Дурак космического масштаба - Кристиан Бэд

Маска снова превратилась в лицо, и Агескел с облегчением хлопнул по столешнице, призывая слуг.

— Приведите в порядок обоих идиотов. Я займусь ими, когда мне позволит время. Возможно к завтрашнему вечеру, сегодняшний у меня занят.

Две недели истекали, и наш карантин на Гране заканчивался. Мы отдохнули достаточно, чтобы начать устраивать друг другу шутки — почти каждый вечер то один, то другой боец становился жертвой дружеских розыгрышей. Ещё — купались в ледяной воде Тарге, баловались маятниками… Хоть Дарайе это и не нравилось, но маятники выходили у нас лучше всего. Видимо потому, что пилоты вообще хорошо чувствуют движение и скорость. Я, было, начал готовить ребят к возвращению на корабль, когда на исходе ночи меня разбудил Колин.

Лет шесть назад, чтобы поднять меня, тем более в самый сладкий предрассветный час, требовалось трясти и орать в ухо. Теперь я проснулся за пару секунд до еле слышного сигнала общей связи. Прислушался, успел подумать, не керпи ли опять подрываются под сигнализацию. Собаки в палатке нет, не кому залаять, когда хулиганят эти пронырливые плотоядные свинки. И тут замигал сигнал, и запищало едва слышно. Я потянулся, переключая режим… Колин. Сигнал синий — "выделенка".

Улыбнулся и сел на низенькой походной кровати. Развернул изображение на полный экран. Тревоги в лице друга я не заметил, а, может, был слишком спокойным и отдохнувшим сам.

— Доброй ночи.

— Доброй? — удивился Колин.

— Ну, так не кусается же, — пошутил я и прислушался. Сигнализация почти не срабатывала на лёгконогих керпи — вякнет чуть-чуть — а свинки уже вот они.

— Что там?

— Падальщики одолевают. Вкусного мы много закапываем по их поросячьему мнению. Придётся камней навалить сверху, а то разведут после нашего отъезда антисанитарию.

— Не будет отъезда.

— Опочки, — растерялся я. — А отчего вдруг так?

— Без вас хлопот хватает.

— Это приказ? — переспросил я.

— Приказ. Но по общему ведомству не пойдёт.

— То есть мы якобы будем на "Персефоне", а на самом деле..?

— Точно, — согласился Колин.

— Хочешь посмотреть на реакцию министерства на всю эту историю?

— В том числе. Не забудь, что ты в очередной раз официально погиб. И у нас на данный момент есть нигде неучтённый корабль.

— Думаешь, пригодится?

— Всякое бывает. Отдохните ещё пару недель. Если понадобишься — вызову. Кстати, может случиться и так, что зря мы вывели из игры "Ворон".

— В смысле? — удивился я. До этого момента я неплохо понимал Колина, и вдруг — провис.

— Перестраховались, — сказал он задумчиво. — Не долетела до империи правительственная комиссия. Транспорт достался Бризо. Я отпустил его после суда над фон Айвином. Как в воду смотрел.

Колин лукавил. Он отпустил алайца, руководствуясь собственными моральными принципами, а не расчетом. Но в данном случае — совпало. Бризо грезил отомстить фон Айвину, полагая, что именно тот подставил его.

Смешная логика у алайцев. Бризо никто за уши не тянул и не выкручивал рук, чтобы он взял у фон Айвина заказ и деньги, а виноват оказался Душка. Бризо, однако, пылал праведной местью.

Но фон Айвина приговорили к тридцати годам заключения с отбытием непосредственно на Аннхелле. И обозленный алаец напал на корабль с правительственной комиссией. Учитывая, какую угрозу военному министерству и лично министру несло возвращение комиссии, никто теперь и предположить не мог ответного хода властей Империи.

Дьюп рассказывал, и черные глаза его смеялись. Менее двусмысленной ситуации, чем сложилась, нельзя было вообразить. В свете случившегося, факт моей смерти роли уже не играл. Живых свидетелей раздвоения "капитана Пайела" вне южного сектора — не было. Даже если кого-то из членов комиссии успеют выкупить с Э-Лая, показаниям такого человека — грош цена. Ещё не было случаев полной психической реабилитации после алайских "каникул".

— Так что — посиди ещё, — резюмировал лендслер. — Может, случится, что и биографию тебе менять не придётся.

— Кстати о биографии. Про Дерена ты в курсе?

— Ак ренья? — улыбнулся он.

Ну когда я научусь его понимать?!

— А что это значит?

— Девиз союза Борге. Дословно — "сохраняющий сердце". Хороший девиз.

— Значит, ты в курсе?

— Дайего говорил мне, что его крёстник выпросился к тебе. Я не стал возражать.

"А мне сказать?"

— Дереном я, вообще-то, доволен. Но неожиданно было.

