Девушка Лаки - Тэми Хоуг

Лаки резко обернулся и, сделав три шага вперед, поводил пальцем перед носом Гиффорда.

– Ты слишком далеко заходишь, старик, – процедил он сквозь зубы. – Твоя плантация – не моя забота. Я тебе ничем не обязан.

– Верно, – саркастическим тоном согласился Гиффорд. Выходка Лаки нисколько не смутила его. Он был слишком стар, чтобы бояться скоротечности человеческой жизни. – Точно, ты никому ничем не обязан. Ты хозяин собственной судьбы. Молодец, Лаки. Ты сможешь гладить себя по спинке, после того как этот край превратится в пустыню и тут не останется ничего живого.

– Только не надо говорить со мной об ответственности, Гиффорд! – огрызнулся Лаки. – У тебя есть своя ответственность. И куда она тебя завела? Ты рыбачишь здесь и постреливаешь дробью в людей из «Трайстар». Думаешь, это чему-то поможет?

– У меня есть свой способ разрулить ситуацию.

– Ну, разумеется! – саркастически улыбнулся Лаки. – Никак ее не разруливая.

Серена шагнула вперед и встала между ними.

– Простите меня, могу я вставить хотя бы словечко в ваш разговор?

Спорщики одновременно нахмурились и в унисон решительно воскликнули:

– Нет!

Серена шагнула назад.

Лаки соскочил с лестницы и снова принялся беспокойно расхаживать у нижней ступеньки. Он хорошо знал Гиффорда; по степени упрямства мул по сравнению с этим стариком – не более чем невинная овечка. Если Гифф сказал, что не позволит Серене остаться ночевать у него, так оно и будет. Старикан оставит родную внучку ночевать на крыльце, а он даже глазом не моргнет. При этой мысли ему почему-то сделалось не по себе, а ведь еще недавно ему казалось, что он навсегда утратил способность к состраданию.

Бросив исподтишка взгляд на Серену, Лаки мысленно разразился витиеватым ругательством. Такая же гордячка и упрямица, как и ее дед. Было заметно, что она вот-вот расплачется от досады. Даже слепой и тот бы заметил, что она всем сердцем любит Гиффорда. А старый хрыч остался безнадежно глух к ее искреннему проявлению заботы о нем и тем самым оскорбил до глубины души. Серена была похожа на тепличный цветок, выброшенный за дверь в грозовую погоду, – грязный, засохший и жалкий.

И Гиффорд, как назло, уперся и требует, чтобы ее ноги здесь больше не было.

Черт побери!

С другой стороны, когда это она успела стать ему небезразлична? Можно подумать, ему есть до нее дело, мысленно заверял себя Лаки. Какая ему разница, как старый Гифф обходится с собственной внучкой? Насколько ему известно, она заслужила, чтобы старик выставил ее на ночь на крыльцо. Куда больше его заботили смягчающие обстоятельства – еще один пример того, как дела других людей постоянно вторгаются в его собственную жизнь. Эти болота были его миром. Он даже не мог представить себе, что когда-нибудь станет свидетелем их уничтожения.

Лаки вздохнул и машинально пригладил волосы. Что же делать? Было бы неплохо, если бы Гиффорд, пока еще не поздно, разобрался с «Трайстар». Ведь, не дай бог, случится что-то посерьезнее. Например, старик пристрелит Лена Берка или Шелби, если те продадут землю компании, у которой репутация экологического террориста. А это значит, что, хочет того Гиффорд или нет, ему все равно придется вернуться домой и вступить в бой с «Трайстар». Серена вознамерилась во что бы то ни стало вернуть старика домой, и лишь одним небесам известно, какую решительность она проявит, пытаясь убедить деда в своей правоте. Но как ей остаться с Гиффордом и избежать губительного влияния сестры? Что, в свою очередь, означает, что…

Нет, пропади оно все пропадом!

Лаки постарался рассмотреть возникшую дилемму под другим углом. Сколько времени потребуется Серене, чтобы уговорить Гиффорда вернуться домой? День или два. В крайнем случае три. В конце концов, какую порцию занудных увещеваний может вытерпеть человек? Кстати, ему нет необходимости оставаться вместе с ней в доме, если она будет вынуждена заночевать у него. Ему ничто не мешает провести это время на природе. Более того, будет чем заняться. И все же ему не по душе была мысль о том, что его вынуждают делать что-то такое, к чему у него не лежит душа.

Лаки резко остановился и повернулся к Гиффорду.

– Хорошо, – недовольно проговорил он. – Пусть ночует у меня. Так и быть, я пущу ее.

Гиффорд радостно ухмыльнулся.

У Серены от удивления отвисла челюсть.

Какое-то время все молчали. Напряжение было таким осязаемым, что его почувствовали даже собаки и начали скулить.

