Всемирная история: в 6 томах. Том 3: Мир в раннее Новое время - Коллектив авторов История

Тогда же происходило заселение и возрождение палестинского центра во главе с двумя городами — Иерусалимом и Цфатом. Поскольку в Палестине находились наиболее авторитетные раввины, предпринимались попытки восстановления традиционных институтов; так, главный сефардский раввин Иерусалима принял древний титул ригион ле-цион («первый на Сионе»). В Цфате помимо школы законоведов, представленной прежде всего рабби Иосифом Каро, который составил правовой свод «Шулхан арух» («Накрытый стол»), до сих пор авторитетный в разных толках иудаизма, возникла также знаменитая мистическая школа. Основоположником цфатской, или лурианской каббалы стал рабби Исаак Лурия Ашкенази (1534–1572), чье учение записали и развили его ученики. Сильный мессианский подтекст лурианской доктрины быстро снискал популярность и послужил стимулом к возникновению среди османского еврейства мощного мессианского движения, увлекшего практически всю мировую еврейскую диаспору.

Лидер этого движения Саббатай Цви (1626–1676), талантливый талмудист (уже в 18 лет он был назван хахамом — «мудрецом») и каббалист родом из Измира, в 1648 г., когда на Балканы дошли сведения о погромах на Украине, объявил себя мессией и стал проводить в разных еврейских общинах Османской империи религиозные обряды, неприемлемые с точки зрения законов иудаизма. Его слава росла, и даже критически настроенный раввинат не мог помешать его популярности. Датой «Освобождения» был объявлен 1666 г., но вместо этого Саббатай Цви был арестован турецкими властями и оказался в тюрьме; впоследствии, дабы избежать казни, он принял ислам, а еще через несколько лет был сослан в Албанию и там умер. Разочарование в Саббатае Цви было болезненным — пропорционально его невероятной популярности, в том числе в Европе, куда сведения о нем проникли очень быстро благодаря как тесным торговым и семейным связям османских евреев с западными, так и традиции палестинских общин регулярно посылать в Европу своих эмиссаров за финансовым вспомоществованием. Европейские евреи, знавшие о Саббатае Цви только по письмам и слухам, демонстрировали, тем не менее, полное доверие к призывам лже-мессии: одни продавали дома, чтобы получить деньги на путешествие до Святой земли, другие верили, что перенесутся на облаках; богатые нанимали корабли, чтобы перевезти бедных, и закатывали бочки с продовольствием и вином; в 1666 г. издатели датировали книги «первым годом исполнения пророчества и Царства». Последовавший за этим небывалым мессианским подъемом крах саббатианства способствовал зарождению религиозного скептицизма у западноевропейских еврейских интеллектуалов, контактирующих с христианскими рационалистами. Другим следствием саббатианства и широкого распространения каббалы в Европе стало расслоение религиозной элиты на раввинистскую (талмудистскую) и каббалистскую, которые конкурировали и зачастую противостояли друг другу; подобное раздвоение постепенно привело к кризису традиционного общинного руководства и его отдалению от «паствы».

Возрождение еврейских центров в Западной Европе

Помимо папских владений в Южной Франции и Италии, средневековые еврейские общины в Европе оставались еще в Праге и Вене. В XVII в. небольшие общины возродились в ряде германских городов (Майнце, Страсбурге), а в конце века при «великом курфюрсте» Бранденбурга герцоге Пруссии Фридрихе Вильгельме, носителе уже нового политического сознания, менее ориентированного на конфессиональные параметры, евреи были снова допущены в Бранденбург.

В некоторых крупных торговых городах Европы в XVII в. также появились еврейские общины, но путь их возникновения был иным. Сначала в город прибывала группа пиренейских купцов-христиан еврейского происхождения, повсеместно именуемых португезами, и оседала там. Постепенно община реиудаизировалась, добивалась post factum признания властями законности своего существования, а со временем расширялась за счет новых иммигрантов, в том числе ашкеназов (евреев из Центральной и Восточной Европы), которые стали появляться на Западе после Тридцатилетней войны и украинских погромов 1648–1649 гг.

