Маккой X. Целуй — и прощай! Кокс Дж. X. Безутешная вдова. Пайк P. Л. Побег из Синг-Синга - Хорас Маккой

— В этом нет ничего странного.

— Мне это не нравится…

— Выбора у нас нет. Нужно с ним встретиться. Пошли…

— Может, подождем, пока они закончат?

— Зачем? Думаешь, они обратят на нас внимание? Просто нужно открыть дверь и войти, — тут я указал на табличку, прикрепленную к двери.

«Пожалуйста, не пользуйтесь звонком во время лекции. Просто открывайте дверь и заходите. Добро пожаловать».

Я открыл дверь, и мы вошли. Первое, что бросилось в глаза в небольшом квадратном холле — это отсутствие мебели и каких-либо украшений. Прямо перед нами была еще одна дверь, открывавшаяся в обе стороны, с надписью: «Входите, пожалуйста, соблюдайте тишину». Голос, доносившийся из-за нее, стал отчетливее и можно было различить отдельные слова.

— Правда… не только… наш… с…

Я толкнул дверь, меня удивила бесшумность, с которой она подалась вперед, и оказался внутри. Мне пришлось придержать ее, пропуская Джинкса, и я чуть не прищемил себе пальцы. В гостиной, единственной мебелью в которой были стулья, находилось человек двадцать пять, а в примыкавшем к ней салоне у стола стоял человек, в котором можно было угадать доктора Грина. Худощавое лицо на манер Линкольна, полотняный пиджак, шею охватывал черный тонкий галстук.

— Сознание поэтому является единственным основанием определенности. Разум служит единственным доказательством. Причина видится превыше себя и ее источника. Это расхождение законов существования, внешнего происхождения от…

Меня кто-то тронул за руку, это оказалась девушка. Самая очаровательная из тех, кого мне доводилось встречать в своей жизни, девушка моих снов. Она приложила палец к сжатым губам, предупреждая о необходимости сохранять тишину. Слова теперь слились для меня в один сплошной монотонный, невнятный гул. Девушка провела нас в комнату, где еще оставались свободные места в последнем ряду с проходом. Когда она посторонилась, чтобы дать нам пройти, я оказался с ней лицом к лицу и почувствовал запах ее духов, который показался мне знакомым. Тут я заметил, что на ее лице не было никакой косметики, и ее невероятно светлую кожу оттеняли темные волосы. О, Господи, я никогда не встречал таких темных волос. На мгновение мы замерли, рассматривая друг друга, наши тела почти соприкасались. Мой мир был заполнен красотой ее светлого лица, оттененного длинными черными волосами. Она снова посторонилась, и я присел на свободное место рядом с Джинксом, а когда снова повернулся, то обнаружил, что ее уже нет. Очевидно, она здесь играла роль секретаря и швейцара одновременно. Я попытался вспомнить название ее духов или хотя бы, что они мне напоминали.

— …которое светит из глубин нашей души, — он закончил читать и положил листок на стол. — Так писал Плотинус в одном из своих писем Фиаккусу. Именно его я хотел представить вашему вниманию, потому что оно согласуется с моей собственной теорией познания, основанной на идее экспансии восприятия. Пожалуй, стоит задержаться на этом вопросе еще пару минут.

Он склонился над своими бумагами, Джинкс искоса посмотрел на меня и покачал головой. Я нахмурился и наклонил голову, предлагая ему последовать моему примеру. Джинкс подчинился. Вся аудитория молча изучала свои заметки, я же краем глаза посматривал на дверь в ожидании появления девушки. Док Грин оторвался от своих записей и подождал, пока аудитория не обратит на него свое внимание. Все подняли головы как по команде. Впервые за время, проведенное в этом зале, можно было заметить некоторое оживление в рядах публики. Лекция была окончена.

— Ну, друзья, — заговорил человек. — Перед уходом вы получите у мисс Добсон новую литературу. Внимательно изучите и поразмышляйте над ней. Я надеюсь, вы не будете настаивать на уплате мисс Добсон известных сумм ваших пожертвований. Как уже неоднократно говорилось, у нас это не принято. Если у нас возникает такая необходимость, я, не задумываясь, сам попрошу вас об этом. Все, что от тебя требуется, это живой интерес к теме нашего разговора. А теперь, друзья, я устал, спасибо за внимание и спокойной вам ночи. Еще раз хочу поблагодарить вас за визит…

Он отошел от стола и скрылся за боковой дверью. Пожилые люди, среди которых я, правда, заметил даже двух девочек лет тринадцати, бесшумно потянулись к выходу. В воздухе витал дух смирения, уважения и даже благоговения. Я встал, и в числе последних мы с Джинксом появились в холле. Девушка стояла у двери с кипой брошюр и раздавала их уходящим. По-прежнему все происходило почти беззвучно, слышалось только шарканье ног и приглушенные пожелания доброй ночи при расставании. Мы задержались у самой двери, стараясь не привлекать к себе внимания. Наконец, мы остались одни.

