Новый военный гуманизм: уроки Косова - Ноам Хомский

Многие годы подавление курдов было главным позором Турции26: дело доходило до того, что даже пользование курдским языком или указание на этническое родство с курдами расценивалось как преступление. Притеснение курдов было столь тотальным, что даже в законе, запрещающем их язык, не использовалось слово «курдский», а говорилось об «употреблении иного, не турецкого языка». Хотя в 1989 году этот закон был отменен, суровые ограничения по-прежнему оставались в силе. Курдские радио и телевидение продолжали находиться на нелегальном положении, курдский язык не мог преподаваться в школах и использоваться в рекламе, родители не должны были давать детям курдские имена и так далее. Нарушителей этих правил безжалостно бросали в турецкие застенки. Вот один из ярких примеров: турецкий социолог, доктор Исмаил Бешикчи, уже однажды отбывший в заключении пятнадцать лет за выступления в защиту прав курдов, в 1991 году был вновь арестован и посажен в тюрьму за издание своей книги («Государственный террор на Ближнем Востоке»), рассказывающей об отношении турецких властей к курдам27.

Защитники турецкого режима очень точно отмечают, что отдельные курды вполне могли бы интегрироваться в турецкое общество — но только при том условии, что они отрекутся от своей национальной принадлежности.

В 1984 году Курдская Рабочая партия (КРП), возглавляемая Абдуллой Оджаланом, начала вести вооруженную борьбу за права курдов. Конфликт продолжался в течение всех 1980-х годов, но военные действия турков, а также акции подавления и террора (закрытие газет, убийства журналистов и так далее) резко усугубились в 1991-92 гг., когда в страну были поставлены вертолеты «черный ястреб» и другое новейшее вооружение из США. В марте 1992 года Оджалан объявил о прекращении огня после переговоров с правительством Тургута Озала, которое сочло данное предложение «истинным шагом к миру». В апреле КРП вновь заявила о прекращении огня, вместе с тем потребовав от правительства, чтобы оно «предоставило [курдам] свободу в сфере культуры и право вещания на курдском языке», а также отменило репрессивное «чрезвычайное законодательство» и ликвидировало «систему патрулирования деревень». Имелись в виду стандартные принципы доктрины о противостоянии мятежникам, осуществлявшейся в Гватемале и многих других местах, согласно которым сельские жители в таких горячих точках мобилизуются на «защиту» своих коммун против партизан или иных смутьянов. Вскоре после этого президент Озал умер. Он «оставил в наследство две разработки в области собственно курдской проблемы», — пишет Тирман, — «слабые начатки более реалистического подхода политиков к факту страданий курдов, и военную стратегию, диктуемую задачей добиться силового превосходства на юго-востоке и осуществлять депортацию курдов с их родных земель. Второе наследство было более прочным», в значительной степени благодаря предпочтениям правящей миром супердержавы, которая спешно поставляла турецким военным современное вооружение (реактивные самолеты, ракеты, разделители противопехотных мин и т. д.), чтобы способствовать эскалации их террора и этнических чисток. «Турецкие офицеры, обученные в США, применяли методы, знакомые всем крестьянам от Вьетнама до Гватемалы»28, где этнические чистки, резня, террор, пытки и другие зверства осуществлялись силами режимов, находящихся под покровительством США, а порой и непосредственно американскими вооруженными силами. Доктрины, лежащие в основе этих действий, были позаимствованы не у кого-нибудь, а у нацистов, а затем несколько облагорожены для последующего применения в операциях по подавлению мятежей, которые проводились по указке США во всем мире29.

Но нам с вами было предписано забыть эти страницы истории, так что давайте держаться дозволенных временных границ, то есть 1990-х годов.

В начале 90-х страшные жестокости стремительно усиливались, достигнув пика в 1994-96 гг. Одним из показателей этого служит тот факт, что с 1990 по 1994 гг. более миллиона курдов бежали из сельских районов страны в неофициальную курдскую столицу Диярбакир по мере того, как армия опустошала юго-восточные регионы, густо заселенные курдами. По сообщениям прессы, в результате форсированной массовой миграции население Диярбакира за два следующих года выросло более чем на один миллион человек30. В 1994 году турецкий государственный уполномоченный по правам человека докладывал: «Террор в провинции Тунчели есть террор государственный. Именно государство очистило от жителей и сожгло деревни Тунчели. Мы настаиваем на внимании к Тунчели. Это два миллиона бездомных людей на юго-востоке страны. Мы не можем даже обеспечить их всех палатками»31.