Эманюэль де Витте. Интерьер португальской синагоги в Амстердаме. 1680 г. Рейксмузеум, Амстердам

Классической моделью подобного общинного строительства служит сефардская община Амстердама, сформировавшаяся в конце XVI — начале XVII в., когда пиренейские конверсо приобрели уже достаточный опыт в организации бегства с полуострова (в 1601 г. король Испании и Португалии Филипп III за взятку в 170 тысяч крусадо снял запрет на эмиграцию). Община быстро росла и обогащалась, в том числе за счет перемирия Голландии с Испанией, по которому последняя снимала эмбарго на голландские товары и амстердамские конверсо благодаря знанию языка и связям с бывшими соотечественниками приняли активное участие в возобновившейся торговле с Испанией и Португалией. Позднее летописцы амстердамской общины попытаются представить реиудаизацию как исходный пункт истории общины, относя ее к 1580 г. и видя в ней главную цель эмиграции. На самом деле пиренейские конверсо бежали в Голландию не ради возвращения в иудаизм (для этой цели разумнее было бы эмигрировать в Османскую империю), а ради спасения от инквизиции, которая угрожала всем, даже не иудействующим, а главное — ради привлекательных коммерческих перспектив. Лишь со временем, ориентируясь на опыт сефардских общин на Балканах и в Италии, а также стремясь получить признание еврейского мира и местных протестантских властей (которые скорее готовы были признать иудейскую общину, чем общину, состоявшую из иудеев, иудействующих и католиков), амстердамские португезы избрали путь реиудаизации (в 10-е годы XVII в. у них появляется синагога и свое кладбище).

Кальвинистская купеческая верхушка Амстердама (регенты) относилась к евреям вполне толерантно, блюдя экономическую выгоду города, а не конфессиональное единообразие. Гражданские права евреев практически не ущемлялись еще и потому, что в Голландии за отсутствием евреев не сложилось антиеврейского законодательства. Постепенно, на протяжении XVII в. голландская и португезская деловые элиты сближались, демонстрируя общий стиль жизни (европейское образование, языки, моду и т. д.). К концу века португезы утвердились в разных сегментах голландского рынка, прежде всего в ювелирном секторе и в банковском деле; они финансировали поход Вильгельма Оранского на Англию после «Славной революции» и контролировали четверть акций Ост-Индской компании.

Несмотря на обусловленное инквизиционными гонениями восприятие Испании как страны плена или рабства, португезы культивировали иберийское наследие: сохраняли язык и культуру, ставили в театрах пьесы испанских драматургов, покупали у испанской короны аристократические титулы и гербы, которыми очень гордились. К единоверцам непиренейского происхождения, а именно к ашкеназам, которые стали прибывать в Западную Европу в середине XVII в., португезы относились с презрением, не принимали их в свои конгрегации и предпочитали оплачивать их отъезд в другие еврейские общины. Но к концу XVII — началу XVIII в., когда приток португезов с Пиренейского полуострова иссяк, а приток евреев из Восточной Европы продолжался, сефарды стали проигрывать им в численности, а со временем и в богатстве и влиятельности. Субэтническое дистанцирование привело к тому, что в Новое время во многих европейских городах существовало несколько еврейских общин со своими синагогами, кладбищами и религиозным укладом.

В немецком вольном городе Гамбурге в конце XVI в. также появились купцы-португезы; община росла и обогащалась благодаря торговле с Новым Светом и Испанией, успешно конкурировала с Амстердамом. В начале XVII в. португезы открыто вернулись к иудаизму, а в середине столетия в общину стали вливаться беженцы из Речи Посполитой.

Выходцы с Пиренеев и из Голландии основали марранские, со временем ставшие еврейскими, общины в Лондоне и в городах Нового Света. Общины португезов появились во Франции: в Бордо, Байонне, Марселе, Лионе, Нанте, Руане, Париже и других городах. С середины XVI до середины XVII в. они получили ряд привилегий от французских королей, разрешающих «купцам и другим португальцам, называемым новыми христианами», проживать в королевстве на правах местных уроженцев. Тогда же предпринимались попытки их изгнать или обложить дополнительным налогом за иудействование, но соображения экономической выгоды перевесили стремление к конфессиональной унификации. Португезы остались во Франции, и в документах XVIII в. их именовали евреями («евреи вышеуказанных округов, известные и утвердившиеся в нашем королевстве как португальцы или новые христиане», — грамота Людовика XV от 1723 г.).

Еврейский социум как на Востоке, так и на Западе в период раннего Нового времени оставался традиционным, но в европейских общинах намечались некоторые инновации, предвестники эмансипации конца XVIII–XIX в.