Московские легенды. По заветной дороге российской истории - Владимир Муравьев

Увенчивали башни две декоративные вазы, обвитые колосьями, и флаги.

Строительство же многоэтажных домов на 1-й Мещанской возобновилось лишь после войны, в 1950 году. В 1954 году Всесоюзная сельскохозяйственная выставка была преобразована во Всесоюзную выставку достижений народного хозяйства. На башенках соответственно заменили надпись, и появилась новая дата — «1954».

1-я Мещанская улица. Зима 1941–1942 гг. Фотография

В июле 1957 года в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов — первая акция послесталинской эпохи, призванная продемонстрировать миру новую политику нового правительства — его открытость и миролюбие. Повсюду: на транспарантах, значках, открытках, на спичечных коробках, обертках конфет — лозунг фестиваля: «За мир и дружбу!»

Надобно сказать, атмосфера праздника захватила всю Москву. Несмотря на многолетние усилия правительства в создании образа врага, по природе своей человек все-таки верит в добро охотнее и скорее, чем во зло: дружелюбному любопытству москвичей не было пределов, и такое же доброжелательство шло в ответ. Конечно, улицы и залы встреч были наводнены агентами МГБ, сексотами, наблюдателями, но на них как-то не обращали внимания. Душе требовалось распахнуться и воспарить без оглядки.

Большинство делегаций поселили в гостиницах вокруг Выставки. 27 июля в день торжественного открытия фестиваля, которое должно было происходить на стадионе в Лужниках, туда от Выставки из гостиниц двинулось праздничное шествие — «Поезд дружбы» — бесконечная вереница декорированных грузовиков, на которых ехали делегаты разных стран в национальных костюмах, с флагами и транспарантами. Играли оркестры, люди пели, выкрикивали приветствия.

А вдоль всего пути этого шествия — на тротуарах, в окнах, на балконах, на крышах домов — стояли москвичи, также шумно приветствовавшие гостей.

Путь «Поезда дружбы» пролегал по 1-й Мещанской, на Колхозной площади шествие сворачивало на Садовое кольцо.

По проекту и сценарию улицы, по которым гости-делегаты фестиваля ехали в открытых машинах, были тематически оформлены.

Проект оформления 1-й Мещанской описывает корреспондент «Московского комсомольца» накануне фестиваля:

«Вместе с гостями фестиваля мы выходим из здания Рижского вокзала на залитую солнцем площадь. Но что это? Вокзал — на месте, площадь тоже, а вот до мелочей знакомой 1-й Мещанской улицы нет.

Перед нами, опираясь на одиннадцатиэтажные здания, перекинута через всю улицу ажурная арка из государственных флагов всех стран мира, увенчанная огромной эмблемой VI Всемирного фестиваля. Ни на одном из фестивалей ничего подобного не было. Мы проходим под аркой и попадаем в „Город труда“. Вдоль всей улицы от Рижского вокзала до Колхозной площади возвышаются монументальные фигуры. Это „атланты труда“ — символические изображения представителей различных профессий. Тут крестьянин и балерина, писатель и рабочий, строитель и композитор, архитектор и мореплаватель. В самом начале этой галереи, сразу же за аркой — шахтер и крестьянка. Утверждение и прославление труда в любой области человеческой деятельности — такова идея оформления этой улицы. Каждый попавший сюда еще раз убедится, что вне труда нет настоящего человека, и наша страна — первая в мире, провозгласившая его делом чести, славы, доблести и геройства, гордится людьми, делающими ее красивой и могучей».

Все московские структуры были задействованы в устройстве фестиваля, от всех требовали предложений и участия.

В апреле в газетах было опубликовано письмо группы студентов МГУ «Почему же „Мещанская“?», в котором они писали: «За годы советской власти 1-я Мещанская изменилась неузнаваемо, стала одной из лучших, самых благоустроенных магистралей столицы» — и предлагали переименовать 1-ю Мещанскую в Фестивальную улицу, «потому что она одной из первых примет участников шествия в честь открытия Всемирного фестиваля».

Комитет по проведению фестиваля принял предложение студентов и, более того, предложил на время фестиваля переименовать улицы Москвы, дать им особые — фестивальные — названия. И это предложение было принято: Садовое кольцо было названо улицей Дружбы, 1-я Мещанская — не Фестивальной, как предлагали студенты, но по теме оформления — улицей Труда, получили фестивальные названия и другие улицы.

