Друзья или любовники? (СИ) - Шнайдер Анна

Ёжки-матрёшки, что вообще происходит? Я сплю, может? И вижу эротический сон?

Хотя пока ещё не эротический, но, наверное, скоро будет.

— Давай так. Объясни мне, что ты имел в виду под «попробовать», а я потом решу, буду я есть или нет. А то, может, ты так объяснишь, что мне и есть уже не захочется.

— Тогда тем более — надо есть сейчас, — засмеялся Яр, но мне показалось, что он дико нервничает.

— Сейчас я не могу. Слишком любопытно. Ну, давай, объясняй!

Через минуту я жалела, что настояла на своём. Надо было свернуть эту тему в рулончик и засунуть на самую дальнюю пыльную полку. Потому что…

А-а-а! Я в жизни так не смущалась, как в этот вечер. Мне кажется, пока Яр говорил, я из человека превратилась в варёную свёклу — малиновую и горячую.

А Корнееву — хоть бы хны!

Несправедливо.

23

Ярослав

Яр понимал: Алине наверняка казалось, что он сама невозмутимость. На самом деле внутренне Корнеев дрожал одновременно от страха и нетерпения. Опасения, что Алина просто пошлёт его в голубые дали, разрастались с каждым словом — тем более что Пирожок постепенно становилась всё краснее и краснее, разгораясь маковым цветом. И в то же время Яр испытывал облегчение, что озвучивает собственные желания. Молчание — та ещё пытка, особенно когда молчишь годами, как молчал он.

Очень хотелось, чтобы Алина его поняла. И согласилась. И поскорее! Однако Яр понимал, что «скорее» в этой ситуации невозможно. Такое не про Пирожка.

— Я предлагаю нам с тобой поиграть на раздевание. Сядем в спальне, возьмём карты, кто проиграл — снимает с себя одну вещь на выбор победителя. Ну и так далее — до полного обнажения. Так мы сможем увидеть друг друга не в одежде и понять, хотим попробовать секс или нет. Точнее, это нужно понять тебе — я-то давно всё понял. Понимаешь, я думаю, что предлагать тебе прикосновения и поцелуи — это слишком пугающе, начинать надо с чего-то другого и без прикосновений. И растянутое по времени. Игра — отличный способ посмотреть друг на друга без одежды.

— А почему именно игра? — почти прошептала Алина, кажется не зная, куда деть глаза. Потёрла ладонями раскрасневшиеся щёки и растерянно улыбнулась: — Боже, не верится, что я всё это слышу…

— Потому что, если мы сразу разденемся, это будет слишком быстро — ты только смутишься, — пояснил Яр, решив проигнорировать вторую часть высказывания. Ему и самому не верилось, что он это всё озвучил. — Игра позволяет привыкнуть к ситуации, а ещё — хорошенько рассмотреть. В общем, это более эротично и возбуждающе, чем просто раздеться, как на приёме у врача.

— Так, всё! — воскликнула Алина и замахала на Яра рукой, истерически смеясь. — Замолчи! А то у меня сейчас такое чувство, будто ты заставил меня посмотреть порнофильм.

— Кстати, а это идея…

— Ну Яр! — страдальчески протянула Пирожок и закрыла лицо ладонями. — Ну пожалуйста, хватит! Я всё поняла про твои сексуальные фантазии, не надо больше.

— Попробуем?

К разочарованию Корнеева, Алина покачала головой, не отнимая ладони от лица.

— Нет. Это абсурд. И вообще… Что потом-то? Вот переспим мы друг с другом — и во что превратятся наши отношения? Яр, ну серьёзно, не надо портить хорошую дружбу. Разве у тебя много таких друзей, как я? Мало ведь. И у меня мало. Я не думаю, что…

— Пирожок, — перебил её Яр и, подъехав на табуретке ближе, перехватил ладони девушки, чтобы отнять их от лица и заставить Алину посмотреть на него. Улыбнулся растерянной беззащитности в её взгляде и красным щекам, вздохнул и честно признался, вложив в дальнейшие фразы столько чувства, будто в любви признавался: — Я тебя хочу. Очень. Пожалуйста, не отказывай сейчас — подумай.

И пока Алина, застыв соляным столпом, сидела и просто смотрела на Корнеева, он перехватил обе её ладони и поочерёдно поднёс к губам. На большее не решился.

Тем более что уже после этого Алина стала ещё более багровой — хотя казалось, что это невозможно, — а в её взгляде растерянность сменилась паникой.

