Очерки истории Руси до монголов - Михаил Петрович Погодин

требовал себе Ростов вместе с Владимиром. Отец послал за ним во второй раз и получил тот же отказ и то же требование. Разгневанный Всеволод решил лишить старшего, непослушного, доселе любимого сына Константина великого княжества. Он созвал со всех волостей и городов бояр, игуменов, попов, купцов, дворян и всех людей, епископа Иоанна, – новое явление, – и завещал Владимир своему сыну Юрию (женатому за год на Всеволодовне, дочери Чермного, 1210 г.), подчинил ему всех братьев и всех водил к кресту. Все люди целовали крест на Юрия, Константин же «воздвиже брови своя с гневом на братью свою, а более всех на Юрия».

Таким образом, великий князь суздальский увидел в этой братней распре начало того зла, той болезни, которая расстроила, ослабила и привела к гибели все русские княжества; таким образом, перед его глазами начались междоусобия, приготовившие Суздальскому княжеству из-за роста числа князей одинаковую участь с участью древнейших княжеств, оказалось, что сила его была также случайной, временной, как Андреева, Мономахова, и зависела от его личности, равно как от стечения счастливых обстоятельств, не заключая в себе ничего прочного, несмотря на наружный блеск и великую славу. Всеволод достиг своей цели только для того, чтобы наверху своего могущества, когда желать ему ничего не оставалось, увидеть разрушение своего здания, столь же легкое, скорое, как было и разрушение братнего здания, увидеть на старости, при смерти, открывшийся внезапно и неожиданно, под его ногами, источник зла, который грозил его потомству тем же наводнением, в котором потонули князья Южной Руси.

Он недолго пережил свое огорчение и скончался 14 апреля 1212 года, имея с лишком шестьдесят лет от роду. Летописец так изображает его свойства: «много мужествовав и дерзость имев, на бранех показав, украшен всеми добрыми нравы злыя казня, а добросмысленныя милуя: князь бо не туне меч носит, в месть злодеем, а в похвалу добро творящим… судя суд истинен и нелицемерен, не обинуяся лица сильных своих бояр, обидящих меньших, и работящих сироты и насильствующим».

Всеволод оставил многочисленное семейство, по которому и прозывается он в Родословных книгах: Большое гнездо.

Сыновья его: Константин (род. 1185), Георгий (род. 1187), Ярослав (род. 1191), Владимир (род. 1192), Святослав (род. 1196), Иван (род. 1198), Борис (род. 1187) и Глеб, скончались в младенчестве, первый в 1188, последний в 1189 г. Дочери: Всеслава замужем (1186) – за Ростиславом Ярославичем Черниговским, Верхуслава – за Ростиславом Рюриковичем Киевским (1187), Елена, сконч. в 1203 г., Пелагея-Сбыслава, четвертая дочь, род. 1180 г.

Памятниками Всеволодова княжения остались во Владимире: собор Св. Димитрия, основанный им в честь своего ангела. Он успел приобрести для этого собора гробовую доску от Св. Димитрия Солунского, вместе с сорочкой святого мученика, что было поводом к великому торжеству во Владимире в 1187 году.

Монастырь Рождественский (1192–1196), где до времени Петра I почивали мощи св. Александра Невского.

Всеволодом были поставлены многие церкви и в других городах его княжества: в Суздале – Святой Богородицы, «яже бе опадала старостью и безнарядьем».

Крепости построил он в старом Городце Остерском близ Киева, в Переяславле, в Суздале (срублен град 1190) и во Владимире (1194).

Не успели братья опустить тело своего отца, великого князя Всеволода, в могилу, как начались распри. Великий князь владимирский уже не мог думать ни о Новгороде, ни о Киеве, ни о каком значении перед прочими князьями, а разве только о том, как удержать за собой столицу, угрожаемую соперниками.

Первым делом Георгия было отпустить рязанских князей с их людьми и епископом Арсением.

Между тем, старший брат Константин готовился к войне в своем Ростове.

К нему пришел брат Святослав. Чтобы предупредить их, Георгий, собрав полки, пошел с остальными братьями к Ростову.

Дмитриевский собор во Владимире

Князья помирились, но ненадолго. Владимир бежал от Георгия к Константину, который дал ему, вызванному с Волока, Москву, а Святослав бежал от Константина к Георгию, который дал ему Юрьев-Польский.

В следующем году (1213) – новая война, набеги и опустошения (Константин около Костромы, Георгий – около Ростова) и примирение. Владимира Георгий вывел из Москвы и дал ему Переяславль-Русский.

Два года прошло в покое, но вражда между братьями не утихала, и первый представившийся случай ее обнаружил: их третий брат Ярослав призван был на стол в Новгород и действиями самоуправства, жестокими поступками вывел граждан из терпения. Мстислав, прежний любимый князь, явился к ним на помощь. Он начал войну против Ярослава, который ушел перед тем в Торжок, захватив с собой многих знатных новгородцев, и держал несколько посольств, присланных за ним из Новгорода, а также и всех новгородцев, попавших ему в руки. Мстислав, оставляя Ярослава в Торжке, решил идти к Переяславлю, в надежде на помощь брата Ярослава, Константина, в чем и не ошибся. Константин Ростовский присоединил к нему свои полки. Ярослав из Переяславля ушел во Владимир к брату Георгию.

Новгородская война приняла другое значение. Междоусобие перенеслось в пределы Суздальского княжества, до того почти не задетого войнами. Дело пошло не об одной выручке новгородских мужей и ссоре между Мстиславом и Ярославом, а о столе великого княжества: кому сидеть – старшему Константину, имевшему право, или младшему Юрию, которому отдал отец.

И Юрий, почувствовав это, поднял всю свою силу – и суздальцев, и муромцев, и бродников, и городчан, «было согнано и до поселей и до пешцев». Нечего говорить, что и Ярослав вывел все свои полки с захваченными новгородцами и новоторжцами; младшие братья также. У Юрия стягов было 13, а труб и бубнов 10. Константин со всеми своими полками был при Мстиславе. «Оле страшно чудо и дивно, братья, – восклицает летописец, – дети шли на отца, брат на брата, рабы на господина, а господин на рабов».

Во Владимирском княжестве, на Севере, начинались те же междоусобия, что были и на юге между князьями киевскими, черниговскими, галицкими и прочими.

Полки сблизились.

Ярослав и Юрий стояли на реке Кзе, а Мстислав и Владимир с новгородцами поставили своих близ Юрьева; Константин дальше, на реке Липице. Решительный час наступил.

Как ни смел и запальчив был Мстислав, однако, увидев полки Юрия и Ярослава, счел, что силы у них далеко не равны, и запросил мира. Он послал Лариона сотского к своим противникам сказать князю Юрию: «Кланяемся. Обиды нам с тобою нет, обида нам с Ярославом». Князь Юрий отвечал: «Брат Ярослав и я едино есм». Князю Ярославу посол сказал от Мстислава: «Пусти мужей новгородских; что зашел волости Новгородской, Волок, вороти и мир с нами возьми; крест нам поцелуй». Ярослав отвечал: «Мира не хочу, мужи у меня, а вы далеко зашли и попали, как рыба на сухо».

Ларион принес ответ того и другого брата своим князьям. Тогда