ЖЕРНОВА ИСТОРИИ - Андрей Колганов

- Теперь по основному содержанию твоих тезисов. С чего бы ты так напираешь на производственные кооперативы крестьян - ТОЗы там всякие, артели, коммуны? Вон, Николай Иванович убеждает нас, что главное - обеспечить кооперацию в обращении, и через это втянуть крестьянский оборот под контроль государственного хозяйства.

- Бухарин дело говорит: если наладить охват кооперацией сбыта и снабжения крестьянских хозяйств, то это даст нам хорошие рычаги контроля над крестьянским рынком, - и тут на лице Дзержинского появился столь знакомый прищур. - Он другого не видит. Без значительного подъема производства на селе нам индустриализацию не потянуть - ни новых рабочих накормить не сможем, ни заводы сырьем снабдить, ни ввоз машин из-за границы оплатить. А мелкий крестьянин такой рост производительности не потянет - вот и весь сказ. Тут еще и политический момент есть…

- Какой же? - немедленно среагировал Сталин.

- Очень похоже, Зиновьев нас недооценкой кулацкой опасности колоть собирается. Что же нам, военный коммунизм вспоминать, и бросать лозунг раскулачивания? Тут я с Бухариным сойдусь - ничего хорошего от этого мы не получим. А коли крестьянин в коллектив пойдет, кулаку деваться некуда. Кого он тогда обдирать будет, ежели односельчане свое хозяйство обобществили и теперь на нас, а не на него работают? Зажиточный крестьянин и в коллективе неплохо заработать сможет, коли работать с прилежанием, да кулацкие замашки свои бросить. Ну, а кто не захочет, с теми мы тоже знаем, как говорить!

- Так, - Сталин как-то весь подобрался, - эти тезисы мы ни на Совнаркоме, ни на Политбюро обсуждать не будем. Кое-что я в рабочем порядке доведу - насчет хлебозаготовок и прочего. А остальное… Готовь там у себя конкретную, развернутую программу социалистического преобразования села. И этой программой мы Гришкины вопли о кулацкой опасности заткнем!

- Так уже готовим, - довольно улыбнулся Дзержинский. - Мне тут ряд специалистов посоветовали запрячь (я и посоветовал - Чаянова, Макарова, Кондратьева, Челинцева…). От них, конечно, эсеровско-народническим душком за версту разит…

- И зачем же ты таких к нашему делу привлекаешь? - недовольно буркнул Сталин.

- А я к ним человека послал, который с ними говорить умеет (меня же и послал, ясное дело), - продолжал улыбаться председатель ОГПУ. - Ему там стали дифирамбы крестьянину петь, так он их быстренько построил. Сказал просто: либо вы, знатоки крестьянства, найдете пути, как крестьянина подтолкнуть к добровольному объединению в колхозы. Посчитаете, что для этого нужно, и что мы реально сможем выделить для такого дела. Либо крестьянина в колхозы загонят без вас, и без всякой добровольности. Выбирайте!

Тут и Сталин улыбнулся, но все же заметил:

- А не проще без этих эсеровских недобитков обойтись?

- Боюсь, что не проще, - серьезно ответил Дзержинский. - Наши партийные кадры таких дров наломать могут. А эти все же в деле разбираются. И если у них получится реальный план, как основную часть крестьнства хотя бы лет за десять в крупные хозяйства объединить, то мы-то будем только в выигрыше. Ведь если крестьянина через колено ломать…

- А что, не сломаем? - вставил реплику председатель СНК СССР.

- Сил-то, думаю, хватит, - отозвался его собеседник. - Но ты же сам знаешь по гражданской, крестьянин на чрезвычайные меры свой ответ имеет. Начнут посевы сокращать, пойдут на убой скота. Нам это надо? Нам же город и промышленность кормить.

- Ладно уж, раз получится у них дельный план, не будем к ихэсеровскому нутру придираться. Но только ты этих субчиков под плотным контролем держи - мало ли чего от них ожидать? Все-таки не наши люди, очевидно, - заключил Сталин.

- Еще один вопрос хотел с тобой обсудить, который на бумагу класть не стал, - произнес Феликс Эдмундович.

- Это что же за секретный такой вопрос? - заинтересовался его собеседник.

- Есть донесения, что Зиновьев накануне съезда готовится выкатить против нас вопрос о равентсве и справедливости, который, якобы, сейчас более всего волнует широкие массы.

- Демагог! - презрительно бросил Иосиф Виссарионович.

- Да, демагог, - вздохнул Дзержинский. - Но на удочку этой демагогии он может поймать немало народу, в том числе и левых загибщиков в наших рядах. Поэтому тут надо сделать тот же маневр, что и с кулацкой опасностью: крикам о равенстве и справедливости противопоставить конкретные шаги, что эти самые справедливость и равенство утверждают.

