Когда говорит кровь (СИ) - Беляев Михаил

— И что же это, господин Кардариш? — произнесла она, плохо скрывая волнение. Её рука легла поверх пальцев гостя.

— Вы удивитесь, Лиатна, но я знал вашего мужа чуть лучше, чем вы, наверное, думали, — Кирот пристально посмотрел на её руку. — В некотором смысле у меня даже остался перед ним должок, а я не из тех, кто любит оставаться в должниках даже у бесплотных духов. Так что я намерен его выплатить. Скажите, помолвка вашей дочери с Мирдо Мантаришем разорвана?

Лиатна выпрямилась, резко отдернув свою ладонь. Так значит, он хотел не её, а её дочь.

— Все верно. Сейчас Айна не обещана ни одному мужчине.

— Это хорошие новости. Мда. Хорошие.

— Вы желаете взять её в жёны?

— Я? Совсем нет. Не поймите меня неправильно, ваша дочь безумно красива, но я больше не желаю обзаводиться столь обременительными узами. Вы, наверное, знаете, что много лет назад я уже был женат на одной прекрасной женщине. Мы даже были счастливы вместе. Вот только союз наш продлился совсем не долго. Как-то гуляя по нашему загородному поместью, она поскользнулась на мокрых камнях и свернула себе шею. Тогда я был убит горем и прилюдно поклялся в главном храме Венатары, что больше никогда не заведу жены. А своим клятвам я верен. Мда, всегда. Но у меня есть племянник, Рего. Он, кстати, одного возраста с вашей дочкой. Его отец и мать, мой дорогой брат с его прекрасной супругой, умерли пять лет назад при весьма печальных обстоятельствах. Так что я взял их сына на воспитание. За эти годы он стал мне очень близок. Настолько близок и дорог, что я официально объявил его наследником нашего рода.

Про смерть брата Кирота она и вправду кое-что слышала. Вот только в известной ей версии, старший Кардариш, заподозрив жену в неверности, спьяну попытался утопить ту в реке. И сбросив супругу в бурный поток, сам не удержался на ногах, полетев следом на камни. А вот про племянника и воспитанника она знала лишь самую малость. Вроде как мальчик вышел на редкость ладным, и пророчили ему хорошее будущее.

— Рего умён, образован, подает большие надежды в военном ремесле и очень хорош собой. Я думаю сделать его стратигом или эпархом, чтобы он набрался опытом управления людьми и землями. В общем, он куда лучше заплывшего жиром старого предателя, которого сватали вашей дочке Тайвиши. Так что скажите насчет союза наших домов, госпожа Себеш?

— Я искренне изумлена и поражена вашим благородством, господин Кардариш. Вы, словно чудо богов, явились в наш дом в эти темные времена. Однако, я не могу не сказать вам об одной вещи. Вы должны знать — мы погрязли в безнадежных долгах и все приданое…

— Это не имеет для меня значения.

— Что? — голос вдовы дрогнул, не в силах поверить в услышанное.

— Госпожа Себеш, я богат. Просто до неприличия богат. Моя семья уже многие поколения умеет неплохо приумножать деньги, но я отточил это ремесло до совершенства и превзошел всех своих родственников. И так получилось, что я хочу, чтобы у моего воспитанника и наследника была достойная и прекрасная жена. Такая, чтобы могла дать здоровое, крепкое и многочисленное потомство. И ваша Айна вполне для этого подходит. Как по внешности, так и по родословной.

«Да он словно племенную кобылу подбирает», — мелькнула в голове женщины мысль и тут же исчезла. Время для гордости сейчас было совсем неподходящим.

— Даже учитывая изъяны некоторых моих родственников?

— У всех есть свои пятна в родовых книгах. Поверьте. Так что если в качестве свадебного подарка мне придется выкупить заложенные земли вашей семьи. Ну что же, пусть будет так.

— Они весьма обширны.

— Значит, я быстро найду им применение и отобью все вложенные деньги, — улыбнулся Кирот, но Лиатне стало совсем не по душе от его слов.

— Вы желаете забрать наши земли себе? Такова цена этого брака?

