Новый военный гуманизм: уроки Косова - Ноам Хомский

Со стороны «новых гуманистов» не раздалось ни одного призыва о выводе с Тимора индонезийских вооруженных сил или отправке туда сколько-нибудь значительных наблюдательских групп ООН. Здесь все было с точностью до наоборот. Они, оказывается, даже препятствовали отправке таких групп, как указал представитель Интер Пресс Сервис (ИПС) Фархан Хак, чей доклад под названием «Политика: Восточный Тимор. США задерживают отправку миротворцев ООН» прозвучал в штаб-квартире Объединенных Наций в Нью-Йорке. «Надежды ООН на быстрое развертывание миротворческих сил при молниеносно меняющейся ситуации Восточного Тимора наткнулись на новое препятствие, поскольку по воле президента Билла Клинтона утверждение этого плана американской стороной откладывается до тех пор, пока президент не посоветуется с Конгрессом». Представители ООН «планировали, что уже к концу июня на место прибудут чуть более 270 „голубых касок“», но руки Клинтона связаны директивой 1993 года, изданной им самим «после провального участия Вашингтона в миссии ООН в Сомали»; из-за этой директивы «утверждение данного плана в США, вероятно, затянется», что, в свою очередь, «по словам представителей ООН, спутает весь распорядок голосования»12.

Франческо Вендрелл, дипломат ООН, который возглавляет Азиатско-Тихоокеанский отдел Департамента ООН по политическим вопросам и двадцать пять лет проработал над мирными способами прекращения агрессии, говорит, что «уже готов проект резолюции» для утверждения Советом Безопасности плана по отправке миротворцев, но он не сможет вступить в действие без санкции со стороны США, а Клинтон еще должен «за две недели уведомить Конгресс о том, что он собирается одобрить развертывание этой миссии ООН». В отличие от War Powers Act (Акта об ограничении военного вмешательства) данную директиву следует соблюдать. Сейчас, когда я пишу эти строки, остается неясным, было ли сделано такое уведомление, хотя этот вопрос уже многие месяцы стоит на повестке дня, а зверства и разрушения, организованные смертоносными вооруженными силами стародавнего альянса Вашингтона и Лондона, все усиливаются. Неофициальное соглашение ООН, призывающее к проведению референдума и организации наблюдения за ним, было подписано 5 мая — за двадцать три дня до сообщения Интер Пресс Сервис о том, что Клинтон все еще не сподобился сделать Конгрессу необходимое уведомление. В США эти факты освещаются столь скудно и поверхностно, что любые комментарии по их поводу могут быть только предположительными, и полная информация, вероятно, дойдет до нас лишь много позже, что в общем-то в порядке вещей, если дело касается зверств и прочих «летящих щепок», приемлемых для «нового гуманизма» или вытекающих из него.

«Фактор времени для Восточного Тимора имеет большое значение», — указывают Вендрелл и другие представители ООН. Регистрация избирателей должна была начаться где-то 20 июня. «Каждый потерянный день — это реальная опасность для всего процесса народного волеизъявления», — говорит Сидни Джонс, исполнительный директор «Хьюман Райтс Уотч» в Азии. По-видимому, возможность честного голосования здесь уже успешно отменил индонезийский государственный террор, который загнал многих лидеров в подполье или вытеснил их за границу, и благодаря которому «около 35 000 тиморцев были выселены из своих домов и увезены в лагеря, охраняемые проиндонезийскими силами»13.

Небольшой контингент сил ООН в конце мая предпринял попытку расследовать обстоятельства новых жестокостей и сообщил о том, что военизированные отряды напали на деревушку Атару, убив по меньшей мере шесть человек, собиравшихся воскресным утром пойти в церковь, — а на самом деле, возможно, раз в пять больше, как считают представители местных правозащитных организаций. Следователи ООН не были допущены в Атару, тем не менее они сделали сообщение о том, что «наткнулись на факты, говорящие о подготовке к новым нападениям» тех же самых сил, а именно на военный лагерь, где их тренировали специалисты ABRI в несомненное нарушение договора ООН, подписанного Индонезией14.

В своих выводах, сделанных в конце мая, «уважаемая группа правозащитников» — Фонд юридических и человеческих прав в Дили — характеризовала этот период как самую тяжкую «атмосферу страха» после событий 1975–1989 гг., «когда территория, истерзанная насилием, была закрыта для иностранцев». «Насилие творилось каждый день, — похищения, пытки, убийства, грабежи и поджоги, которым подвергались восточные тиморцы по всей территории», — сообщал Фонд15.

