Неприятности в клубе «Беллона» - Дороти Сэйерс

— Послушай — я насчет того телефонного звонка.

— Да?

— Абонента соединили в 9:13 из телефонной будки на станции метро Чаринг-Кросс.

— Ох, черт! И оператор, конечно же, парня не запомнил?

— Там нет операторов. Это телефон-автомат.

— Ох! Чтоб их изобретателю жариться в кипящем масле! Все равно огромное спасибо. По крайней мере, нам подсказали направление.

— Жалею, что не смог помочь толком. Всего доброго.

— Всего, гори оно синим пламенем, доброго! — раздраженно рявкнул Уимзи, швыряя трубку. — Что такое, Бантер?

— Посыльный с запиской, сэр.

— А — от мистера Мерблза. Отлично. Возможно, что-то полезное. Да. Скажите мальчишке подождать, будет ответ. — Его светлость торопливо нацарапал несколько строк. — Объявление для таксистов сработало-таки, Бантер! Двое заглянут к мистеру Мерблзу ровнехонько в шесть, так что я собираюсь лично порасспросить ребят.

— Превосходно, милорд.

— Будем надеяться, что дело сдвинулось с мертвой точки. Мое пальто и цилиндр, Бантер, — я на минуточку забегу на Довер-Стрит.

Роберт Фентиман оказался дома и сердечно приветствовал гостя.

— Как успехи?

— Похоже, нынче вечером кое-что прояснится. Мне тут черкнули строчку насчет этих таксистов. Я, собственно, зашел с просьбой: мне бы образчик генеральского почерка!

— Разумеется. Выбирайте, не стесняйтесь. Впрочем, «автографов» осталось не так уж и много. Перо и бумагу старик как-то не жаловал: ну, не было у него писательской жилки. Есть тут у меня любопытные заметки по поводу его первых военных кампаний, но, думается мне, эти каракули изрядно устарели.

— Я бы предпочел образчики посвежее.

— Вот пачка аннулированных чеков, если вас устроит.

— Еще как устроит! Мне как раз нужно, чтобы и цифры по возможности встречались. Большое-пребольшое спасибо. Так я их забираю.

— Ну и каким же образом почерк подскажет вам, в котором часу старикан отбросил копыта?

— Это мой секрет, и точка. А вы уже побывали у «Гатти»?

— Да. Там вроде бы этого Оливера неплохо знают в лицо — но не более. Он туда часто заходил на ланч, раз в неделю по меньшей мере, но после одиннадцатого как в воду канул. Возможно, скрывается. Однако я буду заглядывать в ресторанчик время от времени; может, наш друг и объявится.

— Очень разумно. Звонил он из метро, так что и это направление расследования зашло в тупик.

— Вот ведь не повезло!

— А в бумагах генерала вы ничего о нем не нашли?

— Ни словечка; а я просмотрел каждый клочок, каждый обрывок! Кстати, вы давно виделись с Джорджем?

— Позавчера. А что?

— Мне показалось, он ведет себя как-то странно. Я заглянул к нему вчера, а Джордж ну жаловаться, что за ним следят, или что-то в этом роде.

— Следят?

— Ну да, ходят по пятам. Преследуют. Вроде как бедолаг в детективных книжонках. Боюсь, вся эта история действует ему на нервы. Надеюсь, старина Джордж не спятит. Шейле и без того несладко приходится. Славная она женщина.

— На диво славная, — согласился Уимзи. — И всей душой к нему привязана.

— Ага. Вкалывает из последних сил, весь дом на ней держится. Если честно, то не знаю, как бедняжка терпит его выходки. Разумеется, супружеские пары вечно бранятся да препираются, но уж в присутствии посторонних надо бы вспомнить о приличиях. Что за дурной тон: грубить жене при гостях! Так вот и хочется устроить ему нагоняй!

— В его положении и святой выйдет из себя, — отозвался Уимзи. Получается, что жена его содержит — а я знаю, что для Джорджа это — что нож острый!

— Вы думаете? Мне казалось, для Джорджа такая зависимость вроде как в порядке вещей. А стоит бедной женщине ему напомнить — и Джордж думает, супруга нарочно сыпет соль ему на раны!

— Разумеется, напоминания ему неприятны. Но и миссис Фентиман, между прочим, при мне отпустила резкость-другую.

— Да уж, наверное. Просто беда с Джорджем: совсем не умеет сдерживаться. И никогда не умел. Надо бы ему взять себя в руки и выказать хоть немного признательности. А то он, похоже, думает, что раз Шейле приходится работать наравне с мужчинами, так ей уже и не нужны ни учтивое обращение, ни нежности… ну, все такое, до чего так падки женщины.

— Всегда расстраивался, глядя на супружеские пары: и почему это недавние влюбленные становятся такими грубиянами? — вздохнул Уимзи. — Но, наверное, это неизбежно. Странный народ эти женщины! Им и вполовину не так важны честность и верность, — а я уверен, что брат ваш в избытке наделен и тем, и другим, — как открывание дверей и всякие там «спасибо». Я уж сколько раз замечал.