– Пустите меня? – чувствуя, как в ней закипает злость, спросила Серена. – Пустите меня! – Ее голос сделался громче на несколько децибелов. Она встала руки в боки и с вызовом посмотрела на него, довольная тем, что стоит ступенькой выше. – Нет, я в ваших милостях не нуждаюсь! – Она повернулась к деду: – Я не останусь у этого человека! Я его совсем не знаю, а то, что мне о нем известно, не внушает особого доверия. Ради всего святого, Гиффорд, ты не заставишь меня переночевать у него! У тебя не хватит совести!

– Кто знает, чего я только могу ожидать, – ответил старик, приняв вид оскорбленной невинности. – Я всего лишь чокнутый старик, которому жить осталось с гулькин нос.

– Прекрати! – осадила его Серена. Глядя на деда в свете догорающего дня, она неожиданно поняла, что ей страшно. У Гиффорда было такое же выражение лица, как тогда, когда ей только исполнилось семнадцать и местный шериф за шиворот привел ее домой, застукав в компании двух одноклассниц, когда они распивали бутылку дешевого вина под трибунами футбольного стадиона.

Ее голос оборвался до шепота:

– Гиффорд!

Старик покачал головой:

– Даже не проси меня, Серена. Сейчас я так зол, что готов метать громы и молнии. Ты думала, что приедешь в эту глушь и в два счета уговоришь меня уехать отсюда только потому, что одеваешься в бутиках и работаешь в Чарльстоне. Ты ни черта не знаешь о том, что происходит здесь, да и не хочешь знать. Ты хочешь лишь, чтобы все стало как прежде, чтобы спокойно отдохнуть в родном доме. – Старик покачал головой и шумно выдохнул. К его лицу снова прилила кровь, в мгновение ока взлетев вверх от шеи, словно ртуть в столбике термометра. – Так что давай, красотка, топай отсюда. Тебе будет очень хорошо у Лаки.

Бросив ей эти слова, Гиффорд встал и начал подниматься по лестнице. Серена стояла как громом пораженная. У нее было такое ощущение, будто кто-то запустил ей камнем прямо в лоб. Что же, она получила по заслугам, разве не так? Гиффорд с присущей ему прямотой точно изложил суть вещей. Ей казалось, что стоит приехать сюда и просто поговорить с дедом, как все станет на свои места и мир обретет те очертания, которые лично ей кажутся единственно правильными. Эту самоуверенную, покровительственную манеру она унаследовала от деда. Более того, весьма успешно применяла такой прямолинейный подход в своей повседневной жизни в Чарльстоне. Вот только не следует забывать, что сейчас она не в Чарльстоне.

Черт бы побрал это место! Серена закрыла глаза и энергично потерла лицо, смазывая остатки макияжа.

– Простите, мисс Рена, – неожиданно подал голос Пеппер, поднявшись на ту же ступеньку, на которой стояла Серена. В руках у него была все та же сетка с лангустами. – Вы же знаете старого Гиффа. Если ему шлея под хвост попала, он становится просто неуправляемым. Но зла он вам не желает.

Серена без особого успеха попыталась выдавить улыбку.

– Может, все-таки ты отвезешь меня домой?

Обычно улыбчивый, Пеппер нахмурился. Таким она его никогда не видела.

– Не могу. У нас старая лодка, на ней опасно плыть. Того и гляди даст течь. Дайте мне пару дней, и я ее отремонтирую. Пусть Лаки вас отвезет.

Услышав от Пеппера такие слова, Серена окончательно упала духом: похоже, из ее намерений ничего не выйдет. Все-таки надо признать, что она ошиблась. Не все так просто. Похоже, здесь действительно творится нечто неладное. Нечто такое, что портит кровь и Гиффорду, и даже весельчаку Пепперу. Серена поняла это хотя бы по тому, как Пеппер предпринял очередную попытку придать лицу хмурое выражение и, шаркая ногами по истертым ступеням лестницы, начал подниматься наверх.

Зачем, ну скажите, зачем она поддалась влиянию момента и рванула сюда, совершенно не продумав, что будет делать дальше, не предусмотрев всех последствий разговора с дедом и не выяснив, что здесь происходит? Именно из-за самоуверенности и напрасной спешки она сейчас застряла в этой богом забытой дыре, где ей показал на дверь ее собственный дед! Оттолкнул от себя, отдал на милость человека, которого она совершенно не знает. Кто поручится, что может прийти ему в голову?

Она посмотрела на Лаки. Тот стоял внизу и с каким-то рассеянным видом почесывал за ухом одну из собак. Он перехватил ее взгляд. Впрочем, выражение его лица осталось непроницаемым. В длинных, чуть зловещих тенях, отбрасываемых светом заходящего солнца, великан-каджун показался ей настоящим головорезом.