Насколько нам известно, «новые гуманисты» не оказывали на Индонезию никакого давления, если не считать критических слов, высказанных, возможно, именно их представителями в частном порядке, и нескольких возмущенных всплесков руками. Проблема Рачака очень серьезна, ее не следует путать со все-таки иными, несхожими эпизодами долгой истории кошмара, создаваемого при решающей поддержке США и Великобритании. Но только из этого, одного из многих, примеров уже вытекает, что мы не можем всерьез воспринимать текущие интерпретации произвола в Рачаке, равно как и заявления о том, что нравственное негодование по поводу этой «последней капли жестокости» подвигло тех, кто «поддерживает наши ценности», применить силу.

Да, этот вывод идет вразрез с основной заповедью нового, равно как и старого, гуманизма, которую отчетливо сформулировал бывший корреспондент «Нью-Йорк Таймс» А. Дж. Лэнггут, раздраженно высказываясь по поводу первой расширенной дискуссии об индонезийской бойне на Восточном Тиморе, поддерживаемой Соединенными Штатами. Этой дискуссии предшествовали семь лет фальсификаций, которые фабриковались правительством и прессой, а затем полное — в буквальном смысле — молчание в момент пика насильственных этнических чисток и зверств, достигших в 1977-78 гг. такого уровня, что многие называли их геноцидом: цифра убитых тогда составила, наверное, тысяч 200 — это больше четверти населения. Возражение Лэнггута против данной дискуссии было весьма близким к истине: «если бы целый свет вдруг сошелся клином на Тиморе, от этого не стала бы счастливее участь ни одного камбоджийца». В то время задача прессы состояла в бурном излиянии гневного протеста против преступлений красных кхмеров, и задача эта имела целый ряд достоинств: непосредственным проводником насилия являлся официальный враг; ничто не говорило о том, что данные преступления можно хоть как-то смягчить (что решающим образом отличало их от событий на Тиморе и других жесток остей, творимых в это же время); эти массовые преступления можно было использовать для того, чтобы задним числом оправдать еще более жуткие преступления, совершавшиеся США в период вьетнамской войны; и, вероятно, самым важным обстоятельством здесь является то, что данные преступления можно было привлечь в качестве оправдания многих текущих и планируемых преступлений — на том основании, что они способны запугивать «левых полпотовцев» — например, священников и крестьян в Сальвадоре. В таком контексте возражение Лэнггута было весьма кстати: привлечение внимания к колоссальным преступлениям, творимым при решающем участии США, — не лучший способ отвлечь его от других аналогичных событий16.

Аргумент совершенно разумный с точки зрения господствующих идейных принципов, и его настойчиво повторяли на протяжении всего косовского конфликта в ответ на замечания о том, что любая серьезная попытка оценить самодовольную риторику «нового гуманизма» должна начаться с постановки следующего вопроса: как он проявляет себя по отношению к другим, сопоставимым с этими или еще большим жестокостям, которые происходят в то же самое время и которые он мог бы легко и без затрат ликвидировать или уменьшить, просто отказавшись от своего дальнейшего участия в них. Логика здесь аналогичная: от привлечения внимания к преступлениям США и Великобритании «не стала бы счастливее доля ни одного косовского албанца», стало быть, такие попытки достойны только — презрения и насмешки.

Тем не менее, мы с вами будем держаться именно этого курса в своих дальнейших попытках оценить тот образ, на который претендуют «новые гуманисты», поскольку, несмотря на все негодование, Которое он у нас вызывает, мы должны признать, что такова элементарная предпосылка исследования мотивов и целей их деятельности, а также ее значения для будущего.

3.2. Гуманитарные заботы 90-х: маленький пример

Прежде чем продолжить, нам, вероятно, следует припомнить простое правило логики. Когда развивается гуманитарный кризис, то аутсайдеры могут выбрать одно из трех:

1) способствовать эскалации катастрофы;

2) не делать ничего;

3) пытаться смягчить катастрофу.

Косово подпадает под первую категорию, Восточный Тимор 1999 года — под вторую категорию (этот особенно уродливый пример, если учесть совсем недавнюю историю, не укладывается в рамки доктрины «смены курса»). Давайте рассмотрим некоторые другие, актуальные сегодня примеры.