Немой набат. 2018-2020 - Анатолий Самуилович Салуцкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дед на время замолчал, словно собираясь духом, и вдруг совсем в иной, торопливой манере зашептал:
– Власыч, он в благодарность, мол, что я его на свою скамейку пустил, спьяну сболтнул, скоро наш дом подожгут. Жалко, мол, хороший я, видать, старик, да делать нечего – приказ вышел. Я молчу, чего с пьяным тары-бары разводить, а он лопочет, мол, заплатят за поджог знатно. Я молчу. Ну, он посидел, посидел, потом встал, на ногах держится еле-еле и говорит: жди, старик, когда красный петух клюнет. И дальше поплёлся кренделя выписывать. Вот такая была, Власыч, третьего дня история. Здесь, на этом самом месте. Думаю, ах ты, вяземская коврижка, какое «спасибо» сказал! Дурь пьяная! В Поворотихе от пожаров давно отвыкли. Да и нас-то за что?
У Донцова в груди прыгнул зайчик. Но не выдал тревогу, равнодушно спросил:
– А чего он ещё там лопотал?
– Ну, говорю же, про деньги, что куш обломится. Я и не вслушивался. Фамилию какую-то называл.
– А что за фамилия?
– Власыч, хоть убей, не помню. Подлая какая-то фамилия.
«Подлая фамилия! – взрывом полыхнуло в голове Донцова. – Неужели Подлевский?» Не показывая ужаса, какой охватил его, снова спокойно уточнил:
– Может, Подлевский?
– Во-во, она самая. Он, мол, заплатит.
Донцов умолк. Едва Дед заговорил о поджоге, в душе шевельнулось подозрение. Но теперь он знает наверняка: Подлевский готовит страшное злодейство. «Вера и Ярик, вот что задумал». В сознании бушевал ураган эмоций, и первое, что пришло на ум, – немедля увезти жену и сына, сейчас же! Разбудить, посадить в машину и умчаться. Но как в Поворотихе оказался Подлевский? Как ему удалось вычислить Веру и Ярика? Жутких вопросов было слишком много, и эти сложности требовали от Донцова не поддаваться первым бурным эмоциям. Жизненный опыт настойчиво звал сперва осмыслить их и только потом действовать – неторопливо, но безостановочно, как учили на Раменском заводе, где чтили космические заповеди. Однако стресс был таким сильным, что в сей миг рассуждать Виктор не мог. В мозгу сверлило одно: Вере и Ярику грозит ужасная опасность.
Впрочем, где-то на краю сознания тревожно мигала другая красная лампочка, назначение которой было неясным. Мелькнула в памяти картинка давних лет: после какого-то сабантуя он подвозил домой в стельку пьяного приятеля, профессионального пилота, который заснул на заднем сиденье. И вдруг услышал за спиной: «Власыч, мигает, мигает…» Мигала лампочка опустевшего бензобака, в доску пьяный лётчик не мог понять этого, но мигающая красная лампочка прорвалась сквозь пьяный полусон, выдав сигнал опасности, – как в кабине самолёта. То, что сейчас происходило с Донцовым, напоминало ту ситуацию: он не знал, что именно его тревожит помимо угрозы пожара, но это «что-то» несомненно присутствовало.
– Да-а, противная история, – безразлично сказал он Деду, глянул на часы и слегка выругался:
– Чёрт возьми, совсем позабыл, что должен кое-кому позвонить. Подожди минуту, Дед.
Достал из кармана брюк мобильник, набрал нужный номер, но в ту же секунду в другом кармане заверещал второй телефон.
– Что такое! – Опять чертыхнулся, вытащил мобильник. – Слушаю… А-а, Владимир Васильич! Добрый вечер. – Поднялся, отошёл на несколько шагов от скамейки. – Так… Так… В девять утра? Да ведь завтра суббота. Улетает?.. Но если в общих чертах, какие вопросы?.. Ладно подъеду к девяти часам… До свидания.
Тяжело опустился на скамейку.
– Вот она, наша бизнес-жизнь. Завтра в девять утра мне назначили очень важную встречу. Придётся выезжать часов в пять, на рассвете, Ох, до чего ж не люблю спозаранки! – Помолчал, что-то прикидывая. – Вот что, Дед, а рвану-ка я в Москву сейчас, добро, что не пил. Скажи Вере, меня срочно вызвали в Москву. Вернусь завтра же, к полудню. Понял? Тогда твою историю и обговорим. Но Вере про неё – ни звука.
Через пятнадцать минут Донцов был на трассе.
Услышав от Деда о Подлевском, он растерялся, не знал, что делать, однако и сидеть сложа руки, просто ждать не мог. Бессонница была гарантирована, а она высасывает энергию, не приносит ничего, кроме мутной головы. Ему позарез нужны темп, движение. Только действие способно вернуть хладнокровие, способность мыслить здраво. К тому же эта красная мигающая лампочка в сознании, сигнализирующая о скрытой опасности… Он понял, что не вправе терять ни единой минуты, и решение пришло интуитивно. Никто его в Москву не вызывал – он сам с одного мобильника позвонил на другой и разыграл перед Дедом фиктивный телефонный разговор.
Теперь, на трассе, он постепенно приходил в себя. Первое, что сделал, – сбросил скорость, потому что, выехав из Поворотихи, вдавил педаль газа в пол. Затем занялся той мигающей тревожной лампочкой, которая мешала думать и должна была объяснить, почему он гонит в Москву один, не увозит из Поворотихи жену и сына. Слегка успокоившись, принялся обдумывать происходящее в целом – более широкую картину, которую обозначил как новую жизненную ситуацию. И сквозь драматизм текущего момента начало пробиваться нечто самое важное: элементарное бегство из Поворотихи не решит проблему, но может наполнить жизнь нескончаемой сосущей тревогой. Вот почему он без обдумываний и сортировки вариантов «автоматически» принял решение мчаться в Москву, чтобы подвергнуть всё тщательному анализу. Ну, конечно, если Подлевский задумал страшное злодеяние, он будет маниакально добиваться своей цели, изыскивая иные пути. Фиаско в Поворотихе только разъярит его. По жизни это означает, что в Москве каждая прогулка Веры с Яриком превратится в кошмарное ожидание трагедии. Нанять телохранителя? Но могут натравить бойцовскую собаку, отравить пищу. Воображение рисовало самые изощрённые злокозни, на какие способен Подлевский, решившийся на поджог. Жизнь под игом возможного злодейства… Невыносимо!
Но как здесь оказался Подлевский? В сей момент этот вопрос не был главным – просто интригующим. Однако попытки ответить на него сразу же разбились о глухую стену абсолютного непонимания. «Да чёрт с ним! Потом разберёмся», – подумал Донцов, принял случившееся за данность и полностью сосредоточился на основной задаче: как уберечься от преследований этого маньяка?
Он перебирал в уме различные способы, даже типы предосторожностей, один за другим отбрасывая фантастические, нелепые варианты. Пока в мозгу случайно не промелькнуло слово, которое он когда-то использовал совсем по другому поводу. И одним своим «явлением» оно сразу ответило на главный вопрос: как избежать любой угрозы, исходящей от параноика, зацикленного на мщении. Слово было не русским, но