С этих пор существенно возросло и количество внутренних беженцев, вероятно, до 2,5 или 3 миллионов человек, и, кроме того, неизвестно число тех, кто покинул страну. Одних только «таинственных убийств» курдов (считается, что это дело рук эскадронов смерти) в 1993 и 1994 гг. было до 3200. Они продолжались и далее вместе с пытками, разрушениями около 3500 деревень (это в семь раз больше, чем в Косове, согласно данным, приведенным Клинтоном), бомбовыми атаками с применением напалма и «роковыми случайностями», в совокупности унесшими, по разным оценкам, десятки тысяч жизней; а сколько точно — никто не считал.

В ходе одной особенно дикой, «жестокой кампании по разрушению деревень» турецкие вооруженные силы «осенью 1994 года стерли с лица земли около 137 деревень в провинции Тунчели, то есть ровно одну треть всех деревень этой большой области, расположенной к северу от Диярбакира. В одной из последних зеленых зон Турции пылали широкие полосы пламени, зажженные с вертолетов и Ф-16, [поставленных из США]» (Тирман).

Турецкая пропаганда, которой в целом созвучна и информация, распространяемая в США, приписывает убийства курдским террористам. Такая же практика проводится в Колумбии, и ей же привычно следует сербская пропаганда. Как почти всякая пропаганда, эти измышления содержат долю истины. Ведь было бы довольно трудно, а то и невозможно, найти такую войну с агрессией, имперским насилием или внутренним подавлением и кровавыми бойнями, в которой жестокости не творились бы в том числе «террористами» или «сопротивлением» (назовем это в зависимости от того, на чьих позициях мы стоим); и равно трудно найти конфликт подобного рода, который не коренился бы в «тихом насилии», выражающемся в социально-экономическом, культурном и политическом порядке, силой навязанном одной из сторон.

Как передавал с места событий ветеран «Вашингтон пост», корреспондент Джонатан Рэндалл, 1994 год ознаменовался в Турции сразу двумя рекордами: это был «год самых тяжких репрессий в курдских провинциях» и год, когда Турция стала «крупнейшим индивидуальным импортером американской военной техники и, стало быть, крупнейшим в мире покупателем оружия. Ее арсенал, на восемьдесят процентов американского происхождения, включал танки М-60, истребители-бомбардировщики Ф-16, вертолеты „Кобра“ и „скользящие“ вертолеты „Черный ястреб“, все это рано или поздно было использовано против курдов». Американские фирмы участвуют в обширных совместных производственных проектах с турецкой военной промышленностью. По оценкам специалиста в области производства оружия Уильяма Хартунга, американские налогоплательщики выложили миллионы долларов и на то, чтобы США обучили турецких военнослужащих искусству бороться с курдами. Когда правозащитные организации выявили тот факт, что в Турции для бомбардировок деревень применяются американские реактивные самолеты, администрация Клинтона нашла почти такие же способы уклониться от выполнения законов, требующих прекращения поставок оружия, какие она использовала в Индонезии и других аналогичных ситуациях32. По сообщениям Хьюман Райтс Уотч в 1995 году, «США каждый год пополняли арсеналы Турции современным оружием, становясь соучастником их операций „выжженной земли“, нарушающих фундаментальные принципы международного права». В этих отчетах подробно описываются не только жестокости, ныне знакомые нам по первым полосам любой из газет (пишущей о Косове), но и множество качественно отличных, поскольку Турция могла свободно применять американские реактивные самолеты, вертолеты, танки и другую современную технику, предназначенную для разрушения и кровопролития33. В дополнение к обычным видам пыток, политических убийств и этнических чисток в летописях войны встречаются указания на такие деяния, как сбрасывание людей с вертолетов (это могли быть заключенные, изнасилованные женщины, которых раздевали прежде чем бросить навстречу смерти), сжигание живьем людей из числа гражданского населения, обмотанных и связанных цепями или электрическим кабелем, и еще длинный и кровавый список других преступлений. Отважные турецкие активисты-правозащитники пытались обнародовать факты подобных бесчинств и пострадали за это. Членов Ассоциации Правозащитников «преследовали, подвергали пыткам, заключали в тюрьмы, а иногда и убивали», их офис в Диярбакире в 1997 году подвергся облаве и был закрыт, вследствие чего до общественности стало доходить еще меньше сообщений о попрании прав человека34.