Разоренное гнездо - Алла Холод

Когда при виде братишкиной невесты, которую легко было спутать с порнодивой, мы все многозначительно замолчали, Виталик зарделся от гордости: он действительно считал, что приобрел редкую красавицу, производящую на всех потрясающее впечатление. Мама отошла последней из всех нас. Оправившись от первого шока, она попыталась разговорить Викусю, но тут выяснилось, что наша будущая родственница не дружит с устной речью. Когда ей задавали вопрос, она только закатывала глаза, и когда мы не могли понять, что это значило, ее переводчиком становился Виталик. Именно от него мы и узнали, что Викуся собирается стать дизайнером одежды (то есть нигде не учится и не работает) и что она очень серьезно относится к будущей профессии. И вскоре Викуся действительно подтвердила свои намерения, когда стала таскать Виталика по европейским курортам и столицам, чтобы вывезти оттуда максимальное количество шмоток, доступное ему по деньгам. Для изучения, конечно. И приобщения к будущей профессии.

Никто тогда не сказал Виталику ни слова. Это была его личная жизнь, и семья не считала себя вправе в нее вмешиваться, но маму явление Викуси надолго выбило из колеи. Ей было безумно стыдно за свою невестку: та не прочитала за свою жизнь и двух книг, не могла поддерживать никакие разговоры, даже если их темы были, казалось, несложными для ее понимания. У нее вдобавок ко всему прочему были дефекты речи: она не выговаривала некоторые буквы. Мама мечтала не о такой невестке для любимого младшенького сынули, но я в глубине души даже злорадствовал: вот до чего ты, милая, доруководилась. Когда в семье брата родился мальчик, Ксения Алексеевна немного успокоилась: в конце концов, чтобы иметь доступ к внуку, с наличием странной невестки так или иначе приходилось мириться.

Я понял, что на особняк мама возлагает большие надежды в плане обобщения и воссоединения семьи, потому как Виталик, в отличие от меня, к родителям наведывался нечасто. Причиной тому, конечно же, была Викуся, которая чувствовала себя в доме неуютно, и я подозреваю, что еще больше, чем мамино настороженное отношение, ее бесило снисходительное покровительство моей супруги. А Рита, несмотря на мои строгие предупреждения, все-таки обожала поддевать жену Виталика и никогда не отказывала себе в удовольствии построить общий разговор таким образом, чтобы подчеркнуть Викусино невежество. Поэтому когда мама в очередной раз завела песню про заселение в особняк общим семейным кланом, я ответил: «Хорошо!» При этом я был абсолютно уверен, что ни Виталик, ни его жена ни за что и ни при каких обстоятельствах не согласятся жить с нами со всеми большим цыганским табором. Брат слишком ценил самостоятельность, и я предполагал, что он не захочет, чтобы родители были в курсе особенностей его времяпрепровождения, которые так и не изменились с его буйной молодости. Алкогольные гулянки и полуночное шатание он из своего расписания так и не вычеркнул, даже став семьянином и отцом. Я считал, что нигде не работающая, праздная, недалекая Викуся уж тем более не согласится быть постоянно на виду у нашей семьи. Но неожиданно оказалось, что я сильно ошибался.

Викуся, как я уже сказал, нигде не работала, хотя попытки устроиться, надо отдать ей должное, когда-то предпринимала. Вернее, Виталик, используя свои многочисленные знакомства, свел ее с какими-то предпринимателями, у которых была сеть магазинов одежды. Викуся пошла на работу, но очень быстро выяснилось, что, кроме элегантного забрасывания ноги на ногу, когда она опускалась в кресло, и демонстрации изысканного маникюра при столь же утонченном курении, она не очень представляет, что еще она может делать в салоне модной одежды. А работы там было хоть отбавляй. Заказывать и принимать товар, отсортировывать брак, проводить скидочные кампании, работать с недовольными покупателями и их жалобами. Словом, рутинные дела, к которым Викуся оказалась не готова. Ее это не интересовало. После месячного неудачного опыта в том бутике больше на работу она устроиться не пыталась, насколько мне известно. У Викуси было своеобразное отношение к семейным ценностям: она дорожила своим положением замужней дамы – кто-то же должен был ее кормить, одевать и возить на курорты. Видимо, она ответственно относилась к своим супружеским обязанностям, хотя на интимные темы мы с братом никогда не разговаривали. В остальном семейная жизнь ее тяготила, она мешала ее распорядку дня. Викуся просыпалась не раньше одиннадцати, и когда Артемка стал подрастать, а впереди замаячила школа, это стало серьезной проблемой. Кому-то же надо кормить ребенка и водить его на уроки в такую рань. Викуся не умела готовить и принципиально не хотела учиться. Не то чтобы ей было все равно, что употреблять в пищу, отнюдь – аппетит у нее был волчий, несмотря на свой кроличий вес и субтильность, она могла съесть за ужин несколько полноценных порций. Просто ей не нравилось возиться на кухне: резать, чистить, потом мыть посуду… Она предпочитала кормить сына фастфудом, и уже к восьми годам мальчик стал постоянно жаловаться на боли в желудке. Мама готовила ему варенье из облепихи, заставляла Викусю регулярно добавлять его внуку в чай, только тем мальчишка и спасался. Виталик тоже устал от постоянного кормления чем-то покупным, и когда ему становилось невмоготу, он приходил ко мне в ресторан, просил ухи, или являлся к маме на борщ. По тому количеству, которое он мог съесть за один присест, становилось понятно, как редко ему выпадает простое домашнее счастье – полакомиться пусть и бесхитростной, но любовно приготовленной на собственной кухне едой. Так и вышло, что оба супруга увидели в соседстве с бабушкой выход из положения. В них обоих вспыхнула надежда, что Ксения Алекеевна будет кормить Артема завтраком, пока Викуся спит, а потом обедом, пока его мамочка посещает магазины и проводит время перед телевизором. И все это время она будет натаскивать его по языкам, что очень полезно в любом возрасте. От деда тоже могло быть много пользы: никто не умел так просто и доходчиво объяснять точные предметы, с которыми Артемка как раз испытывал большие затруднения, как наш Петр Никифорович. Так и вышло, что «интересы Артема» стали решающим фактором в семье моего брата. Переселение под общую крышу оставляло свободу маневра для каждой семьи – никто не собирался жить в одной квартире, у каждой семьи была бы своя, а некоторые ограничения этой свободы компенсировались бы постоянным наличием горячих завтраков и обедов, которые должна была обеспечивать мама. Моя Ксения Алексеевна не сразу поняла, что из нее пытаются сделать всеобщую кухарку, а когда скумекала, было уже поздно. Решение приняли, я совершил сделку по обмену