Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты - Дарон Аджемоглу

Еще большая осторожность требуется, когда мы пытаемся сформулировать политические рекомендации на основе нашего очерка о богатстве и бедности. Если направление процесса изменений в точках перелома задается существующими в стране институтами, то ими же обусловлена реакция общества на те или иные политические действия. Конечно, в целом наша теория гласит, что разные общества приходят к процветанию одним и тем же путем — превращая свои институты из экстрактивных в инклюзивные. Но и без глубокого анализа понятно, что простых рецептов такого превращения не существует.

Во-первых, механизм порочного круга подразумевает, что изменение институтов — гораздо более сложный процесс, чем их появление. В особенности потому, что экстрактивные институты могут воспроизводить себя в другом обличии — мы видели это в главе 12 на примере «железного закона олигархии». Так что свержение экстрактивного режима президента Мубарака в феврале 2011 года никак не гарантирует, что Египет пойдет по пути строительства более инклюзивных институтов, — именно потому, что экстрактивные институты в состоянии воспроизводиться вопреки всем надеждам демократического движения.

Во-вторых, поскольку пути истории непредсказуемы, надо обладать недюжинной смелостью, чтобы формулировать общие политические рекомендации по переходу к инклюзивным институтам. И тем не менее наша теория все-таки может помочь в деле политического анализа, так как она позволяет распознать неверные политические рекомендации, основанные либо на неправильных предпосылках, либо на недостаточном понимании механики изменения институтов. В этом деле (как и во многих других) избежать тяжелых ошибок — такая же важная цель, как и попытаться найти простые решения, но, в отличие от последней, куда более достижимая. Возможно, это становится более всего понятно, когда мы рассматриваем политические рекомендации, предлагающие «авторитарный рост» и опирающиеся на успешный опыт китайского экономического роста нескольких последних десятилетий. Ниже мы объясним, почему такие рекомендации ошибочны и почему экономический рост в Китае, хотя и выглядит столь впечатляющим, на самом деле представляет собой еще один пример роста при экстрактивных институтах, который вряд ли перерастет в устойчивое экономическое развитие.

Неотразимый шарм авторитарного роста

Дай Гофан довольно рано распознал начинающийся в Китае урбанистический бум. Новые автострады, бизнес-центры, жилые дома и небоскребы начали расти в Китае 90-х годов повсюду, и Дай был уверен, что этот рост в следующее десятилетие будет только набирать скорость. По его оценкам, принадлежащая ему сталелитейная компания Jingsu Tieben Iron and Steel могла бы занять большой сегмент рынка, производя дешевую качественную продукцию, в особенности в сравнении с неповоротливыми государственными металлургическими предприятиями. Дай планировал построить огромный сталелитейный комбинат и в 2003 году действительно приступил к его строительству при поддержке местного партийного руководства города Чанчжоу. Однако к марту 2004 года строительство было заморожено по указу руководства КПК в Пекине, а Дай арестован в связи с обвинениями, которые так и не были оглашены публично.

Вероятно, власти были уверены, что они легко найдут свидетельства преступной деятельности Дая. В результате он провел следующие пять лет в тюрьме и под домашним арестом и лишь в 2009 году был признан виновным в каких-то мелких правонарушениях. Его настоящее преступление состояло в том, что он затеял реализацию большого проекта, который мог бы составить конкуренцию государственным предприятиям, причем сделал это без разрешения Коммунистической партии. По крайней мере, именно такой урок вынесли из этого дела остальные игроки рынка.

Реакция Коммунистической партии на таких предпринимателей, как Дай, не должна удивлять. Чэнь Юнь, один из ближайших соратников Дэн Сяопина и предполагаемый архитектор рыночных реформ на их начальном периоде, суммировал взгляды большинства партийных кадров на экономику, уподобив ее «птице в клетке»: экономика — это птица, а партийный контроль за ней — клетка, она предназначена для того, чтобы птица была здоровой и ухоженной. Но клетку нельзя открывать, а то птица улетит. Когда важнейший пост в Китае, место генерального секретаря Коммунистической партии, занял в 1989 году Цзян Цзэминь, он пошел еще дальше и четко сформулировал те подозрения, которые питала партийная верхушка по отношению к бизнесменам, считая их «ищущими только своей выгоды дельцами и торговцами, которые мошенничают, воруют, суют взятки и уклоняются от налогов».

На протяжении всех 1990-х годов, хотя в страну начали поступать иностранные инвестиции, а государственные предприятия активно побуждались к расширению, частное предпринимательство встречало настороженное отношение, у многих бизнесменов отнимали собственность, а иногда они даже попадали в тюрьму. Хотя отношение к предпринимателям, подобное подозрительному отношению Цзян Цзэминя, сейчас менее распространено, подобные взгляды все еще популярны в Китае. По словам одного китайского экономиста,

«большие государственные компании вовлекаются в реализацию крупных проектов. Но когда к ним пытаются подступиться частные предприятия, особенно если это грозит конкуренцией с государственными, их на каждом углу подстерегают проблемы».

Несмотря на то, что сейчас множество частных компаний действуют на рынке Китая, многие экономические субъекты все еще находятся под контролем и защитой государства. Журналист Ричард Макгрегор рассказывает, что на столе руководителя любой крупной государственной фирмы в Китае стоит красный телефон. По нему партийное руководство отдает приказы: что компания должна сделать, куда она должна инвестировать деньги и каковы должны быть цели этих инвестиций. Эти гигантские корпорации все еще находятся под партийным контролем, а это означает, что партийные бонзы могут по собственному желанию переставлять с места на место своих директоров, увольнять или продвигать их, причем без каких-либо объяснений.

Все это, конечно, не значит, что Китай не делает серьезных шагов в сторону инклюзивных экономических институтов, шагов, которые предопределили его впечатляющий экономический рост за последние 30 лет. Большинство бизнесменов чувствует себя в безопасности, но не в последнюю очередь потому, что они заручились поддержкой местных партийных кадров и верхушки КПК в Пекине. Многие государственные предприятия получают прибыль и участвуют в конкуренции на международных рынках. Это радикально отличает нынешний Китай от Китая времен Мао. Как мы видели в предыдущей главе, экономика Китая начала расти благодаря тому, что страна под руководством Дэн Сяопина предприняла ряд радикальных реформ, поставивших экономические институты на путь большей инклюзивности. Кроме того, Китай извлек выгоду из огромного количества дешевой рабочей силы и доступа к международным рынкам, капиталам и технологиям.