Сборник "Русские идут!" - Юрий Никитин

Стоун поморщился, никак не научатся сразу замирать в фокусе, им же отмерено, явно чьи-то сынки, такие же бестолковые, как и папаши.

– Командующий флотом, – бросил коротко. – Срочно Джона Лизарда!

На миг мелькнули розовые пухлые пальцы, заслонив весь экран, тут же возникло другое помещение, уютное и обставленное со вкусом. Над столом подписывал бумаги немолодой человек с брезгливым выражением лица и темными мешками под глазами, что придавали вид крупного государственного деятеля.

Услышав звонок, поднял голову. На Стоуна в упор взглянули серые холодные глаза. Государственный секретарь оправдывал свою фамилию, его лицо было похоже на морду старой рептилии с ее немигающим взором и недвижимыми пластинками. Когда губы шелохнулись, Стоун услышал ровный скрипучий голос:

– Что у вас экстренного?

– Русский флот, – выдохнул Стоун. – Они раньше нас вошли в узкий пролив.

– И что же?

– Там остановились. Более того, ракетные установки и пушки расчехлены. Они знают, что мы наблюдаем за каждым их шагом и показывают свою готовность к серьезной ссоре.

Немигающие глаза вперились в лицо Стоуна с такой силой, что по спине пробежали холодная волна. Некстати вспомнил слухи, что государственный секретарь окружил себя ясновидцами, гадалками, магами, сам пробует себя в эзотерике, стремится продлить жизнь и для этого продаст жизнь хоть свою, хоть своих близких.

– И что же? – сказал он холодно. – До встречи с ними у вас еще несколько сот миль!.. Или ближе? Неважно. Идите на сближение. А за это время постарайтесь добиться нашего превосходства.

Экран погас. Стоун в ярости отпрянул от монитора. Тот оставался черным как смерть, будто не показывал только что роскошный кабинет человека, чей гигантский офис пустеет по тринадцатым числам, где нет тринадцатого этажа, а жизнь министерства подчиняется больше гороскопам, чем президенту.

Лейтенант Грейс вздрогнул, услышав сдавленный вопль командующего флотом:

– Чертовы чернильные души! Ничего не могут решить сами! Боятся любого слова, своей тени шарахаются!..

Стоун со стуком отшвырнул стул, прошелся, гневно раздувая ноздри и поднимая плечи. Психоаналитики говорят, что отрицательные эмоции надо обязательно выпускать, в этом случае всегда будет хороший цвет лица и баланс гормонов в крови.

Грейс торопливо спросил:

– Какие были указания?

– Если бы, – рыкнул Стоун. – А то ответили... Похоже, мне самому надо связаться с командующим русским флотом. И что я ему скажу?

Грейс придвинул кресло, Стоун сердито плюхнулся на мягкое сидение, разработанное в Масачутевском университете специально для офицеров верхнего эшелона. Офицеры в почтительном ожидании смотрели, как командующий приходит в себя, дышит медленно, по системе Мюллера, когда организм снабжается кислородом в полной мере, а большая часть поступает в мозг. Затем он неспешно собрался, лицо стало сосредоточенным. Командир корабля включил перед ним микрофон.

Оператор быстро поймал волну, врубил полный словарь русского языка, щелкнул тумблером, произнес отчетливо:

– На связи командующий седьмым флотом США адмирал Джон Стоун!

Из динамика прозвучало на чистейшем английском – работа мощного компьютера с запасом всех слов и оборотов этого варварского русского языка! – не менее отчетливо:

– Минутку... Передаю микрофон. Товарищ адмирал, говорите вон в эту штуку... да не в эту, это для машинного отделения.

Офицеры переглянулись. Стоун ощутил, как и его губы раздвигает улыбка глубочайшего презрения. Из динамика донесся хрипловатый басок:

– У микрофона адмирал Плотников.

Стоун сказал резко:

– Говорит командующий американским флотом. Ваши корабли находятся у нас на пути. Я должен заметить, что вы избрали несколько странное место для остановки. Это самое узкое место залива.

Он остановился, давая русскому ответить, но тот молчал долго, очевидно полагая, что если вопроса не было, то и говорить нечего, потом все же ощутил, что он него чего-то ждут, прокашлялся и пробасил:

– Ага.

Стоун подавил вопль ярости, медленно подумал, спросил почти ровно:

– Что за странное слово, которого нет ни в одном словаре?

– Говорю, – послышался голос, – что мы там стоим.

Стоун взорвался:

– Я требую немедленно убрать ваши корабли!