- Вот не понимаю я эти нападки на руководящие кадры! - в сердцах воскликнул Сталин. - Разве лучшие наши люди своей самоотверженной работой не заслужили тех благ, что они имеют?

Дзержинский усмехнулся, но на этот раз невесело:

- Разве же я собираюсь воевать против хорошей жизни наших руководителей? Я и сам на автомобиле езжу, одежда и стол у меня совсем не как у простого рабочего. Но все же тут опасность есть. Не взрастим ли мы поросль таких кадров, которые за нами идти будут только ради пайков, квартир и автомобилей? Такие ведь ради себя не только про социализм забудут, им и вообще на государство наплевать будет!

Председатель Совнаркома заметно помрачнел:

- Такие сволочи и сейчас уже есть.

- Ну, хорошо, - продолжал Дзержинский, - положим, этих сволочей мы по мере сил выкорчевывать будем. Но ведь это подрывает авторитет партии!

- И чего же ты хочешь? - столь же мрачно осведомился Сталин.

- Сделать так, чтобы мы не выглядели отгородившимися от народа стеной привелегий. Нет, я не собираюсь на них посягать! - воскликнул Феликс Эдмундович, видя растущее недовольство на лице собеседника. - Подойдем к вопросу, так сказать, с другого конца: допустим к этим благам рядовых рабочих.

- Не понял, - по прежнему с неудовольствием пробурчал Сталин, - ты что же, рабочим автомобили выдавать собрался?

- Когда собственное автомобильное производство наладим, почему бы и не премировать передовых рабочих автомобилями? - отозвался Дзержинский. - Но сейчас я о другом. Есть, например, санатории Управления делами ЦК, и так же точно в ЦИК, и в Совнаркоме. Почему бы часть времени года не направлять в некоторые из них на отдых ударников труда из рабочих и крестьян, так, чтобы их там было большинство? Да еще обязать руководящие кадры, что там отдыхают, не чураться общения запросто с рядовыми тружениками? И наоборот - некоторых наших много возомнивших о себе бюрократов отправлять в места отдыха попроще? Пусть понюхают, чем народ дышит!

- А что? - повеселел Сталин. - И в самом деле, не помешало бы некоторых наших зазнаек опустить с небес на землю.

- От партмаксимума отступать не надо, - продолжал Дзержинский. - Можно поднимать оклады самым квалифицированным рабочим и специалистам, и на этом основании пересматривать партмаксимум. Ввести плату за установку и использование телефона на квартирах руководящих работников. Ввести плату за пользование автомобилем для всех членов семьи руководящих работников, и во внерабочее время - особо. И вот об этом - объявить. Деньги не великие, а идеологический эффект будет.

- Стоит подумать. Но раз Зиновьев собирается на этого конька сесть, ни на ЦК, ни в Политбюро пока этот вопрос трогать не будем, - тут надо время точно рассчитать. - И тут Иосиф Виссарионович встал с места, подводя черту под разговором.

Уже проводив председателя ВСНХ, Сталин бросил взгляд на свой письменный стол, а затем подошел поближе. Там лежали принесенные секретарем два билета - для него и для Надежды - на спектакль театра Мейерхольда по пьесе Эрдмана "Мандат". Надо ведь и отдыхать когда-нибудь…

Эпилог

Я лежал в кровати с открытыми глазами, упираясь взглядом в портьеры алькова, чуть колышущиеся под теплым июньским ветерком, веющим из раскрытого окна, и доносящим неясные звуки затихающего переулка. Сегодня сон упорно не шел ко мне.

Может быть, дело было во впечатлениях вчерашнего вечера? Мы направлялись вместе с Лидой по Пречистенке на квартиру к Евгении Игнатьевне, чтобы проведать нашего котенка. У самого поворота в Малый Левшинский замечаю на противоположной стороне, на углу Пречистенки и Еропкинского, как из подъезда большого доходного дома в стиле модерн два молодца в кожанках выводят и сажают в автомобиль некоего человека. На следующий день я узнал, что арестован Лев Лазаревич Волин, начальник Секретной части Валютного управления Наркомфина.

И в тот же день мне позвонил Трилиссер, чтобы поделиться новостью - его назначили заместителем председателя ОГПУ - и повторить свое приглашение принять участие в работе аналитической группы, создаваемой в ИНО ОГПУ.

- Оказывать содействие я никогда не отказывался, но входить куда-либо желания не имею, - повторяю свою, уже высказанную ранее, позицию. И тут же интересуюсь:

- А Генрих Григорьевич, что, теперь на повышение пошел? Первым замом?

- Пошел, - отвечает Михаил Абрамович, - начальником Хозяйственного управления. Как раз по душе ему дело.