80 лет форы, часть вторая - Сергей Артюхин

Ладно, что еще?

– Теперь к Дальнему Востоку. В Корее маршал Малиновский обещает вскоре сбросить десант Альянса в море. Кроме того, маршал Чуйков помогает нашим китайским друзьям, как уже это делал несколько лет назад. Сейчас мы активно вооружаем их оружием с японских складов. Товарищ Мао и его армия уже много раз демонстрировали стойкость, так что не думаю, что Гоминьдан победит. Но, учитывая, что на этом ТВД у нас не слишком много сил – проблемы будут, товарищ Сталин.

– Ясно. Тогда не буду вас больше задерживать, товарищи. Завтра с утра я хотел бы увидеть уже более детальные планы.

Мировая бойня начала набирать обороты.

25 августа 1946 года.

Австрия, неподалеку от итальянской границы.

Капитан Льюис поднёс к глазам бинокль довольно давно, но никак не мог оторваться. На зеленой траве виднелись несколько закопчённых корпусов, грязные пятна, валяющаяся в стороне башня, похожая на скомканную тряпку, торчащий из земли пушечный ствол и ещё… Он долго всматривался в тёмный предмет, пока, наконец, не догадался, что это остатки бронетранспортера.

– Мать моя женщина. Скольких же здесь в клочья порвало? – наконец опустив бинокль, спросил американский офицер.

– Четырнадцать танков – как корова языком слизала. Это их "Сталины" расстреляли, – стоявший рядом сержант затянулся последний раз и щелчком отправил окурок на землю, после чего не слишком уважительным тоном добавил:

– Сэр.

Некоторое время сержант молчал, раскуривая очередную сигарету. Наконец, справившись с сим непростым занятием – ветер гулял тот еще – он продолжил:

– Я это видел, кэп. Избиение младенцев. Четыре "Файрфлая" застали его врасплох. Открыли огонь ярдов с шестисот. Пустая затея. Видите вон того, – сержант ткнул рукой в самый дальний корпус.

– И?

– Он добрался до двух сотен ярдов, сэр. И все равно не пробил броню русского. Тот вообще вел себя так, словно по нему стреляют из рогаток. Никакой реакции. Вообще. Просто перестрелял всех из своего чудовища, а потом ушел.

– Пытались зайти с фланга?

Вместо ответа солдат кивком головы показал на два обгорелых корпуса и останки БТР.

– Но как?

– У комми помимо пушки еще и чудовищные пулеметы. И он прекрасно ими умел пользоваться. Изуродовал все, что ездило. Танк лейтенанта Дорна вообще обездвижил. А потом спокойно добил. Как будто на полигоне. Но у нас был бы шанс. Если бы не появилось еще два таких же. Когда это случилось, майор решил отступить. От греха подальше. Кто же знал, что эти монстры стреляют так? – последнее слово американец буквально выплюнул.

Означенный офицер погиб во взорвавшемся танке, получившем статридцатимиллиметровый снаряд с расстояния в три километра.

– А как же авиация? Вы их вызывали? – американский офицер из штаба Паттона все никак не мог поверить, что одна танковая рота остановила продвижение дивизии.

– Еще бы. Конечно, вызывали, сэр. Прилетело звено "Мустангов", – сержант говорил медленно, делая частые остановки для того, чтобы затянуться.

– Не помогло?

– Помните, я говорил про пулеметы комми, сэр? На крыше этого их танка строенная установка. "Мустанги" прилетели, когда русских было уже трое. Девять стволов.

– Ребята из Двенадцатой Воздушной армии опытные ветераны. Это не должно было сильно им помешать, – капитан недоверчиво посмотрел на сержанта. Тот, пожав плечами, показал на небольшую рощу в паре километров от них:

– Оттуда еще что-то работало. Судя по звукам – что-то автоматическое и с большим количеством стволов. Так что бравые "двенадцатые" смылись, не добившись никакого результата. И если бы не наша артиллерия, то я сейчас с вами бы не разговаривал, сэр.

Последнюю фразу американец проговаривал, уже садясь в штабной "Виллис" капитана, явно планируя доехать до своей части с ветерком. Льюис не возражал.

Его гораздо больше беспокоила обстановка на их участке фронта. Успешно вроде как начавшееся наступление начало буксовать уже через день. Хотя первые проблемы появились спустя несколько часов.

Больше всего настораживало не до конца завоеванное превосходство в воздухе. Русские и немцы оказались более чем серьезными соперниками, отчаянно сопротивлявшимися и наносящими все более и более серьезный урон воздушным силам Альянса. Особенно это касалось тяжелых бомберов, в первые же налеты понесших попросту огромные потери. В войсках эту информацию, естественно, не распространяли, но капитан слышал, как матерился генерал Паттон, получив данные о вернувшихся из налета на советские базы самолетах.

