Тусовщица - Анна Дэвид

пост?» — это про Веру, еврейку, с которой я познакомилась на какой-то вечеринке. Но поскольку Алекс — единственный из этих трех, кто занимается доставкой и именно на нас больше всего и наваривается. Джейн кивает, и, вручив каждой из нас по бутылке «Амстел лайт», я звоню Алексу. У меня буквально текут слюни, когда я набираю цифры, нажимаю на кнопку вызова, после чего наступает пауза, а потом я просто физически ощущаю, как повышается серотонин, когда слышу длинный гудок, означающий, что звонок проходит. Люди реагируют на предстоящую дозу кокаина в точности, как собаки Павлова, я даже знаю одного парня, который говорит, что ему хочется в туалет каждый раз после того, как он звонит своему поставщику, потому что тот разбавляет коку детскими слабительными.

За семьдесят баксов (стоимость дозы) Алекс поставляет на дом лучший товар в городе, хотя порой его кока так сильно отдает бензином, что, пока она совершает свой путь через твою носоглотку в пищевод, ты буквально воочию видишь цистерны, в которых ее перевозили из Мексики. Поэтому, когда мы нюхаем, кто-нибудь обязательно жалуется, что ощущение такое, будто он подъехал к ближайшей заправочной станции, прижался лицом к насосу и стал вдыхать топливо, но кто-нибудь обязательно заметит на это, что, возможно, нюхать бензин гораздо менее вредно, чем чистый кокаин.

Алекс, как всегда, пунктуален, и через двадцать минут после моего звонка, секунда в секунду, его «тойота» притормаживает на подъездной аллее у моего подъезда. С десяток моих соседей могут смотреть в окно и наблюдать за моей сделкой с Алексом — он приспускает окно, я вручаю ему конверт со 140 долларами, как правило двадцатками, он отдает мне точно такой же конверт с двумя граммами, каждый из которых аккуратно упакован в лотерейный билет — и, когда моя паранойя усиливается, я не сомневаюсь, что соседи с удовольствием пялятся на меня из окон, видят, что я покупаю наркотики, а потом сплетничают у меня за спиной о том, какая я нехорошая. Это же очевидно: ну кто еще будет молча обмениваться конвертами с мексиканцем, как не человек, покупающий наркотики? Но либо они не находят мое поведение достойным внимания, либо им просто все равно, потому что никто ни разу не сказал мне ни единого слова и не выскакивал из подъезда, когда около него стояла машина Алекса.

Потом мы с Джейн разворачиваем свои бумажки и делаем дорожки, а Стефани разглядывает мою косметику. Стефани относится к нашей забаве так же, как мои родители к тому, что я курю. Они об этом знают, но делают вид, что не догадываются. И, глядя, как Джейн скручивает двадцатку, я подготавливаю дозу к вечеринке. Обычно я прячу коку в пульке, которая прикреплена к цепочке для ключей — трюк совершенно смехотворный и идиотский на тот случай, если меня захотят расколоть, и, возможно, это сродни подставки для пива на руле — но, увидев эту штуку на распродаже, я не смогла устоять, подумав об ее практическом применении.

Мы молча делаем дорожки, а Стефани пьет, потом Джейн говорит, что от запаха бензина у нее разболелась голова, на что Стефани отвечает, что пора идти к Стиву, пока там все не заполонили перспективные силиконовые актрисы, высматривающие очередного продюсера, чтобы добиться роли через койку.

Народу оказывается еще больше, чем я думала, и поначалу мы со Стефани и Джейн ходим от внутренней стойки к наружной, и у меня мурашки ползут по коже от предвкушения того, что готовит нам этот вечер. Помню, как сильно мне это помогало, когда завязался мой роман с тусовками (то ли на втором курсе, то ли в последнем классе школы). Мурашки появлялись от ощущения радости, обуревавшего меня в день назначенного мероприятия, предвкушения, которое доставляло гораздо больше удовольствия, чем сама вечеринка, и которое росло по мере того, как я кружила по залу, восторгаясь теми удивительными возможностями, которые может подарить мне вечер.

Увидев в очереди в туалет эксцентричную знаменитость Ники Хильтон, болтающую со стилисткой Коллин Фаррела, у которой я как-то брала интервью, которая, в свою очередь, над чем-то смеется вместе с Сельмой Блэр, я чувствую, как мое возбуждение усиливается. Уж если такие прославленные люди выбрали «это», значит, «это» должно оказаться действительно чем-то потрясающим. Но не проходит и часа, как я понимаю, что ничего особенного не происходит и, судя по всему, не произойдет, и на меня накатывает неизбежная депрессия, столь же мощная и всепоглощающая, сколь и недавняя эйфория.

Хорошо, что у нас полные карманы коки: он поможет нам это пережить. Конечно, нюхать кокаин на вечеринках, учитывая обстоятельства, поступок довольно-таки отчаянный. Потому что нужно стараться показать всем этим чопорным трезвенникам, что ты ничего такого не делаешь, и одновременно не раздать его всем любителям до халявы, которые то и дело налетают и спрашивают, «есть ли у тебя», или толпятся в спальнях, зная, что их-то в первую очередь занимают люди, у которых есть. Поэтому мы с Джейн примерно через каждые полчаса идем в туалет. Очевидно, что две девушки, выходящие вместе из туалета, только что употребляли наркотики, тем более если они шмыгают носом. К тому же на то, чтобы вдохнуть дорожку, времени уходит больше, чем просто пописать, но все же это наименьшее из всех зол.

Мы с Джейн изо всех сил стараемся не впадать в паранойю, не раскисать и не дойти до такого состояния, чтобы невозможно было общаться с другими людьми, и я испытываю чувство острой товарищеской благодарности к ней. Меня поражают все эти люди, которые тусуются в одиночку и которым не нужен друг, чтобы пережить общество этих стервозных дамочек и красивых мужчин, которые явно их игнорируют. Без спутницы я не смогла бы это вынести.

Стефани же ведет себя на массовых сборищах совершенно иначе. Она сразу же начинает пить, клеить парней и полностью пропадает из поля зрения, а появляется лишь несколько часов спустя с размазанной губной помадой. Сегодняшний вечер ничем не отличается в этом смысле от остальных, и к моменту нашего с Джейн пятого похода в туалет мы уже нигде не можем ее найти. А тут заходит Гас со своим другом Дэном, и Джейн с Дэном уходят покурить травку — наркотик, который я еще не пробовала.

Мы с Гасом переходим на импровизированную танцевальную площадку в гостиной Стива. Из громадных колонок грохочет «50 Cent», песня о том, как кому-то хочется расстегнуть мне брюки, и мы с Гасом начинаем танцевать вместе с толпой пьяных ассистентов