Поэтому Яр отпустил её руки и отодвинулся в сторону вместе с табуреткой.

— Ну, так что? Есть будешь?

Девушка несколько секунд молчала, недоуменно моргая, а затем покачала головой.

— Я сегодня не только есть, я, кажется, и спать не буду.

Яр не выдержал и засмеялся.

— Да перестань. Что тут такого-то? Ты женщина, я мужчина. Мою ситуацию с Лилей ты знаешь, я знаю, что ты не в отношениях. Почему мы не можем доставить друг другу немножко удовольствия?

— Замолчи… — вновь простонала Пирожок, и Корнеев засмеялся громче — настолько забавно она выглядела. — Бесстыдник! — Алина погрозила ему пальцем. — Всё, хватит, запрещаю тебе сегодня говорить о сексе. Представь, что ты евнух!

Яр поперхнулся собственным смехом.

— Нет уж, спасибо. Я лучше буду представлять, что ты согласилась на моё предложение.

— Мечтай-мечтай… — пробурчала Алина и встала с табуретки. — Йогурт себе возьму. А мой ужин, если хочешь, можешь сам доесть.

— Предлагаешь мне еду как замену секса? Боюсь, не прокатит.

— Нахал.

24

Алина

Я в этот вечер старалась не думать о том, что говорил Яр. Очень старалась. Потому что, как только начинала об этом думать, мне казалось, что я сошла с ума. И неловко было, и стыдно, и вообще…

Честно? Я никогда не представляла Корнеева своим сексуальным партнёром. Когда мы учились в школе, я вообще ещё не интересовалась этой темой. Потом мы школу закончили, пошли в институт, я стала видеть Яра гораздо реже. У него почти сразу появилась Лиля. Затем умер дядя Вася, а Яр женился и уехал. Через некоторое время и я вышла замуж…

Да, я не помню, чтобы когда-либо думала о Корнееве в сексуальном ключе. Разумеется, я видела, что он привлекательный парень, он мне и самой нравился. Но так нравятся парни с картинок — красивая, но картинка же! Я как-то привыкла, что он в любом случае не мой, точнее, мой друг.

И тут Яр выдал такое. Да он просто сломал мне мозг!

То есть все те дни, когда я тихо-мирно кормила его ужином на кухне, он представлял меня без одежды? Точнее, не только без одежды, но и в процессе, так сказать.

Если бы мне об этом сообщил кто-то другой, не Яр, я бы ни за что не поверила. И по голове бы дала ещё, чтобы глупостей не выдумывал. Но откровенничал сам Корнеев, поэтому претензии я могла предъявлять только ему. Однако я предпочитала молчать — слишком смущалась, стоило завести эту тему даже в шутку.

После ужина я предложила Яру погулять — тем более что на улице слегка похолодало. Надеялась, что прохладная погода остудит не только меня, но и его. Он согласился, и мы пошли на улицу. Правда, прогноз, как выяснилось, оба посмотрели плохо, и в итоге не успели мы войти в парк и быстрым шагом отправиться вглубь, как буквально за пару минут собралась большая тёмная туча и на землю хлынул сильнейший дождь.

Пришлось бежать до ближайшей беседки. Но такие умные мы были не одни — народу туда уже набилось как селёдок в бочку. Мы с Яром еле-еле пролезли внутрь, смеясь, и забились в дальний угол.

Скамеек здесь не было — грубо говоря, это была просто деревянная крыша, под которой можно было переждать дождь. Когда-то имелись и скамейки, но их сломали — с тех пор беседка стояла так. Периодически её оккупировали желающие сделать шашлык, приносили сюда свои столы и стулья и превращали беседку в веранду.

Я встала возле перил, прижавшись спиной к поверхности дерева, Яр занял место передо мной. Поначалу он ещё стоял не слишком близко, но потом в беседку заскочили несколько хохочущих подростков, толкнули женщину, что стояла за Корнеевым, и та налетела на него, а он — на меня.

Я поддержала его за талию, чтобы не упал, стараясь не слишком перевешиваться корпусом наружу — всё-таки с крыши нехило лило. И если бы всё это случилось ещё вчера, я бы и не обратила внимания ни на что, но после недавнего монолога Яра не посмотреть ему в лицо, когда он прижался ко мне, положив руки на перила, чтобы удерживаться хоть на небольшом расстоянии, я не смогла.