"Так что же, выходит, что русские готовы? И мы сейчас движемся в огромную ловушку, вроде тех, что они устраивают для медведей в своей жуткой Сибири?"

Льюиса передернуло от подобной мысли. Сидевший рядом сержант усмехнулся, полагая реакцию капитана следствием картины дымящейся техники на месте вчерашних боев. Несмотря на их не слишком приятный результат, он не унывал, полагая, что прибывающие из резерва "Першинги" будут в состоянии справиться с немногочисленными тяжелыми танками большевиков.

С "Рысями" ветеран японской войны еще не сталкивался…

26 августа 1946 года.

Появление множества самолетов в ночном небе Британии прошло незамеченным. Три десятка Ил-28, каждый из которых нес по две однотонные планирующие бомбы объемного взрыва, стремительно приближались к своей цели – заводам Роллс-Ройса.

Казалось бы – ну что такого могут сделать шестьдесят бомб огромному моторостроительному производству? Особенно в ночном вылете.

Как оказалось несколькими часами спустя – очень даже много чего. Все-таки точность этих красавиц превышала таковую обычных бомб (про которые какой-то из летчиков-шутников достаточно точно высказался "Советские бомбы очень точны. Каждая гарантированно упадет на землю") на порядок.

Пилот ведущего Ила, майор Строганский даже секунды не сомневался, когда получил такой приказ. Уж очень ему запало в душу высказывание одного из американцев в интервью какой-то из английских газетенок. Когда того спросили, что он чувствует, когда сбрасывает бомбы на спящие города, тот ответил "Только лишь сотрясание фюзеляжа". Шутник, блин.

Теперь советские ВВС, после нескольких "хождений в гости" самолетов Альянса на территорию Евразийского Союза решили нанести ответный визит.

Майор понятия не имел, что в тот же самый момент к базе английского флота в Скапа-Флоу подлетает втрое большая группа "Илов", вооруженная противокорабельными ракетами.

Да его это и не интересовало. Подходя к цели, он с каким-то просто не человеческим спокойствием бросил в микрофон:

– Начали, – и приготовился к сбросу бомб.

"А ведь прав был американец. И правда чувствуется только лишь сотрясание фюзеляжа. Ну и немножко злорадства".

– Наш Советский Союз покарает, весь мир капитала – жди, мы придем, – Строганский сам не заметил, как начал напевать переделанный советский марш из третьего Red Alert'а, первый раз услышанный им еще несколько лет назад, в Москве. – Над Землей везде будут петь: свобода, братство – ныне и впредь.

Далеко внизу вспухли огромные огненные шары от тяжелых бомб.

На майора неожиданно накатила волна чуть ли не эйфории – и он даже не знал почему. Но хотелось петь громче и громче. Волевым усилием заставив себя успокоиться, пилот начал разворачивать машину на обратный курс.

Поднятые по тревоге ночные истребители английской ПВО обнаружили советские бомбардировщики слишком поздно, но все равно попробовали догнать. Не получилось. Русские самолеты неожиданно резко увеличили скорость и стремительно исчезли в небе над Ла-Маншем…

27 августа 1946 года.

Южная Корея.

Никита Голенко лежал на земле, широко раскинув руки и бездумно глядя в темное небо. Последние несколько дней были одним постоянным боем – и даже если в данный конкретный момент вокруг не стреляли, то это не значило, что за кустом не притаился американский морпех с "базукой".

Поневоле вспомнился разговор с пленным танкистом Альянса, дико раздраженным тем, что его "Першинг" оказался значительно слабее советской "Рыси". Он никак не мог взять в голову, какой смысл в том, чтобы размещать двигатель спереди? Ведь при работе он нагревается и портит видимость. Да и ремонтируется сложнее. А все равно лучше его машины…

Капитан усмехнулся. Буржуй не понимает, что танк – не самое главное. Танкист – вот, что по-настоящему важно. Ведь сколько нужно времени, чтобы сделать танк? Уж точно меньше месяца…даже меньше недели – и это от начала до конца.

А подготовить экипаж? Правильно – до хотя бы более-менее нормального уровня нужно минимум месяца три. А лучше четыре. Или вообще полгода. И это не учитывая тот факт, что вообще-то человеку надо еще восемнадцать лет, чтобы из младенца превратиться в военнообязанного.

Плюс не забудем то, что опытный танкист повышает эффективность своей боевой машины на весьма приличную величину. Может даже и на порядок.