Любовь к истории (сетевая версия) ч.1 - Борис Акунин

В общем, совершенно сатанинский замысел — двух мнений быть не может. Но есть тут некая этноспецифика, которая вынуждает взглянуть на злодеев, решивших погубить цвет японской молодежи, несколько иначе.

Один из авторов скверной затеи, адмирал Масафуми Арима для начала продемонстрировал всем, что такое «божественный ветер»: лично возглавил самый первый вылет камикадзе. Попрощался, снял ордена и знаки различия, сел в двухмоторный самолет и погиб во время самоубийственной атаки на авианосец «Франклин».

Потом его примеру последовали четыре тысячи человек. Они утопили 34 вражеских корабля, 368 вывели из строя, но войну страна всё равно проиграла.

Император выступил с обращением к нации, поблагодарил за героизм и жертвенность, призвал строить новую Японию. В общем: всем спасибо, все свободны.

Но остальные авторы «Проекта Камикадзе» свободными себя не сочли.

Адмирал Матомэ Угаки завершил эпопею, став самым последним из летчиков-самоубийц, прямо в день капитуляции. Вот он перед взлетом, уже без знаков различия:

Нападений на американский флот в этот день зарегистрировано не было. Непохоже, что Угаки хотел напоследок утащить на тот свет еще некоторое количество проклятых янки. Просто адмирал не пожелал оставаться в живых — японская ответственность.

А на следующий день главный из акунинов, Такидзиро Ониси, служивший в штабе, вдали от боевых действий, сделал харакири, оставив прощальное письмо с извинениями.

Вот какая у японских начальников экзотическая традиция, сохранившаяся и поныне, пускай без харакири. Для проштрафившегося министра или главы обанкротившейся компании стандартом поведения считается взять вину на себя, а не валить ее на подчиненных. Ну не дикари, спрашивается?

Когда-то, в дореволюционные времена, схожие обыкновения существовали и в России, но мы давно избавились от этих глупостей. Наши нынешние начальники, слава богу, люди цивилизованные, современные и обладают железной выдержкой, а то после всех Домодедовых, «Норд-Остов», Бесланов мы уже тысячу раз осиротели бы.

И еще про камикадзе

9.02.2011

Эпопея японских летчиков-самоубийц вызывает у меня чувства сильные и противоречивые. Поэтому еще один пост про это. Для ясности.

В комментах процитировано последнее письмо адмирала Угаки, а я, в продолжение темы о чувстве ответственности, переведу с японского не менее красивый документ — предсмертное послание вице-адмирала Ониси:

«Я обращаюсь к духам камикадзе. От всего сердца благодарю вас за храбрость в бою. Вы верили в победу и погибли прекрасной смертью, как осыпавшиеся лепестки сакуры, но вашим надеждам не было суждено свершиться. Своей смертью я хочу искупить вину перед душами моих солдат и их скорбящими семьями.

Еще хочу обратиться ко всем японцам. Прошу вас: не ведите себя безрассудно, не сводите счеты с жизнью — это будет только на руку врагам. Верьте в священную волю императора, терпеливо сносите боль. Но в испытаниях не забывайте о японской гордости. Вы — сокровище нашей страны. Даже в мирные времена сохраняйте дух камикадзе, не жалейте усилий ради блага японской нации и народов всей планеты».

Вины перед погибшими летчиками у адмирала накопилось столько, что он выбрал для себя мучительную смерть: харакири без секунданта. Его агония продолжалась пятнадцать часов.

Такое чувство ответственности и такая безжалостность к себе не могут не восхищать. Но прощения старому вояке и его соратникам все равно нет и быть не может. Быть безжалостным к себе — право каждого. А вот быть безжалостным

к тем, за кого отвечаешь, это уже совсем иное. Большинство летчиков, которых бравые адмиралы отправили умирать, были юнцами, полудетьми. Одурманить им голову крысоловскими трелями, исполненными на волшебной дудке патриотизма, было нетрудно.

Посмотрите на эти лица:

Паренька со щенком в руках звали Юкио Араки, ему было семнадцать лет. На следующий день после того, как был сделан снимок, он и его веселые товарищи погибли в самоубийственной атаке на американские корабли.

А на этой блеклой фотографии лейтенант Уэмура, из бывших студентов.

