Новый военный гуманизм: уроки Косова - Ноам Хомский

В редкой для американской прессы публикации под заголовком «США очищает Лаос от неразорвавшихся мин» с гордостью сообщается о том, что «стриженные американские офицеры обучают лаосцев в рамках международной программы по удалению сотен, если не тысяч неразорвавшихся орудий, представляющих угрозу для лаосских крестьян». Даже закрыв глаза на несколько упущений, сделанных авторами статьи, мы должны констатировать, что в действительности все обстоит немного иначе: только на трети гектара школьного двора экспертами МЭГ было обнаружено целых 700 «бомбочек», а, как уже отмечалось, основными жертвами этого оружия являются дети. На первой странице того же самого ежедневного общенационального издания опубликовано сообщение под названием «Одиночка открывает кампанию обезвреживания мин», воздающее хвалу японскому предпринимателю, фирма которого создает технологию по удалению фугасов, применявшихся советскими войсками в Афганистане51.

В случае с Лаосом, как и с Восточным Тимором, Вашингтон сегодня выбирает уже известный нам второй вариант: ничегонеделание. Учитывая масштабность роли, которую Соединенные Штаты играют в мире, можно сказать, что здесь их безразличие еще более пагубно, чем в ситуации с Восточным Тимором. Реакция на это средств массовой информации и комментаторов событий ограничивается молчанием, как того и диктуют нормы, в рамках которых действия против Лаоса были заявлены как «тайная война»: на самом деле ясная как божий день, но просто замалчиваемая, подобно бомбардировкам Камбоджи, проходившим с марта 1969 года. Тогда уровень самоцензуры был просто фантастическим, как и при текущих событиях. Эти события, а также прошлая и нынешняя реакция на них весьма красноречиво свидетельствуют о сути «нового гуманизма» и того «нормального мира», в котором нам так комфортно живется.

К апрелю 1999 года американские корреспонденты в Косове непосредственно с места событий сообщали о том, что НАТО применяет кассетные бомбы, Превращая «части края в безжизненную пустыню», «напичканную» неразорвавшимися бомбочками; как уже отмечалось, кассетные бомбы использовались и с целью массового убийства сербских солдат, которых предварительно выманили из укрытий атаками на границы защищаемых ими территорий. Как в Лаосе и везде, где применялось и применяется это оружие, оно причиняет «ужасные ранения»: только в госпитале Приштины от них лечится несколько сотен человек, почти половина жертв — гражданские лица, в том числе убитые и раненые албанские дети, и, в основном, все это пострадавшие от кассетных бомб с отложенным действием, призванных убивать и калечить без всякого предупреждения52. Правдоподобные сообщения об использовании кассетных бомб попали в поле зрения Британской кампании за прозрачную и поддающуюся учету торговлю оружием, организации, которая выступила с обвинением Тони Блэра, Робина Кука и министра обороны Джорджа Робертсона в «преступной небрежности» в связи с развертыванием и применением этого оружия массового террора и в очевидном Нарушении оттавской «Конвенции о запрещении использования, накапливания, производства и перевозки противопехотных мин и об их уничтожении», а также британского законодательства, которое приводит закон этой страны в соответствие с Международной конвенцией. США нельзя адресовать подобные обвинения, поскольку они отказались подписать оттавскую конвенцию, чем подтвердили свою обычную позицию по отношению к конвенциям о правах человека и международным законам в целом53.

Согласно косовским мирным соглашениям, сербские вооруженные силы должны обезвредить минные поля; помимо ограниченного патрулирования границ, им дозволяется проникать в Косово только для этой цели. Совершенно логично, что от них требуется удалить те мины, которые они заложили, готовясь к натовскому вторжению, — то есть то, что, безусловно, создает серьезную опасность для мирного населения. Как справедливо заявил военный представитель НАТО полковник Конрад Фрейтаг, «сербские силы были ответственны за минирование, пусть они будут ответственными и за разминирование»54.

Что касается идеи о том, что сами США, наверное, тоже несут некоторую ответственность за расчистку смертоносных осколков их собственных многочисленных и позорных преступлений, или хотя бы за предоставление информации, которая позволила бы сделать это другим, не рискуя разделить судьбу тысяч, кто гибнет от мин каждый год и прямо сейчас, то она слишком экстравагантна, чтобы ее рассматривать, судя по нулевой реакции.

