Марш Теней - Тэд Уильямс

«Всемилостивая Зория, наделенная мудростью, помоги моему брату Баррику вернуться живым! — молилась Бриони. — Помоги каждому воину, даже капитану Вансену. Он не такой уж плохой человек. И помоги мне сделать все, что в моих силах, для Южного Предела и его народа».

Принцесса подняла глаза, надеясь увидеть на лице Зории какой-нибудь знак. Слышит ли ее богиня и откликается ли на ее просьбы? Все-таки она принцесса-регент — разве это ничего не стоит? Но спокойные черты лица девственной дочери Перина не изменились.

Бриони вспомнила об отце.

«И помоги моему отцу вернуться из Иеросоля», — добавила она.

Об этом она молилась каждый день, а сегодня чуть не забыла. По телу Бриони пробежала дрожь. Значило ли это что-нибудь? Уж не сообщала ли ей богиня, что с королем что-то случилось? А вдруг это ее вина — не слишком ли она возгордилась своими способностями управлять королевством?

— Надеюсь, это место вселит покой в вашу душу, принцесса, — услышала она голос наставницы. — Но у вас обеспокоенный вид.

— Ах, Утта. А каким он может быть в такое время?

Брат и сестра молча ехали вдоль залива Бренна. Они направлялись к полю, на котором лагерем стояли воины. До южной границы Лендсенда, где оно находилось, оставался час езды. День выдался холодным и ясным, но поднимался ветер. Новый плащ Баррика, расшитый Мероланной, сильно сдавливал ему горло. Он попытался поправить плащ искалеченной рукой и застонал, но по-прежнему не сказал ни слова. Баррик знал, что Бриони ждет, когда он заговорит, но ему не хотелось выслушивать ее наставления. Он уже достаточно наслушался.

С дороги они могли видеть, как на отмелях и на обнажившемся после прилива дне у основания замка копошится целая армия работников. Еще одна группа толпилась на деревянных настилах. Они уже снесли ветхие строения рынка перед воротами и приступили к разборке дамбы, ведущей от замка к материку, чтобы заменить ее деревянным мостом. В случае угрозы его можно легко разрушить и таким образом полностью отрезать замок от суши. Захватчикам придется передвигаться по топкому дну при отливе, когда вода достает лошадям до шеи, или искать лодки и переправляться морем во время прилива, что тоже нелегко из-за течений и огня, который обрушится на них со стен. Неудивительно, что Эривор, бог темных морей, избран покровителем семьи Эддонов. Кто, как не морское божество, дал их городу ценное преимущество, сделав замок почти неприступным?

«Бриони и жители города будут здесь в безопасности, что бы ни произошло», — подумал он.

Его сестру, похоже, занимали совсем другие мысли. Она прикусила нижнюю губу, что свидетельствовало о крайнем беспокойстве. Эта привычка, сохранившаяся у Бриони с детства, напомнила Баррику о давно минувших беззаботных временах. Он проследил за взглядом сестры. Капитан Вансен скакал на коне на некотором расстоянии от них. Баррик ощутил укол ревности, хоть и понимал, что никаких оснований для этого нет.

«Она ненавидит его, — убеждал он себя. — Ненавидит так сильно, будто именно капитан виноват в смерти Кендрика».

Они еще долго ехали молча. Баррик уже начал дремать в седле, когда сестра вдруг что-то сказала. Он не сразу разобрал ее слова.

— Он не станет защищать город, — говорила Бриони.

— Кто? Какой город? — очнулся принц.

— Авин Броун, — сказала она с отвращением, словно это имя было ей крайне противно. — Ту часть Южного Предела, внешний город. Он заявил, что на берегу стены слишком низкие и длинные, их сложно оборонять.

— Но он совершенно прав. Как можно это сделать?

Баррик указал на бесконечный лес островерхих крыш, уходивший вдаль по побережью и в глубь материка, почти до самых холмов. Он был рад отвлечься от своих невеселых мыслей, хотя странно было говорить с сестрой о таких вещах. Ему казалось, что они только играют во взрослых.

— Я не знаю, — призналась она. — Но мы вряд ли сможем укрыть всех этих людей за стенами замка.

— Да спасут нас боги, Бриони! Конечно нет. Даже четверть из них едва туда поместится, не говоря уже о том, что их невозможно прокормить.

— Значит, в случае осады мы бросим их на произвол судьбы?

— Нам остается надеяться, что осады не будет. Если на замок нападут, нам придется не только бросить людей, но и сжечь город.

— Что-о? Только ради того, чтобы захватчики не получили припасов?

— И припасов, и дерева для костров. И может так случиться, что ты… мы… будем стоять и смотреть, как нас обстреливают из катапульт камнями нашего же города.

— Ты не можешь этого знать, как не может знать и Авин Броун! — гневно воскликнула Бриони. Гнев ее был порожден отчаянием. — Никто ничего не может знать! Уже пятьдесят лет города в королевствах Пределов не подвергались осаде. Отец как-то рассказал мне об этом. И люди говорят, что теперь, когда есть пушки и другие приспособления для метания металлических и каменных ядер, осады больше не нужны. В них нет никакого смысла.

Баррику совсем не понравилось, что сестра рассуждает о войне. Тем более ему не понравилось, что она уделяет ей больше внимания, чем он сам.

— Нет смысла? — повторил он. — Тогда что же нам делать? Сдаться?

— Ты прекрасно знаешь, что я не это имела в виду.

Время шло. Они снова молча ехали по дороге вдоль побережья к границам Лендсенда. В воздухе стоял запах сосновой смолы и моря.

Наконец Бриони заговорила:

— Мы не можем знать наверняка, будет ли это осада, Баррик. Мы понятия не имеем, что замыслили сумеречные — они ведь не люди, а нечто совсем иное. Лишь боги могут догадаться, что они собираются делать.

— Очень скоро и мы об этом узнаем. Если они напали на Далер-Трот, мы встретим людей, которые что-нибудь знают о них и о том, как они воюют. Мы обязательно сообщим тебе, если хоть что-то узнаем.

— Ах, Баррик, будь осторожнее, — попросила принцесса, глядя на брата. — Я так сержусь на тебя. Так не хочу, чтобы ты уезжал.

Баррик смутился.

— По-моему, я достаточно взрослый, чтобы самостоятельно принимать решения.

— Но ведь это вовсе не значит, что твои решения верны. — Она пристально смотрела на брата, качая головой, — Я боюсь за тебя. Давай не будем больше спорить. Просто… просто не делай глупостей. Независимо от того, какие тебе снятся сны и что тебя пугает.

Холодное оцепенение, сковывавшее его весь день, исчезло от внезапной вспышки любви и жалости. Он посмотрел на сестру, на ее родное лицо — его собственное, но отраженное в чистом зеркале, где все было светлее и ярче. В этом зеркале его двойник открывался там, где сам Баррик был скрыт и насторожен. Румянец на нежных щеках, обрамленных золотыми волосами, контрастировал с его красными от гнева щеками. Баррик хотел бы стать таким же, как сестра. Сегодня утром он был сражен чувством одиночества, властно и уверенно охватившим сердце. Всем своим существом он чувствовал, что они соскальзывают в пропасть. И еще острее — так остро, что не выразить словами, — ощущал, что он и его возлюбленная сестра, его лучший, а может быть, и единственный друг, уже никогда не будут так близки, как сейчас.