Мясник - Мария Барышева

Кто же его убил?

…шел мимо какой-то мужик с оружием, увидел маньяк к девушке пристает…

А если не мимо? Если он шел следом?

Вита вздохнула, посмотрела на часы и ужаснулась — она сидела в цирке уже почти сорок минут и до сих пор ничего не узнала. Нужно было получить описание «гладиаторш» и переходить в «театр» или «зоопарк» — среди зрителей Элины не было. Она быстро допила коктейль, закурила и на мгновение закрыла глаза. Все звуки слиплись, превратившись в единую мелодию, пульсирующую в некоем жутком ритме, словно в зале билось огромное отвратительное сердце.

— …моя ты сладкая. Я тебя вчера не видел.

— Демьян, пусти! Я опоздаю!

Вита приоткрыла один глаза и увидела, что лысый держит за руку высокую худощавую брюнетку с зачесанными назад волосами. На ней было узкое синее платье, а лицо закрывала маска, но не такая, как у них со Стасей — полная, черная, ажурная, с разрезами только для глаз и для рта. Но ни маска, не полумрак не помешали Вите узнать женщину, в голос которой ей уже не раз доводилось вслушиваться, сидя на скамеечке во дворе этой женщины.

— Редкий случай поймать тебя вот так! — надрывался Демьян, не обращая внимания на сердитые взгляды Стаси. — Садись к нам на чуток, вкуси чего-нибудь!

— Да ты меня уже достал! — взвизгнула ажурная маска резким голосом опытной ругательницы. — Пусти руку, больно!

— Тео, ну ты кончай брыкаться! Может прямо здесь изобразишь?!

— Да пошел ты!.. — девушка вырвалась и торопливо начала пробираться между столиками. Демьян засмеялся и вернул свою руку на плечи Виты, которая впилась глазами в узкую спину удаляющейся Тео.

— Еще одна гладиаторша? Кто такая?

— Кто, Теодора?! — Демьян ударил ладонью по столу и свистнул, подбадривая кого-то из дерущихся. — Нет, она из «театра». Очень своеобразная…

— Демьян давно ее взалкал, только для этого придется ему самому напоказ выставиться, а он не желает, вот и мается, — заметила Стася и снова уставилась на «арену». Вита прищурилась, продолжая смотреть на Тео, которая остановилась возле одного из столиков, на повышенных тонах разговаривая с какой-то аристократичной дамой.

— Теодора? Что это за имя?

— Не настоящее, конечно. Говорят, она из местных. Хотя вообще сестрички местных не берут, больше мигрантов — азиатов да кавказцев, они же сейчас к нам тоннами валят, так что город по швам трещит, русскому человеку жизни никакой не стало! — Демьян зло уставился на казашку с рыбьим псевдонимом, уже сильно исхлестанную, вплоть до лица, и истекающую кровью, и довольно оскалился. — Я бы этих мигрантов собрал всех в одну кучу и на танке по ним, чтоб в пюре!.. Ну, ты маленькая, не поймешь, что тебе-то.

Вита, удерживая взгляд на «Теодоре», которая действительно была местной и никакой не Теодорой, а Элиной Максимовной, поправила на Демьяне сползшие очки, взяла Стасю за руку и начала водить пальцем по крупному бирюзовому кабошону в одном из ее колец, и Стася слегка подвинула свою руку к ней, продолжая смотреть на «арену».

— А что за сестрички? — спросила она с простодушным любопытством. — Красивые?

— Как же! — презрительно отозвалась Стася с полным сознанием своего превосходства. — Страшные, как моя жизнь! Особенно Рита — Рая, старшая, еще ничего. Это их клуб. Их и еще кое-кого.

Элина сунула под нос «аристократке» кулак с торчащим средним пальцем, в полном соответствии со своим прямолинейным и не отличающимся добродушием характером, и быстро пошла к двери.

— Люди, я хочу в «театр»! — капризно воскликнула Вита и дернула Демьяна за плечо, так что он расплескал очередную порцию текилы и выругался. — Мне надоело смотреть на мясо, я это не люблю! Я хочу в «театр» сейчас же!