В прощальном письме он, в отличие от адмирала, обращается не к японской нации, а к годовалой девочке со снимка: «У меня с собой в кабине талисман — твоя куколка, а значит, ты со мной. Но на самом деле ты так далеко, и это разрывает мне сердце».

В общем, скажем прямо: героическим японским начальникам было из-за чего мучиться и казниться.

Так они провожали летчиков на смерть:

Выпьет с мальчиками господин начальник церемониальную чарку (справа на фото адмирал Фурудомэ, благополучно доживший до глубокой старости — не все поголовно японские начальники самоубийственно стыдливы) и останется на земле.

А мальчики улетят и не вернутся.

alexpolyansky

Если под ответственностью разумеете харакири, то самоубийство — смертный грех, человек не волен сам прерывать свой земной путь. Он обязан нести свой крест до определенного ему конца и работать над своим изображением в зеркале: лечить свою душу, пока есть возможность, после смерти он ничего искупить не сможет

tigra1807

Странно как все — из крайности в крайность. Японцы — чуть чувствуют, что не правы — харакири, а 80 % наших начальников — чуть чувствуют что не правы — делают «харакири» своим подчиненным. Не раз уже видела, как проштрафившийся руководитель находит на кого свалить вину и выходит сухим и довольным из воды, иногда еще и материальное вознаграждение от начальника свыше получает, за то что «гнилое звено» нашел.

ravael

Поскольку достойных и сильных духом «чиновников-самураев» в нашей стране нет, нужно чтобы за спиной каждого чиновника и руководителя стоял человек с мечом. А еще лучше — при вступлении в должность вживлять в мозг чиновника микрочип с взрывным устройством. Как только человек на высокой должности подумает о собственной наживе, а не о благе государства — тут ему и конец.

odinvlesu

Японцы в этой войне продемонстрировали миру культуру жестокости. Мы же — жестокость бескультурья. Лобовые пехотные атаки унесли жизни значительно большего количества молодых ребят. И то и другое чудовищно. Не знаешь — что хуже. В японском пафосе, пожалуй, больше имперского лицемерия, чем в советском безразличии к жизням своих детей. Впрочем, повторюсь, — и то и другое омерзительно.

experimenr8or

У Спилберга есть фильм "Империя Солнца", один из самых лучших его фильмов. Там он показывет мальчишек-камикадзе.

Только молодые могут так безропотно умирать. Они еще не привыкли к жизни. Смотрите, мальчишки смеются. Они не понимают, что это окончательно. Попробуйте послать на смерть сорокалетних, ничего не получится — привычка к жизни сильнее.

Последняя тайна Видока, или Как старому облезлому голодранцу добиться успеха у женщин

14.02.2011

Решил вот, чтоб соответствовать настроению момента, поискать к Валентинову дню в своем архиве какие-нибудь сюжеты про ухаживание и флирт. Нашел целых два, в некотором роде зеркальные: один про счастье в любви, другой про наоборот. Сегодня, разумеется, настраиваемся на позитив.

В нескольких прочитанных мной жизнеописаниях суперсыщика и гиперпрохиндея Эжена-Франсуа Видока (1775–1857) масса поразительных историй, как правдоподобных, так и не очень, но больше всего меня поразила одна, без сомнения подлинная — уже хотя бы потому, что известна она не со слов великого самопиарщика, а из документов и свидетельств современников.

Когда Видок состарился и стал решительно нехорош собой, ко всем прочим неприятностям он еще и оказался стеснен в средствах. В эти тощие годы былой любитель красивой жизни был вынужден отказаться от всех «тучных» привычек и жил очень скромно.

По сильно приукрашенному позднему портрету видно, как нехаризматичен сделался на склоне лет прежний герой-любовник.

Но окружающих поражало, как это рыхлому, неопрятному старикашке удается приманивать женщин. Старость Видока была бедной, но отнюдь не одинокой. Смазливые девицы и аппетитные бабенки (в том числе — о! — молодые актриски), будто установив очередность, посещали дедушку, любезничали с ним, прохаживались с ним по улице, а может быть, выказывали и более вещественные знаки приязни. Видок при случае любил намекнуть соседям, что вообще-то он имеет кое-какое состояние, просто на старости лет стал набожен и аскетичен, однако, если даже у пенсионера и были сбережения, тайны женского обожания это не объясняло. На своих поклонниц Видок не тратил ни одного су — наоборот, некоторые из них приносили ему подарки.