— Мужчине следует проявлять учтивость по отношению к жене в неменьшей степени, чем к невесте, — добродетельно изрек Роберт Фентиман.

— Конечно, следует — да только так не бывает. Наверное, есть на то причина, нам неведомая, — отозвался Уимзи. — Я, знаете ли, расспрашивал людей, — а все моя обычная любознательность! — и мужья обычно фыркали и уверяли, что их супруги — женщины разумные и принимают их любовь как нечто само собою разумеющееся. Но мне в благоразумие женщин почему-то не верится, тем паче после долгого общения с мужьями.

Оба холостяка удрученно покачали головами.

— На мой взгляд, Джордж ведет себя как распоследний негодяй, проговорил Роберт, — но, может, я к нему слишком суров. Мы вообще-то никогда не ладили. В любом случае, женщин я не понимаю — и не пытаюсь понять. И все-таки, эта мания преследования, или как ее там, дело другое. Ему нужно показаться врачу.

— Безусловно, нужно. Надо бы нам за беднягой приглядывать. Ежели столкнусь с ним в «Беллоне», то поговорю по душам и попытаюсь выяснить, в чем дело.

— В «Беллоне» вы Джорджа не встретите. С тех пор, как заварилась вся эта каша, он обходит клуб стороной. Кажется, работу ищет. Он поминал что-то насчет этих автомобильных магнатов на Грейт-Портленд-Стрит: дескать, им продавец нужен. С машинами он недурно управляется, знаете ли.

— Надеюсь, место ему достанется. Даже если платят там мало, работа пойдет Джорджу на пользу: ему просто необходимо развеяться. Ну что ж, я, пожалуй, побреду. Еще раз спасибо; если разыщете Оливера, непременно сообщайте.

— А как же!

Поразмыслив секунду-другую на ступеньках, Уимзи покатил прямиком в Скотленд-Ярд; а там его сразу же проводили в кабинет детектива-инспектора Паркера.

Паркер, коренастый, широкоплечий мужчина лет сорока, с ничем не примечательной внешностью, — в самый раз для сыскной работы! — пожалуй, приходился лорду Питеру самым близким, — в известном смысле единственным близким другом. Эти двое вместе раскрыли немало дел, и каждый уважал таланты другого, хотя более несхожих характеров свет не видывал. В этой паре Уимзи был Роландом, — стремительный, порывистый, безрассудный, артистичный мастер на все руки. Осмотрительный, благоразумный, основательный Паркер играл роль Оливье: ум его не воспринимал ни искусства, ни литературы; в свободные часы упражнением ему служили доктрины протестантской церкви. Пожалуй, одного только Паркера никогда не раздражала манерность лорда Питера, а Уимзи, в свою очередь, платил ему искренней привязанностью, столь несвойственной для его сдержанной натуры.

— Ну, как оно?

— Недурно. Я к тебе с просьбой.

— Да ну?

— Ну да, черт тебя дери! А что, бывали случаи, чтобы я заходил просто так? Не кликнешь ли кого-нибудь из этих твоих экспертов-графологов: мне нужно установить, одной ли рукою начертаны эти каракули.

И Уимзи выложил на стол, с одной стороны — пачку использованных чеков, с другой — листок, найденный им в библиотеке клуба «Беллона».

Паркер изогнул брови.

— А тут ведь еще отменный набор «пальчиков»! Что это такое? Поддельный документ?

— Нет, ничего подобного. Я просто хочу знать, не тот ли самый тип, что выписывал чеки, набросал и эти заметки.

Паркер позвонил в колокольчик и вызвал к себе мистера Коллинза.

— А ведь речь, по всему судя, идет о кругленьких суммах! — заметил детектив, восхищенно просматривая листок. — (150.000 — для Р., (300.000 для Дж. — счастливчик этот Дж. — кто такой Дж.? (20.000 — здесь, и (50.000 там. Что это еще за богатенький приятель, а, Питер?

— Это долгая история; собственно говоря, ее-то я и собираюсь тебе поведать, как только ты разберешься со своей корзинкой.

— Ах, вот как? Тогда постараюсь не откладывать дела в долгий ящик. Собственно говоря, мне вот-вот должны сообщить нечто важное. Поэтому я и в офисе: дежурю на телефоне. А, Коллинз, это лорд Питер Уимзи; ему очень бы хотелось знать, идентичны ли эти два почерка.

Эксперт внимательно изучил чеки и листок с цифрами.

— Вне всякого сомнения, идентичны, сказал бы я; разве что это непревзойденного мастерства подделка. В частности, некоторые цифры очень и очень характерны. Например, пятерки, и тройки, и четверки выведены без отрыва от бумаги, с двумя маленькими петельками. Весьма старомодный почерк; рука явно стариковская, причем здоровьем этот человек не пышет. Особенно это заметно по записям на листке. Автор, часом, не старик Фентиман, на днях скончавшийся?