— А я хочу досмотреть, чем все кончится! — буркнул Демьян, и Стася согласно кивнула. — Девчонки так лихо хлещутся, ты глянь только!..

— Тогда я пойду пока одна, ладно? Меня пропустят?

— Почему нет, конечно. Как выйдешь отсюда, сразу наверх и направо. Заодно и места нам займи, закажи что-нибудь, — Демьян поправил прядь волос у нее на виске. — Иди смело, никто тебя не обидит — ты ж у нас такая славная.

Вита хихикнула, подхватила свою сумочку и быстро пошла к дверям, за которыми уже скрылась Элина. Уже потянувшись к ручке, она оглянулась убедиться, что парочка «патрициев» все еще наблюдает за боем, перевела взгляд на «арену», скривилась, резко отвернулась и с размаху ткнулась лицом в неизвестно откуда взявшуюся голую мужскую грудь, и висевший на ней довольно массивный золотой крест больно вдавился Вите в переносицу. Она тотчас отшатнулась, потирая нос и смаргивая с глаз невольные слезы.

— Ох, простите ради Бога, я вас не заметила!

— Строжн… над… ыть… твою… — пробормотал мужчина, отвалился к косяку и мотнул головой, очевидно исчерпав весь свой словарный запас. Вита сердито посмотрела на него и вдруг вздрогнула от странного ощущения «дежа вю» — на мгновение ей показалось, что все это уже было, но… но ощущение тут же пропало. Мужчина, продолжая мотать головой, отчего растрепавшиеся темные пряди свалились ему на глаза, почти полностью скрыв такую же, как и у Виты, полумаску, начал изобретательно материться, любовно и старательно выговаривая каждое слово. Он был замечательно пьян. Скорее всего, это был кто-то из зрителей, хотя по сложению мужчина мог бы вполне сгодиться и в «гладиаторы».

— Козел какой-то! — недовольно сказала Вита в пространство, рванула на себя дверь и выскочила на лестницу. Элины на ней уже не было, и Вита, подобрав тонкий шифоновый подол, торопливо побежала вверх по ступенькам вдоль мрачной глухой стены, продолжая потирать свободной рукой ушибленный нос. Добравшись до следующей двери, она с усилием толкнула ее, открыла и сразу же наткнулась на скучающего у двери молодого человека в строгом черном костюме. Молодой человек довольно кисло посмотрел на нее, и, приняв этот взгляд за вопрос, Вита поспешно сказала:

— Я из «цирка», там мои друзья остались, сейчас подойдут.

— Да мне плевать! — сказал охранник, растягивая гласные, и отвернулся. — Проходи.

Вита пожала плечами и последовала его совету.

Еще когда она подошла к двери в «театр», она сразу подумала, что здесь такая же отличная звукоизоляция, как и в «цирке», — из-за двери не доносилось ни звука. Но, как оказалось, дело было не только в звукоизоляции. Зал «театра» был в два раза меньше «циркового», и здесь царила тишина — не мертвая, конечно, потому что людей здесь было ничуть не меньше, чем в «цирке», но деликатная живая тишина настоящего театра, в которой плавали смешки, кашель, шепот, хриплые звуки дыхания, звон бокалов и поцелуи. Часть зала была отгорожена серебристым занавесом, и первый ряд столиков стоял почти вплотную к нему. Когда Вита направилась вглубь зала, ее каблуки волей-неволей так громко стучали в тишине, что часть зрителей обернулась и внимательно смотрела на нее, пока она не подошла к одному из пустующих столиков в третьем ряду и не села. Здесь почти все сидящие были в масках, и находиться на перехлесте взглядов любопытных глаз, блестящих в их разрезах было очень неуютно — все зрители казались одинаковыми, безликими и какими-то хищными. На мгновение Вита вдруг даже пожалела, что не подождала Стасю и Демьяна — они, конечно, тоже, прямо сказать, не подарок, но с ними все-таки было как-то безопасней что ли. Ей показалось, что она попала на какой-то сумасшедший готический карнавал, и захотелось вскочить и крикнуть во все горло: «Снять маски!», чтобы стало немного спокойнее.