Восход Чёрной Луны - Николай Бершицкий

   Вместо ожидаемых залпов обитых железом с шипами мангонелей и спрингалдов с кривыми рогами над желобком для стрел, со стороны демонов двинулось огненное облако и нестерпимый жар, им нагнетаемый. Без труда узнал Вондар почерк Арманора.

   - Как насчет Вселенских Стражей? - обратился маг к Избранному.

   - Попробую вызвать хотя бы одного, однако надо учитывать сложности, связанные с обычным призывом Стражей. А к ним прибавь сомкнувшийся купол тьмы и разгром в Суде Хроноса, про который поведал Грин. А монументы довершили начатое, не надо столь удивленно смотреть на меня. Это случилось ночью, пока вы спали. Да ты и сам знал, так и будет.

   - Тогда мне нужно создать Мирового Хранителя. Надеюсь, материала хватит.

   - Не спеши, - остановил его Нигаэль, ставя на стены светящийся щит.

   Как выяснилось, тратил силы он понапрасну. Огонь осушил ров, а потоки земли, низвергнувшиеся из пастей червяков, похожих на вытащенные из живота кишки, засыпал его доверху. Труды чародеев Эльтвиллана пошли прахом.

   - Пойду сейчас, - заявил Нигаэль.

   - Куда? - Эландра постаралась удержать Избранного.

   - Вызову на поединок чести Гамала.

   - Дурачок что ли? - съехидничала Арасши, приволоченная Титосом. Гигант долго еще жаловался на ее компанию. - Зачем тебе Гамал? Командует-то не он. А под куполом тьмы твои силы могут иссякнуть, короче, у него будет преимущество. И у Ааззена. Сидел бы за стенами - целее будешь.

   - Мне видней.

   С этими словами Нигаэль в сопровождении отца спустился к воротам. Туда же эльфы подогнали коня. Ворота нерешительно открылись, и одинокий всадник направился к вражьей армии. Узкая полоска пыли пересекла половину пути до неровных порядков Пандемониума. Бэрон не давал приказа к атаке, присматривался к храбрецу или глупцу.

   - Гамал! Я вызываю тебя на поединок чести! - поспешил прокричать Нигаэль, не желая дальше испытывать терпение Зверя и его воинов.

   Падший удивился, услышав именно свое имя. Спрыгнув с коня, он спокойно пошел к Избранному. Тот одернул скакуна, остановившись. Тяжеловоз забил копытами, заржал, брызжа слюной. Игриво размахивая скимитаром, Гамал шел, словно гулял в тенистом скверике. Морщинистое, позеленевшее за годы, проведенные в мрачных чертогах царства злобы и ужаса, лицо расчертила улыбка обреченного, хоть в планы Стреловержца гибель от руки Избранного не входила.

   - Я мог бы просто застрелить тебя из лука, только какой это получился поединок чести, поступи я так? - Гамал протянул руку ладонью вверх. - Предлагаю спешиться, пусть все пройдет по справедливости.

   - Не выйдет, - покачал головой избранник. - Я тебя обманул, не будет поединка.

   Не успело непонимание перерасти в злость, как Нигаэль ошарашил Гамала пуще прежнего.

   - Гамалиил, ты изменил слову защищать Небесный Чертог, предал Давшего тебе жизнь, пошел войной на братьев... - Нигаэль сделал паузу. - Но ты доказал поступком, что твой дух не полностью исказился ненавистью Сатаниила. Всевышний прощает тебя. Сын может вернуться домой.

   - Ты лжешь, подлый ублюдок!

   Демоны и те шарахнулись, как трава от порыва ветра, от исполненного страданием вопля Стреловержца. Задето самое больное место падших изгнанников, за исключением Сатаниила, мало переживающего из-за ссылки, озлобленность и жажда мести убили в нем все самое светлое безвозвратно. Но его первые спутники, ангелы, сброшенные в огненную бездну, втайне лелеяли надежду на возвращение в родные пенаты, грезили во мраке вновь насладиться теплом и светом солнц, дарующих Мирозданию жизнь.

   Гамал затрясся, сжал зубы, изрыгая проклятья. Ему-то чудилось, будто Избранный явился глумиться над сокровенным желанием изгоя, дабы сокрушить волю сражаться. Он и позабыл, что бывают честные люди, или высшие, окруженный завистью и злостью. А Нигаэль говорил чистую правду.

   - Ты сохранил жизни семье эльфов в Суг-Меаса, - продолжал заступник Чертога. - И Ра видел это. От лица Всевышнего, он дарует тебе прощение.

   - Я никого не щадил! - взвыл Гамал. - Зачем ты врешь мне?! Откуда тебе известно, что и где я делал?!

   Бэрон наблюдал за непонятной беседой с удивлением. Поединок чести не спешил начинаться и Император теней забеспокоился. Оставив Мессора командовать армией на случай "вероломной атаки", он направился к не случившимся поединщикам. Поведение Падшего взволновало Зверя особенно.

   - Почему ты не сражаешься? - Бэрон попытался развернуть Гамала к себе, но тот вырвался, и все норовил прикрыть лицо.

   - Этот прихвостень скверны больше не властен указывать тебе, - произнес Нигаэль. Рядом с ним упал луч света. - Иди же, чего ждешь? Всевышний никогда не обманывает, а первородные сыны дороже ему, нежели прочее Мироздание. Отец хочет вернуть блудное дитя домой.

   - Ты что несешь?! - взбеленился Бэрон. - Убирайся или дерись с ним!

   Захлебываясь ненавистью, Бэрон не предусмотрел возможности бросить ответный вызов от своего имени. Тогда-то уж избранник не отвертелся бы от схватки и, весьма вероятно, потерпел поражение. С другой стороны, в глубине темного духа он опасался проиграть ему и тем самым обречь дело Сатаниила на провал. Демоны разбегутся, словно крысы с тонущего корабля, лишившись надзора. Гамал растерялся, в глазах сурового, свирепого и самого преданного слуги Царя Преисподней появился страх. Дрожащие руки потянулись к свету. Вдоль луча побежали кольца, уносящиеся ввысь, в желто-бежевые облака. Светлые и бледные небеса постепенно заволакивали хлопья пепла, гонимого от горящих лесов тихим ветром.

   - Ты не лжешь, - сообразил Стреловержец, глянув в искренние глаза Нигаэля. - Он простил. Домой, домой...

   Впервые за вечность раскрасневшийся глаз Советника Сатаниила обронил чистую слезу. Из пустой глазницы потянулась капля крови. Это, несомненно, была уловка, совет подал Грин, а Ра и остальные одобрили. Гамал не искупил и крупицы злодеяний, но лишь так можно было от него избавиться без проблем. Всевышний же радовался, возвращая одного из изменников. Для Него не важно, сколько страдал в изгнании Падший, многим ли искупил предательство. Реакция Гамала кричала о том, что он давно покаялся. Слово, данное Сатаниилу, ничего не значило в сравнении с возвращением в Чертог. Милосердие позволило исцелить самого страшного врага. Самого страшного, как размышляли тогда защитники Эльтвиллана.

   Гамал скинул с головы капюшон, сорвал плащ, небрежно бросил в сторону. За ним на землю отправился скимитар. Зачарованные стрелы посыпались по траве, когда колчан откатился прочь. Остановившись у столба, ведущего в вышнее царство, он переломил об колено лук. Искренняя улыбка озарила оскверненный ненавистью лик.