Библия. Историческое и литературное введение в Священное Писание - Барт Д. Эрман

праведных лидеров, которые были бы в состоянии поддерживать налаженную работу (3: 1 — 13). Большая часть письма состоит из указаний, как должны христиане жить и взаимодействовать друг с другом: например, как им должно молиться; как они должны вести себя со старшими, вдовами и перед своими лидерами; чего им следует избегать, как, например, бессмысленной аскезы, материального богатства и еретиков, которые извращают истину.

Ясно, что автор особо озабочен вопросом о лжеучении, к которому склонялись некоторые члены общины, но не так ясно, что это было за учение. Автор все же указывает, что некоторые члены конгрегации завлечены «баснями и родословиями бесконечными». Это пришлось ко двору исследователям, которые знали о поздних формах христианского гностицизма (мы говорили об этом в гл. 11). Вспомните, что гностики рассказывали мифы о том, как боги начали свое существование в божественном царстве; не к этому ли отсылает нас автор? Любопытно, что в конце послания он говорит своему читателю: «Храни преданное тебе, отвращаясь негодного пустословия и прекословий лжеименного знания» (6: 20). Греческое слово, обозначающее «знание», gnosis, слово, от которого произошел термин «гностицизм». Принадлежали ли они к ранней форме гностицизма или нет, эти лжеучители делали акцент на мифах, генеалогиях и gnosis, как и поздние гностики. Более того, они особенно интересовались Иудейским Законом, так как автор нападает на них за то, что они желали (но, разумеется, по его мнению, не преуспели в этом) «быть законоучителями» (1: 7). Многие из гностических мифов — детальные и умопомрачительные толкования первых глав Бытия — части, разумеется, Закона. Наконец мы узнаем, что эти противники были строгими аскетами; запрещали «вступать в брак и употреблять в пищу то, что Бог сотворил, дабы верные и познавшие истину вкушали с благодарением» (4: 3). Это также подходит под многие формы гностицизма, так как гностики верили, что дух будет спасен, когда дух будет освобожден от тела. Это означает, что человек не должен привыкать к телесным наслаждениям и желаниям. Но в раннем христианстве существовало множество аскетических групп, так что в целом неясно, были ли эти оппоненты какой-то формой раннего гностицизма или нет.

Ясно, что автор не хочет в лоб нападать на взгляды оппонентов, споря с ними (в отличие от метода Павла, отраженного в его посланиях); вместо этого он убеждает Тимофея не прислушиваться к их словам, а покорить их (1: 3). Как мы увидим позже, многие из указаний, которые автор дал лидерам церкви, могут демонстрировать попытку организовать их, чтобы встретить противников единым фронтом. Он подробно разъясняет, в частности, качества епископов и диаконов: они должны быть мужчинами (только мужчинами!), нравственными и сильными личностями, которые могли служить примером в общине и вызывать уважение в мире вне своей церкви.

Крепкая организация церкви важна также для внутренней работы общины. В частности, автор озабочен тем, какую роль должны исполнять женщины в конгрегации. По его мнению, они вовсе не должны играть большую роль. Им не только не было позволено быть лидерами — быть как епископами (или «надзирающими»), которые наблюдали за духовным состоянием общины, так и диаконами (или «служителями»), которые разбирались с физическими нуждами общины. Им не дозволялось говорить в церкви. Женщины не должны были пользоваться властью над мужчиной. Если они хотели обрести спасение, они должны были завести детей (2: 11–15). Не стоит говорить об очевидном, но большинство современных читателей решит, что это не предполагает просвещенного взгляда на отношения полов. Но этот автор обеспокоен той ролью, которую женщины играли в церквях, особенно «вдовицы», которые, видимо, принимались церковью, и им предоставлялась некоторая материальная помощь в обмен на их благочестивые дела (5: 4—16). Вероятно, этот автор считает, что женщины вообще и вдовы в особенности приносят проблемы и им не следует доверять (5: 11–13).

ОТСТУПЛЕНИЕ

Церковная иерархия у Игнатия

Послания, которые безусловно принадлежат Павлу, не содержат ничего напоминающего структурированную иерархию. Начали прояснять этот вопрос в своих работах поздние писатели, как Игнатий Антиохийский (начало II в.), который убеждает в том, что один епископ должен полностью управлять своей конгрегацией, что пресвитерам и диаконам также нужно давать некоторую власть (ср. с Пастырскими посланиями). Вот что говорит Игнатий христианам из Смирны: «Все последуйте епископу, как Иисус Христос Отцу, а пресвитерству, как апостолам. Дьяконов же почитайте как заповедь Божью. Без епископа никто не делай ничего, относящегося до Церкви. Только та евхаристия должна почитаться истинною, которая совершается епископом или тем, кому он сам предоставит это. Где будет епископ там должен быть и народ, так же, как где Иисус Христос, там и кафолическая Церковь. Не позволительно без епископа ни крестить, ни совершать вечерю любви; напротив, что одобрит Он, то и Богу приятно, чтобы всякое дело было твердо и несомненно… Почитающий епископа почтен Богом; делающий что-нибудь без ведома епископа служит дьяволу. Во всем да будет у вас обильная благодать, потому что вы достойны того. Вы во всем утешили меня, и вас да утешит Иисус Христос. И заочно и лично вы оказывали мне любовь. Да воздаст вам Бог, Коего вы приобщаете, если будете терпеть все ради Его!» (Смирн., 8–9).

Второе послание к Тимофею

Предыстория второго Пастырского послания совершенно другая. Оно также написано «Павлом» к Тимофею (1: 1). Однако теперь говорится, что Павел находится в тюрьме в Риме и ждет скорой казни после второго судебного слушания (1: 16–17, 4: 6–8, 17). Павел, другими словами, в конце своего жизненного пути. В некотором смысле это послание выражает его последнее желание. Он пишет Тимофею не только для того, чтобы вдохновить его продолжать выполнять его пастырские обязанности, искореняя лжеучителей в его церкви (которые проповедуют ложное учение, отличное от описанного в Первом послании к Тимофею), но и для того, чтобы тот присоединился к нему так скоро, как это будет возможно (4: 13, 21).

Это послание настолько личное, что некоторые читатели могут удивиться, как оно могло быть подделано. Зачем бы несуществующему автору просить несуществующего получателя послания принести ему несуществующую фелонь и бумаги? Причину на самом деле не так сложно понять, как давно обнаружили исследователи древних подделок. Упомянув такие персональные вещи, автор действительно кажется реальным человеком, пишущим исходя из реальной ситуации, так что это уловка, которая должна сбить читателя со следов того, что автор действительно делает: притворяется кем-то, кем он на самом деле не является.

Отчасти наличие уловки автор выдает своими небрежными отсылками к самому Тимофею. Это молодой человек, подверженный юношеским страстям (2: 22). Он христианин в третьем поколении, до него христианами были его мать