— Спокойной ночи, — девушка протянула мне брошюру.

— Спокойной ночи, — это уже Джинксу.

— Спокойной ночи… — отозвался я, ожидая пока закроется дверь за последними посетителями. — Могу я побеседовать немного с доктором Грином?

— После лекции мэтр никогда не проводит приема посетителей, — мягко заметила она. — Он очень устает.

— Я это понимаю, но это очень важно.

— Но таков порядок. Он принимает посетителей только утром, с десяти до двенадцати.

— К сожалению, наше дело не терпит отлагательств. Вопрос чрезвычайной важности, иначе я бы не решился его побеспокоить. Попросите его принять нас.

— Мы знакомы, — вклинился в разговор Джинкс. — Просто скажите, что его хочет видеть…

— Я уверен, что он не откажет, — здесь я выразительно посмотрел на Джинкса.

— Как вас представить? — заколебалась она.

— Поль Мерфи и Джозеф Стоктон, — указал я на Джинкса. — Хотя, думаю, это ему ни о чем не говорит…

— Я спрошу хозяина, — сказала она удаляясь и снова я почувствовал запах ее духов, на этот раз более знакомый. Когда-то мне уже приходилось с ним сталкиваться… У нее была привлекательная фигура. Длинные ноги в кожаных мокасинах смотрелись великолепно. Даже небольшие округлости ее груди как раз прекрасно поместились бы в моих ладонях. Ее походка была лишена той чувственности, как у Холидей, но ей этою и не требовалось.

— Это что-то новое, — медленно процедил Джинкс. — Последний раз все было по-другому.

Я жестом попросил его сохранять тишину, он в нерешительности покачал головой и протянул мне брошюру, на обложке которой было напечатано:

«ГОЛОСА КАМНЕЙ.

Камни из церковных стен и стен тюрьмы абсолютно различны (в интерпретации Успенского).

Сходство между христианским мистицизмом и Ведами Упанишады (в интерпретации профессора Джеймса).»

— Я же предупреждал тебя, разве не так? — прошептал Джинкс.

Я снова попросил его соблюдать тишину и положил брошюру на стул. В этот момент дверь отворилась и на пороге появилась девушка и ее хозяин. Он был уже без пиджака и галстука, воротник рубашки расстегнут. Он окинул нас взглядом, и заметно было, что Джинкс ему незнаком.

— Мэтр, — представила нас девушка, — это Поль Мерфи и Джозеф Стоктон.

— Здравствуйте, — сказал я, протягивая руку. Он никак не реагировал на этот жест, как будто никогда и не слышал ни о чем подобном.

— Не хочу показаться грубым, джентльмены, — устало сказал доктор Грин, — но я очень устал. Не могли бы мы обсудить эту проблему в следующий раз?

— Поверьте, сэр, будь это возможно, мы так бы и поступили. Кроме того, вы могли узнать моего друга…

Он пристально посмотрел на Джинкса, но лицо его осталось безучастным.

— Не могу вспомнить, — холодно ответил он. — Так в чем же состоит ваше дело?

— Могли бы мы поговорить наедине? — попросил я.

— У меня нет секретов от мисс Добсон, можете говорить спокойно.

— Это дело не имеет ничего общего с космическим сознанием, — пояснил я.

В его глазах появился блеск, а на скулах появились желваки.

— По другим вопросам я не консультирую, — заметил он.

— Извините, мэтр, но мне пора идти, — сказала девушка.

— У меня нет от вас секретов, мисс Добсон, — настаивал док.

— Конечно, но просто я очень устала сегодня, извините меня.

— Если вы настаиваете, — насупился он.

Она небрежно кивнула нам с Джинксом, поклонилась мэтру и направилась к двери. Ни жакета, ни шляпки на ней не было. Даже не оглянулась. Я был обескуражен. Конечно, я и не ожидал, что вызову в ней такой же интерес, как она у меня. Да и какой мог быть интерес к случайному посетителю. Но я про себя решил, что, когда мы снова встретимся, он появится…

Маэстро прикрыл за ней дверь, и, когда он обернулся, на его лице не осталось и следа былой усталости, а глаза гневно сверкали.

— Как вы осмелились появиться здесь? Как вы могли?

Вот это совсем другое дело, так было гораздо лучше.

— Минуточку, док… — остановил я его.