Сказание о Ли Лань - Мия Моцзинь

Лань, пожав плечами. – Я же говорю, что смотрю как обычно! Ты уже второй раз спрашиваешь. Ты в порядке?

Пальцы его, держащие чашку, ослабли. «Ты в порядке? Снова. Эти жалкие слова для немощного человека». Чашка выпала из его рук и разбилась со звоном.

– Это просто случайность, – ответил Гоу Ичэн, глядя на обеспокоенное лицо девушки. – Как-то странно это вышло. На мгновение я просто замечтался. Не знаю, как это объяснить. Но чашка оказалась на полу. Иногда я засыпаю на ходу…

Гоу Ичэн пытался сделать из этого шутку, но Ли Лань не улыбалась. Она смотрела на него странным взглядом, будто что-то знала о его здоровье, но потом тоже взяла чашечку, отпила без шума. Пара капель скатилась по ее подбородку, по линии светлой кожи на шее, а потом блеснула, заставив животные инстинкты юноши заявить о себе. От этой картины внутри стало жарко, поэтому он отвел взгляд в сторону.

Новый звон бьющегося фарфора заставил его вздрогнуть.

– У нас говорят, на счастье, – прозвучал голос Ли Лань.

Ее лицо было безмятежным и по странному счастливым. «Какой бы глупой ни казалась эта выходка, она все же забавная».

– Но я бы не стал бить всю посуду, – ответил Гоу Ичэн и улыбнулся.

– Очень смешно, пары чашек достаточно. Кстати, теперь ты так смотришь на меня.

– Как?

– Не знаю… Странно?

Она заметила, как он рассматривал ее фигуру? Теперь Ли Лань совсем не походила на ту девочку из детства. «И это новое ощущение рядом с ней. Ощущение…»

Цветные брызги. Холодный камень фонтана. В тот миг он смог ощутить ее тепло, почувствовать ее запах совсем по-другому. И он хотел быть ближе, увидеть больше ее кожи. Вслух же произнес другие слова:

– Знаешь, я здесь с тетушкой Лу ненадолго. Есть много дел. Но все они скучные и неинтересные. Кстати, насчет Малыша Бамбука…

– Да, точно! – ответила Ли Лань. – Он остался на ночь в комнате госпожи Лу. Она говорила что-то про фрукты в тесте. Он же артефактный лис. Растительный гомункул. Как он может что-то есть?

Гоу Ичэн посмотрел на гроздь винограда. «На вид, будто те самые маленькие икринки…»

– В общем, это была задумка Лу Дуна, – начал он и перевел взгляд на тахту у стены. – Ты не против присесть?

Он упал на мягкую красную обивку, и та ответила жалобным скрипом. Но когда Ли Лань села рядом, они оба провалились в яму посередине. Неожиданным образом девушка оказалась совсем близко, и он снова мог ощутить тепло ее тела и дыхание на коже. Сладкий запах ее волос пробудил новый теплый прилив, но в ту же секунду она отскочила на край.

– Кажется, эти подушки весьма неустойчивые, – произнесла она и покраснела.

– Бывает такое, – ответил он, смутился и опустил взгляд в пол.

– О чем мы говорили? – продолжала Ли Лань. – Малыш Бамбук! Я думала, что не встречу тебя с ним снова. Но сегодня ты такой…

– Странный, да?

– Ничего такого! Я тоже странная, иногда…

Гоу Ичэн посмотрел на нее. Почему-то сейчас она выглядела напряженной и отстраненной. «Там, у фонтана, она была совсем другой…»

– Это неважно! – произнесла Ли Лань и подняла взгляд.

В ее карих глазах играли блики от света фонаря. Гоу Ичэну пришлось отвести взгляд, потому что сердце начало биться, словно сотня барабанов.

– Так что произошло с Малышом Бамбуком?

– Это все Лу Дун. Когда не выступает в театре при клане И, он проводит работу над артефактами. Теперь Малыш Бамбук ест, правда, только фрукты в тесте, – ответил Гоу Ичэн и улыбнулся. – А на выходе они становятся икринками. Да, знаешь, такие прозрачные шарики? Но каждый раз разного размера и сочетания цветов. Никогда не знаешь, какими будут в следующий раз…

– Это… как у коз шарики?

– Ну, как бы… да. Не спрашивай, почему это так. Это все его больная фантазия. На самом деле Лу Дун очень умен, он запросто мог бы встать на одну ступень в Палате артефакторов рядом с моим отцом, но его волнуют только человеческие души и сказки, что он рассказывает в театре.

– Так чем он занимается сейчас?

– Я сейчас напишу ему, он сам тебе расскажет.

Его имя стояло первым в списке адресатов Гоу Ичэна, так как они много времени проводили вместе. Ли Лань стояла номером два.

– Вы с ним лучшие друзья? – прозвучал ее голос. – А мы…

– Наверное, Лу Дун был первым человеком в моей жизни, с которым я сразу ощутил духовную близость. И мне неловко об этом говорить… Вот! Он не отвечает на мои письма. Он снова в Грозовом павильоне для тренировок, я уверен. А я ведь говорил, зачем тренироваться, если не идешь служить ни в стражи, ни в армию? Свои способности он только спускает по ветру. Я отвлекся. Точно, о чем это мы?

Ли Лань смотрела на руки Гоу Ичэна в серебряных перчатках. «Это должно быть сложнее, чем кажется. Как теперь поговорить с ней об этом? Лу Дун предложил рассказать, но, зная ее характер, не хочется ее шокировать или заставить плакать. Что же делать?»

– Тебя что-то беспокоит? – произнес он ровным тоном и сложил арт-веер, прицепив обратно на пояс.

– Я просто задумалась. Кстати, что там длинное в черной ткани завернуто? – прозвучал ее голос с мягкими нотками.

– Это то, что я хотел показать тебе! Пипа с корпусом из зачарованного бамбука.

– Я читала про такие музыкальные инструменты, – продолжила она и наклонилась.

Кажется, тон ее голоса снова сменился. Овал лица наконец снова освещала улыбка, но Гоу Ичэн заметил открытый участок нежной кожи под ее воротом и ямочку между тонкими ключицами. Воображение уводило куда-то в глубину этих складок…

Он сглотнул, не давая волю воображению, а затем повернулся к инструменту, что оставил на полу у стенки. После пары усилий ему удалось развязать веревки и распутать ткань. На колени он поставил зеленую четырехструнную пипу с темным напылением, и его пальцы в перчатках едва коснулись струн.

– Она красивая в форме груши! – произнесла Ли Лань. – Издает такие же звуки, как и та из детства. Ты помнишь?

– Такое я не смогу забыть, – ответил он, улыбнувшись. – Что ты хочешь, чтобы я сыграл? Что-то, похожее… на тебя?

Получив кивок в ответ, он стал играть мелодию. Его пальцы с привычной легкостью двигались по струнам, а комнату заполнил звук, подобный жемчужинам, прыгающим по нефритовому блюдцу. Казалось, Ли Лань испытывала настоящий восторг, и все ее внимание и существо было обращено только к этому моменту между ними. Гоу Ичэн мог делать что-то, что радовало