Очерки истории Руси до монголов - Михаил Петрович Погодин

умысла у них никакого не бывало, как вдруг двое из них, «братичичи, а им своя», Глеб и Олег Владимировичи, явились обличителями. Когда великий князь услышал, что истина установлена, то велел взять их вместе с думцами (несчастное семейство, несшее из рода в род измены и казни), и вести во Владимир, а сам пошел к Пронску через Оку. Михаил Всеволодович, услышав, что стрыи его взяты, а на него рать идет, бежал в Чернигов к тестю. Проняне приняли к себе Изяслава Владимировича, третьего брата «обличителей», или, как называет их Новгородская летопись, «клеветников», и затворились в городе. Великий князь прислал к ним Михаила Борисовича смирить их, но они, надеясь на крепкие стены, решили защищаться. Суздальцы приступили со всех сторон, отвели воду. Проняне бились изо всех сил и по ночам выходили за водой. Великий князь велел, наконец, стеречь с оружием день и ночь и распределил всех князей, кому стоять против каких ворот и биться: сыну Константину с новгородцами и белозерцами – против одних ворот на горе, Ярославу с переяславцами – против других, Давыду с муромцами против третьих, а сам, с сыновьями Юрием и Владимиром, и при них рязанские Глеб и Олег Владимировичи – за рекой с поля половецкого. Проняне все-таки бились, уже выходя из города «не для брани, а для жажды водной»: многие люди умирали даже в городе. И у осаждавших оказался недостаток в продовольствии; надо было послать «по корм к ладьям на Оку». На ладьи напал тогда Роман Игоревич, выйдя из Рязани со своим полком. Всеволодов полк, к которому приставлен был Олег Владимирович, быстро двинулся к ладьям на помощь. Рязанцы, оставив ладейников, выстроились и сразились. Олег победил Романа и возвратился к Пронску к великому князю с победой. Три недели длилась осада, и, наконец, проняне сдались. Всеволод смирил их, посадил у них Олега Владимировича, а сам пошел под Рязань, сажая своих посадников по всем городам. Когда он был у Доброго и наутро хотел переправиться через Проню, рязанцы прислали к нему гонца с поклоном, моля, чтобы он не подходил к городу, епископ Арсений слал одного за другим послов, молясь, чтобы он не шел далее: «Князь великий! Не опусти мест честных, не пожги церквей святых, в них же жертва Богу и мольба за тебя совершается. Мы исполним теперь всю волю твою, все, чего ты хочешь». Всеволод отошел к Коломне. На устье Мерьской, на пути к Владимиру, его догнал сам епископ с мольбой и поклоном от всех людей.

Рязанцы, сдумавше, послали своих князей с княгинями к великому князю во Владимир.

Всеволод в следующем году (1208), уже считая Рязань своей, послал своего сына Ярослава на стол, а рязанцы, «лесть имуще к нему, хотя целовали крест, но не управили, изымали людей и сковали; других изморили, в погребах засыпавше».

Тогда Всеволод собрался вновь и пришел к Рязани. Ярослав вышел к нему и целовал его с радостью. Рязанцы все еще говорили «буюю речь по своему обычаю и непокорству». Великий князь велел всем людям выйти из города с добром, а другие говорят, что он вызвал их к себе лестью и, когда все вышли, велел зажечь город, послав к городу полки; оттуда пошел он к Белгороду и также велел его зажечь. Потом, взяв всех рязанцев и епископа их Арсения, со всеми своими полками и сыном Ярославом возвратился во Владимир и распределил колодников по городам.

(Михаил Всеволодович, бежавший из Пронска, и Изяслав Владимирович, заступивший его место, приходили было воевать около Москвы, но были прогнаны, побежденные сыном великого князя Юрием.)

Оставив намерение идти на Чернигов, после получения известия оттуда об успехе Рюрика, вновь занявшего Киев (1207), Всеволод отпустил новгородцев домой, одарил их и возвратил им прежние законы, уставы старых князей, чего всегда желали новгородцы, сказав, как прежде: «Кто вам добр, того любите, а злых казните».

Может быть, последнее действие Всеволода (умерщвление Олексы Сбыславича) возбудило особенное раздражение в Новгороде, и осторожный великий князь хотел своими ласками сгладить произведенное тягостное впечатление. Впрочем, это были только слова, как и прежде, ибо Всеволод все-таки прислал князем младшего сына, малолетнего Святослава, со своими мужами, а Константина оставил у себя, дав ему Ростов. Ясно, что влияние осталось прежнее.

В это время Всеволод находился наверху своего могущества и значения: Новгород находился почти в его власти, Рязань была покорена, киевский князь обязан ему своим столом, на который и был его мужами посажен, черниговские обратились перед тем с повинной головой, Галич признавал его покровительство.

Всеволод везде на Руси делал, что хотел. Противников не было. Ослушаться, казалось, не мог никто.

И в это самое время князь самого незначительного Смоленского удела, Мстислав Мстиславич торопецкий, осмелился объявить себя его противником. Услышав о притеснениях великого князя суздальского и о негодовании новгородцев, сам назвался к ним в князья, чего никогда прежде ни с кем не случалось. Из своего Торопца пришел он в Торжок, заковал посадника; изгнал дворян Святославовых, захватил имущество, все, до чего дошла рука, и послал сказать новгородцам: «Кланяюсь Святой Софии, гробу отца моего и всем новгородцам. Я слышал про насилье к вам от ваших князей, и мне жаль стало моей отчины – я пришел к вам». Новгородцы обрадовались и послали за ним с великой честью, а Всеволодова сына Святослава засадили на Владычнем дворе с мужами его, «пока будет управа с отцом». Мстислав пошел со всем полком на Всеволода (1210).

Всеволод выслал на него Константина с братьями, как вдруг переменил все намерения и прислал ему сказать: «Ты мне сын, а я тебе отец, пусти ко мне Святослава с мужами, и все, еже зяседел, исправи – я освобожу гостей и товары их». Мстислав отпустил сына и мужей его. Всеволод – гостей новгородских с их товарами.

Надо удивляться, каким образом Всеволод мог так легко перенести полученное оскорбление: разве что он хотел выручить скорее сына, во что бы то ни стало, и отлагал отмщение до другого времени, более благоприятного?

Как бы то ни было, Новгород на эту пору совершенно освободился из-под его влияния. Обстоятельства изменились в ущерб могущественному князю суздальскому и в прочих областях русских, и, наконец, дома.

В 1209 году великий князь Всеволод, уже в старости, женился во второй раз, взяв за себя полоцкую княжну Васильковну.

Он послал в Ростов за старшим сыном Константином, у которого было уже два сына (Василий, род. 1209 г. и Всеволод, род. 1211 г.), давая ему после своей смерти Владимир, а Ростов Юрию. Константин, узнав о таком решении, отказался ехать к нему и