— Ваши земли уже давно заложены и перезаложены, госпожа Себеш. Они не ваши. Я знаю, что ваш муж до последнего верил, что Шето Тайвиш поделится с ним богатствами, вывезенными из земель харвенов. Рабами, сокровищами, ну или просто землей. Он думал, что так сможет вылезти из той ямы, в которой просидел всю свою жизнь и в которую с каждым днём закапывался всё глубже и глубже. Но Шето, похоже, не очень-то оценил его труды на посту логофета торговли. А теперь он мертв, как и сам Арно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да, мой муж мертв и видно больше некому защитить его вдову и осиротевших детей, раз в его дом, под видом гостей, приходят грабители, — как бы не было велико её отчаяние, уязвленная гордость благородной женщины все же вырвалась наружу, не позволив Лиатне и дальше молчать. Слова сами собой выскочили из ее глотки, и она с ужасом слушала как они разлетаются по комнате.

— Осторожнее с тем, что и как вы говорите, госпожа Себеш. Я никогда и никому не прощаю оскорблений, — голос старейшины резко загрубел и зазвенел сталью, да и сам он изменился. Кирот Кардариш навис над вдовой, став словно больше в несколько раз, а в его глазах заблестела жестокость, от которой Лиатне захотелось спрятаться под стол, словно испуганной девчонке. — Если бы я желал вас ограбить, то я отнял бы у вас всё, а вас и вашу прекрасную дочурку выкинул голышом на улицу. Мне не так сложно это сделать, уж поверьте без предъявления доказательств. Но я пришел к вам как друг.

— Простите, если мои слова показались вам грубыми, господин Кардариш. Смерть мужа и все те беды, что свалились на слабые женские плечи…

— Вздор по сравнению с тем, что я могу для вас устроить. Но, как я уже говорил, я пришел к вам как друг, а не как грабитель. Я желаю породниться с вами, а родственники, что опозорили себя безземельем, мне не нужны. Так что я намерен вернуть вашей семье родовые земли под Арпеной. Просто так, по своей доброте. Но остальные заложенные владения вашего семейства, которые я намерен выкупить, станут приданным вашей дочери. И они перейдут под моё управление.

— А мы станем заложниками вашей доброты, — еле слышно проговорила Лиатна.

— В некотором смысле да. Но для вас это всё равно лучший вариант из возможных. Смотрите на наши отношения, как на более углубленную и тесную форму покровительства. Поверьте, пусть ваш род из алетолатов и служил Тайвишам, я вовсе не намерен подвергать вас унижениям. В отличие от всех тех людей, что одалживали вам деньги и потом не видели их годами.

Вдова опустила глаза. Она никогда не была наивной дурочкой и хорошо знала, что бескорыстной доброты не существует. Даже в легендах боги, одарив кого-нибудь очередного героя своими дарами, всегда обращали его в невольное орудие своей воли. Чего уж ждать от мира смертных. И всё же, когда Кирот заговорил про брак и про выкуп земель, ей так мучительно захотелось поверить в чудо. Захотелось поверить, что этот вечно ухмыляющийся бугай с лицом и повадками уличного грабителя, окажется тем самым долгожданным спасителем, которого она так ждала. Ей захотелось обманутся. Захотелось опьянеть от веры. И она, пусть всего на одно мгновение, поддалась этой вере. Теперь наступило время трезветь.

— Дорогая Лиатна, — продолжал её гость. — Вы взрослая и, как мне кажется, довольно умная и прлницательная женщина. Вы знаете, что ждет вас менее чем через месяц, когда приличия перестанут сдерживать всю эту жадную кодлу ростовщиков в мантиях. Они вас просто растерзают, а защитить вашу семью больше некому. Шето отравился и бежит вприпрыжку к праотцам, а его сынку скоро станет совсем не до одинокой вдовы и двух маленьких сироток. Так что вот моя рука. В этой руке помощь. Да, помощь на моих условиях, но помощь. И сейчас вы должны её принять или отвергнуть. Больше я вам руки не протяну.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лиатна взглянула на квадратную ладонь, застывшую недалеко от ее лица. Кожа была грубой, мозолистой и поросшей жесткими черными волосами. Сними с пальцев золотые перстни с самоцветами и эта рука была бы неотличима от руки землепашца или солдата. В ней не было изящества. Только грубая, природная сила. Как и в его предложении.

Взбрыкнувшая было родовая гордость, вновь замолкла, оставив Лиатну перед осознанием полного и беспросветного тупика. Этот грубый мужлан, который по странной иронии богов родился не в хлеву у затраханной деревенской бабы, а в благородной семье, был прав. Великие горести, как же он был прав. Да если бы он сейчас приказал ей раздеться и танцевать перед ним на столе, у неё тоже не было никакого иного выхода. Её семья стояла на краю бездны и только за эту звероподобную руку она и могла ухватиться.