Отшумел фестиваль, разъехались гости. Но карнавальные переименования оставили в городе свой след. Решением Моссовета от 13 декабря 1957 года «в честь международного движения за мир и в связи с проходившим в Москве в 1957 году Всемирным фестивалем молодежи и студентов улица 1-я Мещанская, которая послужила началом трассы торжественного шествия молодежи мира в день открытия фестиваля», была переименована в проспект Мира.

Появление в Москве самого слова «проспект» в то время было новинкой. Впервые проспектами были названы три новые улицы на Юго-Западе в районе сплошных новостроек лишь в 1956 году: проспект Вернадского, Университетский и Мичуринский проспекты.

Проспект Мира. Современная фотография

Но москвичи и вообще граждане СССР хорошо знали это слово по проектам сталинского Генерального плана реконструкции Москвы, и виртуальное пространство этого плана благодаря пропаганде воспринималось как действительность. В очень популярном советском фильме 1946 года «Здравствуй, Москва» его герои безо всякого сомнения пели:

Мы идем, мы поем,Мы проходим по проспектам и садам.Мы идем, мы поем,И навстречу улыбаешься ты нам,Москва, Москва…

К тому времени, когда 1-я Мещанская получила наименование проспекта, основу ее застройки уже составляли многоэтажные новые дома, и она действительно обрела облик тех проспектов, которые когда-то архитекторы рисовали на планшетах, изображающих будущую Москву.

Проспект Мира в архитектурном отношении — памятник «сталинского» периода советской архитектуры.

Проспект мира. Нечетная сторона

Проспект Мира. Нечетная сторона. Начало улицы. Фотография ХХ в.

В доме № 1 по проспекту Мира до революции помещался известный в Москве трактир Романова. В первые послереволюционные годы этот дом считался одним из важнейших памятных мест, связанных с событиями Октябрьской революции: 15 октября 1917 года в нем обосновались Комитет Городского района РСДРП(б) и Районный Совет рабочих депутатов.

В Городской район тогда входила центральная часть Москвы — с Городской думой, градоначальством, почтамтом, телеграфом, телефонной станцией и другими важнейшими стратегическими пунктами. Поэтому во время подготовки вооруженного восстания и самого восстания трактир Романова стал местом, где собирались рабочие отряды и где концентрировалась вся информация о происходящем в городе.

26 октября в трактире Романова проходило заседание Московского комитета РСДРП(б), на котором было принято решение о вооруженном выступлении.

«Не узнать теперь когда-то веселого трактира Романова, — рассказывает участник этих событий, — наверху беспрерывно идет заседание ревкома; на лестнице, внизу, всюду снует черная озабоченная рабочая масса, беспрерывно щелкают затворы винтовок. Здесь записываются в Красную гвардию, здесь выдают и оружие. Рабочая масса полна энтузиазма, она рвется в бой…»

Отряды революционных рабочих и солдат, сформированные в трактире Романова, участвовали в боях в центре города.

Некоторое время и после революции в здании находились райкомы партии и комсомола и райсовет. В начале 1920-х годов на доме в память октябрьских событий установили мемориальную доску — одну из первых мемориальных досок в послереволюционной Москве. Эта доска в 1930-е годы пропала, в 1977 году, к 60-летию Октябрьской революции, установили новую с надписью: «Здесь в 1917 г. находились Военно-революционный комитет и штаб Красной гвардии Городского района». (Автор — архитектор В. А. Бутузов.)

Нынешний дом № 1 в основе своей имеет строение последних десятилетий XVIII века. В 1780-е годы он был одноэтажным и принадлежал купцу из города Торопца Кузьме Дмитриевичу Дудышкину, владельцу шелковой и суконной фабрик. Однако он доказал, что его предки в XVI–XVII веках были «служилыми людьми», то есть дворянами, и был признан дворянином. Его вдова Акулина Борисовна вторым браком вышла за генерала Кемпена и, став генеральшей, как рассказывает в своих «Записках» Ф. Ф. Вигель, «чрезвычайно гордилась своим чином». По его же свидетельству, во время траура по Павлу она одна из немногих дам в Москве носила траурное платье, «чтоб иметь удовольствие, — язвит мемуарист, — показывать шлейф чрезмерной длины».