Президент Клинтон объяснил нации, что «бывают времена, когда мы просто не можем позволить себе отворачиваться от проблем»; «мы не можем реагировать на каждую трагедию, происходящую в любом уголке света», но это не означает, что «мы никому и ничем не должны помогать»55.

Позиция Клинтона имеет свое оправдание. Даже ангел во плоти не мог бы уделить внимание каждой проблеме в мире, и даже государство «святее Папы Римского» (наверное, оно хотело бы называться «государством нравственным», если такое вообще можно себе представить) вынуждено думать и выбирать. Но президент и многочисленные комментаторы, озвучивающие его позицию, не удосуживаются добавить, что эти «времена» имеют очень точное определение. Данный принцип прилагается к «гуманитарным кризисам» в весьма конкретном смысле слова, то есть там, где опасность грозит интересам сильных мира сего. Примеры, которые мы рассмотрели, соответственно, не относятся к разряду «гуманитарных кризисов», поэтому «отворачиваться» и «не реагировать» здесь является сознательным, если не единственно необходимым выбором. На тех же основаниях можно счесть легитимной и политику Клинтона в отношении Африки — политику, в понимании западных дипломатов, состоящую в том, чтобы «предоставить Африке самой справляться с собственными кризисами». Например, в Республике Конго, арене большой войны и колоссальных жестокостей. Здесь Клинтон отклонил просьбу ООН выделить очень незначительную сумму на обеспечение батальона миротворческих сил; согласно старшему эмиссару ООН в Африке, почтенному дипломату Мохаммеду Сахнуну, этот отказ «торпедировал» предложение ООН. В случае со Сьерра-Леоне в 1977 году, «Вашингтон затягивал обсуждение британского предложения о развертывании корпуса миротворцев», тем самым открывая дорогу другому крупному бедствию, впрочем, тоже из разряда тех, в отношении которых предпочтительнее «отворачиваться». Да и во всех других случаях «Соединенные Штаты, по словам дипломатов от Европы и ООН, активно препятствовали усилиям Объединенных Наций по организации миротворческих операций, которые могли бы предотвратить некоторые из африканских войн», — сообщал корреспондент Колум Ланч в тот период, когда планы бомбардировок Сербии были готовы воплотиться в реальность56.

Банальный рефрен о том, что «мы не можем реагировать на каждую трагедию, происходящую в любом уголке света», есть не более чем трусливая отговорка. То же самое относится к шаблонным реакциям на случайные нетактичные замечания о том, что преступления Милошевича в Косове — в современном мире далеко не единственные: даже если мы «игнорируем вполне сопоставимые с ними зверства, происходящие в Африке и Азии», на этот раз мы тем не менее делаем правильный шаг, применяя силу в ответ «на тяжесть положения косоваров», и за это нам следует аплодировать57. Оставив в стороне то обстоятельство, что положение косоваров все-таки в значительной степени принято считать результатом такого ответа, на наш взгляд, не совсем справедливо и то, что цивилизованные государства всего лишь «игнорируют зверства, сопоставимые с косовскими», напротив, они, как правило, вмешиваются в такие события, способствуя их эскалации, либо оказываются их инициаторами и руководителями, и особенно впечатляет то, как они делают это в доступных для нашего обозрения временных границах (1990-х) и прямо внутри самого НАТО — взять хотя бы один из рассмотренных здесь примеров, игнорировать который стоило бы цивилизованным государствам самых больших усилий.

Я опущу другие примеры первого и второго выбора, которых превеликое множество, а также примеры жестокостей иного масштаба, творимых в современную эпоху, таких как уничтожение мирного иракского населения посредством самого коварного вида биологической войны, ибо только так и можно назвать необратимое разрушение систем водоснабжения и канализации, электрической и иной инфраструктуры, дополняемое невозможностью доставить медикаменты. Новые гуманисты не проигнорировали моральных проблем, которые встают перед ними. Это был «очень тяжелый выбор», — вещала по национальному телевидению в 1996 году Мадлен Олбрайт, отвечая на вопрос о том, как она относится к тому, что за пять лет было убито полмиллиона иракских детей, — «но если говорить о цене, мы думаем, что дело того стоило». И три года спустя эти моральные критерии нисколько не изменялись, хотя потери среди мирного населения все возрастают, и мы в который раз, с новым пылом, предаемся вере в «идею, отстаиваемую государственным секретарем Мадлен К. Олбрайт, о том, что защита прав человека является своего рода миссией»58.