Лист на холсте, или Улиточьи рожки (СИ) - Кальк Салма

Да-да, они же ещё и ночевали неизвестно где! В чьём-то нежилом дворце с сокровищами. Интересно, сколько времени они в итоге спали? Было там хотя бы два часа или нет?

— С добрым утром, сердце моё, — Себастьен поцеловал её и выбрался из-под одеяла. — Подремлите пока, вернусь из душа — разбужу.

Она не стала возражать

— Да, пожалуйста, — вернулась на подушку и снова провалилась в сон.

Впрочем, он довольно скоро разбудил её, теперь уже сам.

— Боюсь, могу предложить вам сейчас только душ и кофе.

— Больше ничего и не нужно. Это самое необходимое сейчас. Ой, что это? — она сфокусировала взгляд на его плече, и оказалось, что глаза её не обманывают — там была слегка подсохшая царапина.

Он рассмеялся.

— Ерунда. Не берите в голову.

— Стойте, — она встряхнулась, собралась, обняла его и поцеловала.

Целовала долго, неспешно. Как будто они вообще никуда не торопятся.

Когда отстранилась и оглядела его и себя, то обнаружила, что всё работает — царапины затягивались на глазах, а отметины, наверное, они от пальцев, исчезли бесследно.

— Фея, как есть фея, — радостно сказал он. — Вы на ногах-то в итоге устоите?

— Вполне, — серьёзно ответила она.

Но потом всё равно улыбнулась.

15. Утро аналитического отдела

Брат Франциск пришёл на работу так же, как обычно — без четверти девять. Оглядел свою приёмную и кабинет госпожи де Шатийон, но не обнаружил следов её позднего возвращения. На связь она не выходила, значит, должна появиться вот уже скоро. Или хотя бы позвонить.

Молитва святому Франциску всегда была отличным началом рабочего дня. Но увы, сосредоточиться не дали — из кабинета сотрудников аналитического отдела вдруг послышались крики и отборная ругань. Вот только ещё не хватало начинать работу со скандала! Кто это позволяет себе такое?

Брат Франциск мгновенно преодолел несколько метров, отделяющие приёмную от кабинета всех прочих и распахнул дверь. Кричали друг на друга Донато Ренци, Филиппо Верчеза и его племянница Франческа. Эту последнюю он сам рекомендовал госпоже де Шатийон, был очень благодарен, когда та взяла девчонку, и ему очень не хотелось, чтобы Франческа доставляла госпоже де Шатийон какие бы то ни было неприятности.

— Господа, что происходит? — спросил он как можно суровее и строже.

Скандалисты окружили стол Франчески в углу кабинета. Верчеза сидел на её стуле, Донато стоял рядом, а Франческа с другой стороны, возле монитора.

Франческа только сверкнула на него глазами и поджала губы. И правильно, пусть лучше помолчит, нечего ей болтать. А Верчеза просто не тот человек, у которого хочется спрашивать о чём бы то ни было.

— Донато, что случилось? — поинтересовался брат Франциск.

— Да вот этот, — кивок в сторону Верчезы — копался в компьютере твоей племянницы.

— Не копался я нигде, врёт она!

— Да, конечно, ты просто так сидел за компом, просто так его включил и флешку воткнул тоже просто так! — надо же, оказывается, Франческа умеет говорить громко и яростно.

Только зачем ей это? Девушка должна быть скромна и тиха.

— Замолчи, я тебя не спрашивал, — бросил он ей.

— А ты не госпожа де Шатийон и не служба безопасности, чтобы командовать, — заявила нахалка. — А я не дура, и компьютер вижу не первый раз в жизни!

— Доброе утро, что у нас за беда? Вас с противоположного конца коридора слышно, — сообщил вошедший Иво ди Мори.

— Мне кажется, с такой бедой нужно звать службу безопасности, — сказал Донато.

Он достал телефон, позвонил господину Сан-Пьетро и попросил прийти. И правильно, подумал брат Франциск, служба безопасности на то и создана, чтобы избавлять добрых людей от разных неприятностей. Пускай разбираются.