— Учись распознавать не только чужих.

Я опустил голову. Все подлавливают, кто на чём может. Дьюпу — 160 лет, но, когда мне будет 160, не останусь ли я перед ним таким же щенком?

— Смотри, чтобы бойцы у тебя не заигрались, — подвёл итоги нашей беседы Колин. — Поставь им задачу на местности. Отбой связи.

Ну вот, дослужился. Дьюп уже опекает меня…

Взглянул на браслет — без четверти семь. Ложиться спать не имело смысла, и я вышел из палатки. Свистнул Кьё — тишина. Опять собаку сманили, охотнички.

Решил пройтись по периметру, посмотреть — не прорвались ли где демосвинки. Падальщики на гране всеядные, жутковатые на вид и весьма кусучие. А вот как мясо — никуда не годятся, запах. Местные их как-то по-особенному коптят, чтобы отбить присущее керпи амбре.

Оба дежурных были на местах — один у электронного экрана, на котором тоскливо мигал периметр, второй — на импровизированной вышке. Лагерь спал. Солнце только-только подрезало горизонт — самый крепкий сон. Еще двадцать минут, и дежурный включит местное радио. Тут по утрам бодренькое такое чирикание на одном из каналов, мы приспособили его как звуковой сигнал для побудки.

На взгорке за периметром, прямо со стороны восхода появились две человеческие фигуры. Охотники? Не похоже… Одна из фигур уж больно тонкая, женская, то ли? Шлем я не надел, оставалось положиться на собственное зрение. Пригляделся. Ну точно. От реки к лагерю шла Дарайя, а сопровождал её… Рос. Хэбэ тэ на марэ… Ну и дела. Я тихонько свернул к ближайшей палатке и затаился там. Вряд ли эти гулёны хотят, чтобы я их видел.

Неожиданная боль за грудиной не даёт, обычно, времени на глупые вопросы. Ты не мечешься в калейдоскопе взбесившихся мыслей "за что вдруг именно тебя, а не кого-то ещё", а просто пытаешься вдохнуть. Чтобы начать в моменты сердечного приступа размышлять о вечном, нужно сжиться и слюбиться с частой болью. Энрихе не успел. Он был здоров как вашуг. Потому — просто половил-половил ртом воздух и рухнул на пол. Хорошо, хоть из сидячего положения — пол-то в келье каменный.

Что эффект, сходный с сердечным приступом, даёт выстрел из сенсора в спину — он знал в теории, но пробовать не приходилось. И когда очнулся, то и подумать не мог, что в него стреляли. Погрешил на борусов, усталость, холод…

Руки совершенно окоченели и занемели пальцы, противно ныло сердце… Иннеркрайт, морщась, поднялся, умостил тело на массивном деревянном стуле с резной спинкой.

Дерево — большой дефицит на Тайэ, но тем больше его здесь ценят. Энрихе ласково коснулся похожей на дубовую столешницы, отполированной многими руками, и нытьё отступило немного. Дерево — оно живое, даже загубленное людьми, хранит солнечное тепло.

Медику показаться бы, такому, как Домато. Тот бы разобрался с непривычной болью, перепадами настроения и подступающей тоской. Энрихе ощущал последние дни, что его словно бы отрезали от остального мира, заперли в чёрном ящике Пандоры, где лишь он и неизбежное.

Маленький сетевой экранчик, висящий над столом не сам по себе, а прикрученный болтами к пластиковой подставке, мигнул. От него в стену уходила толстая змея кабеля. Допотопная конструкция. Иннеркайт подумал, было, что это у бедняги от переохлаждения. Здешняя сеть оказалась не только морально устаревшей, она вообще дышала на ладан. Связь с внешним миром Энрихе грозила только через активацию собственного нойбука, но энергии тот жрал не меряно, а где его потом перезаряжать? Да и транскодер в условиях нестабильного магнитного поля Тайэ вряд ли дал бы устойчивый канал. Для такого нужно сразу ставить дополнительные батареи.

Экранчик мигнул ещё раз, выдал голоразбег для модальной настройки, замигал и ушёл в режим видео. Кто-то пытался связаться, но параметры голорежима не совпали. Видео тоже вышло мутным, но лицо можно было узнать. Отец!

Энрихе подался к экранчику, и тут же его взяли сомнения: зачем нужен отцу подобного рода контакт, который перехватить — два раза плюнуть?

Звук не появлялся. Голова эрцога Локьё тоже помаячила и пропала, но экран продолжал рябить. Энрихе терзал негнущимися пальцами магнитный замок на своём багаже. Настраивать нойбук полностью не было времени, но вычислить, откуда идёт на экранчик сигнал можно и без общей настройки. Он набросил клемму автосети прямо на змеящийся по стене кабель. Если сигнал идёт с "Леденящего"…