В каюте повисла напряженная пауза. Все застыли, прислушивались. Из динамика не доносились даже привычные для аппаратуры прошлого поколения шорохи и щелчки атмосферных разрядов. Затем прозвучал тот же голос, в котором не осталось и следа от ленивого славянского добродушия:

– Командуй холуями, что вступили в НАТО. Понял, дурак? А мне еще раз гавкни таким тоном, я от всех твоих скорлупок только пар оставлю!

Щелкнуло, словно на том конце связь оборвалась ударом кувалды по пульту, основного средства работы русских.

Стоун отшатнулся, словно этой самой кувалдой получил в лоб. Офицеры вытянулись, страшась даже посмотреть друг на друга. В напряженной тишине Стоун выдохнул:

– Да он... он сумасшедший!

Пальцы его шарили по мундиру, наткнулись на выпуклость в нагрудном кармане, там коробочка с лучшими в мире релаксантами, но из-за офицерских спин неслышно выступил главный корабельный психоаналитик, с готовностью положил обе ладони на затылок командующему, погладил, снимая стресс:

– Да, древние говорили, что люди делятся на три рода: живых, мертвых и находящихся в плавании... Так вот плавание способно сдвинуть сознание. Безбрежные океанские просторы, оторванность от семьи, секса, привычных ориентиров...

Стоун проговорил сипло:

– Но это у нас, людей... Однако славяне? Эти грубые варвары, эти дикие натуры... Я должен доложить Белому Дому!

Голос психоаналитика журчал как ручей в зале релаксации:

– Сперва надо успокоиться. К тому же в Белом Доме переложили решение на вас. Так, как и у русских, перекладывают на кого угодно. Так что сперва успокойтесь, посмотрите на вещи трезво.

Через час оператор снова связался с русскими кораблями. На этот раз командующего русским флотом отыскать так быстро не удалось, словно тот сам таскал уголь из трюма в кочегарку, или на чем там ходят эти русские. Голос его был усталый, запыхавшийся:

– Командующий флотом адмирал Плотников. Кто говорит?

– Командующий американским флотом, – ответил четко Стоун, делая ударение на могучем слове «американский», – адмирал Джон Стоун. Мой флот движется в направлении пролива. Похоже, вы намеренно загораживаете нам путь. Я требую немедленно убрать ваши... корабли!

После паузы угрюмый голос русского адмирала прорычал:

– А тебя как послать: сейчас или по факсу?

– Что-что? – не понял Стоун. – Повторите!

Он косился на лингвистов, тех трясло, они покрылись испариной, пытаясь в считанные секунды дешифровать алогизмы языка из Старого Света, беспомощно разводили руками: русский язык труднее скифского.

– Я повторю, – донесся голос русского генерала. Экран был темен, Стоун пожалел, что у русских нет такой компьютерной техники, чтобы позволяла видеть лица. – Так повторю, что никто тебе больше не повторит...

Стоун наконец понял, потребовал зло:

– Немедленно уберите корабли!..

Русский адмирал ответил устало и невозмутимо:

– Я ж сказал, здесь и без сопливых скользко. Перевожу: вы здесь не пройдете.

– Мы должны пройти, – настаивал Стоун. – У нас задание!

– Тогда тащите волоком, – посоветовал русский адмирал. – Мы ведь когда-то таскали... Из варяг в греки, кажется.

Стоун наконец уловил недобрую нотку, что явно отвечает за издевательство, прорычал и сам в ответ:

– Мы пройдем! Пройдем. У нас вдвое кораблей, в полтора раза больше самолетов. У нас есть обязательства перед Кувейтом...

Плотников перебил:

– Кувейт с нами. Вас туда никто не звал.

– У нас договор о взаимопомощи...

Плотников проговорил с чувством невыразимого счастья:

– У вас был договор. Шесть лет назад срок договора кончился! Если хоть один из ваших кораблей сдвинется на метр... нет, на дюйм, видит ваш бог, наши корабли ответят хар-р-рошим ударом! Я уже отдал приказ.

– Вы не посмеете!

– Увидите. Вашей нации гомосеков пора дать урок.

Стоун в ярости метался по огромной каюте. Командиры кораблей вытянулись как шесты, замерли, страшились дышать. Ветеран вьетнамской войны, сын ветерана корейской, внук ветерана Второй мировой, он задыхался от гнева и унижения. Впервые кто-то осмелился преградить ему дорогу! Не ему, а американскому флоту, самому сильному в мире, кто-то осмелился преградить дорогу самой Америке!