Звонок из аналитического отдела поймал Лодовико на пороге его кабинета. Вообще-то он надеялся, прежде чем что-нибудь начнёт случаться, успеть две вещи — проверить почту, мало ли что там, и позвонить Себастьяно, который как уехал вчера, так и с концами, и просто передал через Гаэтано, чтобы его не искали до утра — вместе с докладом об операции. Гаэтано честно доложил и попытался с ухмылочкой добавить, что, по его мнению, у монсеньора и донны Элы должен получиться неплохой вечер, а то и ночь. В ответ получил, что называется, по мозгам и был отправлен с напутствием придерживать язык, когда говорит о начальстве.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Увы, две вещи не успелись, да что там — ни одна не успелась. Звонил, к слову, Донато Ренци, а не Элоиза и не брат Франциск. В общем, нужно идти и разбираться.

Элоиза появилась из лифта секунду спустя после того, как он поднялся на этаж по лестнице. Ну, значит, все живы, никто ни в какую историю не попал, и спасибо Господу за это. Выглядит она, правда, странновато — нет, идеальный офисный внешний вид, вопросов нет и быть не может — но всё же что-то не так, не то спит на ходу, не то где-то глубоко в себе. Но радостная и довольная, чуть с ног его улыбкой не сшибла.

— Доброе утро, дон Лодовико. Что вас сюда привело?

— Доброе утро, донна Элоиза. Не поверите — вызов из вашего отдела.

— Что случилось? Неужели Верчеза ещё что-то вытворил? — сверкнула она глазами, от сонного вида не осталось и воспоминания.

— Пойдёмте, поглядим, — он пропустил её вперед и пошёл следом.

Они завернули за угол, и невнятный шум, который уже некоторое время был слышен, оказался вдруг крепкой руганью, доносившейся из кабинета аналитиков. Элоиза хищно сощурилась, прибавила шагу — ему показалось, что из-под каблуков искры посыпались — и направилась прямо туда, не заходя к себе.

— Доброе утро, дамы и господа. Что происходит? — вопросила она грозно.

Лодовико вошёл в кабинет и огляделся. Помянутый Верчеза сидел почему-то за компьютером девочки Франчески, бесплотного существа нечеловеческого вида, родственницы, крестницы или кого там ещё брата Франциска, благонравного Элоизиного секретаря. Франческа, Иво ди Мори и Донато Ренци стояли вокруг и орали все хором, разобрать хоть одно слово было невозможно. Брат Франциск смотрел на это с суеверным ужасом и молился.

— А ну тихо! — рыкнул Лодовико.

Все замолчали и обернулись. Лодовико прислонился к стене, скрестил руки на груди.

— Брат Франциск, вы не могли бы рассказать нам, что случилось? — Элоиза поставила сумку на ближайший стол и обернулась к секретарю.

Брат Франциск очнулся, встрепенулся, а потом чётко и ясно изложил — что, оказывается, поганец Верчеза был пойман за тем, что копался в содержимом компа Франчески. Ну и сам себе наскрёб — хватит с ним возиться, нужно уже разбираться.

— Господин Верчеза сейчас отправляется со мной. Госпожа де Шатийон, я полагаю, ваше присутствие тоже будет необходимо.

— А я не собираюсь никуда отправляться, — покачал головой Верчеза.

— Кто б вас спрашивал, — Лодовико извлёк телефон и запросил в аналитический отдел пару сотрудников.

Дверь распахнулась, хлопнула об стену, на пороге появился Себастьяно. Ну конечно, ему сообщили о вызове к аналитикам, и он не смог не выяснить лично, что здесь творится.

— Доброе утро, мне рассказали, что здесь интересно, — улыбнулся он, аккуратно прикрывая за собой дверь.

Все живы, и драгоценная Элоиза тоже, можно расслабиться — перевёл про себя невербальное Лодовико.

— О да, монсеньор, — драгоценная Элоиза полыхнула в его сторону такой улыбкой, что кого другого бы просто снесло к чёртовой матери, а Себастьяно ничего — поймал, отдышался, расправил плечи и отправил обратно. — Господин Сан-Пьетро вот только что хотел забрать господина Верчезу для серьёзного разговора.

— Очень своевременно, — кивнул Себастьяно. — И в чём задержка?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Господин Верчеза не желает идти сам, — пожала плечами Элоиза. — Полагаю, сейчас ему помогут.

— Да мы тоже можем помочь! — воскликнул Иво.

Толку от него, правда, в этом деле, как от птички божией. Пусть уж парни скорее поднимаются.

Как раз поднялись — Марко, ну, понятно, этот рвётся услужить донне Эле, а вот Эмилио, говорят, вчера прокололся, пусть теперь заглаживает пятно на репутации.