Берия. Лучший менеджер XX века. - Сергей Кремлёв

Итак, Берия не погиб при штурме своей домашней резиденции. Но как события развивались перед этим и после?

Писатель Владимир Карпов, ненавидящий Берию слепо и неумно, тем не менее оказал делу прояснения правды о Берии неплохую услугу, приведя примеры лжи в описании ареста, данном одним и тем же человеком — маршалом Жуковым — в, двух разных изданиях: известном нам сборнике «Берия: конец карьеры» (1991 г) и в книге «Жуков: полководец и человек» (1988 г.). Карпов приводит ряд разночтений, например:

Вызвал Булганин

Вызвал Хрущев

Поехал с Булганиным

Приехал в Кремль сам

в Кремль на одной машине, по вызову Хрущева

Разговор в зале заседаний

Разговор Президиума, в кабинете Хрущева

Задачу на арест

Задачу на арест

ставит Маленков, ставит Хрущев

Юрий Мухин, анализируя эти и другие разночтения (их у разных авторов хватает), делает вывод о том, что лгут все. И лгут потому, что Берию-де сразу же застрелили и т. д.

Да нет, лгут-то лгут, но по причинам разным. Во-первых, лгут по присказке криминалистов, как очевидцы. То есть лгут не сознательно, а в силу особенностей восприятия человеческим сознанием острых событий. Но многие лгут и сознательно. Кто — отводя вину от себя. Кто — выставляя «заказные» «дымовые завесы». Кто — по привычке к лжи, к двойным стандартам, к двоедушию… Привычка-то многолетняя — со 2 июля 1953 года, со дня начала «антибериевского» Пленума ЦК.

Но расстреливать ЛП сразу после ареста никто не взялся бы. И тут я предлагаю читателю поразмышлять вместе. Представим себе мысленно, как все могло происходить…

Вот Хрущев — один или совместно с кем-то из членов Президиума ЦК — приглашает к себе Жукова, Москаленко и сообщает, что «есть мнение» арестовать Берию по таким-то и таким соображениям и что Президиум ЦК поручает это непростое дело им.

Вряд ли можно сомневаться, что генералов такое сообщение должно было ошеломить, но так же вряд ли можно сомневаться, что от такого поручения они не стали отказываться. В конце концов, высшую власть представляла собой партия, и ответственность за арест несло бы высшее руководство, а не исполнители.

Широко расписанная якобы неприязнь Жукова к Берии (Серго Берия ее, между прочим, отрицает) вряд ли играла какую-то роль уже потому, что никакого «компромата» относительно Жукова Берия в сороковые годы не мог собирать, к спецслужбам отношения не имея. Мне приходится раз за разом напоминать об этом постольку, поскольку заблуждения на сей счет очень живучи.

Вернемся к анализу ареста. Согласившись на его производство, генералы не могли настаивать на обязательности ордера на арест. С одной стороны, законный порядок оформления ордера создал бы опасность утечки информации, с другой стороны, арест должен был производиться в присутствии руководителей партии и правительства, и сам состав свидетелей акта ареста исключал чьи-либо претензии к военным по части нарушения ими законов СССР. По уставу надо выполнять последний приказ, а отвечать за отмену предыдущего приказа будет тот, кто этот последний приказ отдал.

Но это справедливо в отношении ареста. Арест — действие обратимое: сегодня арестовали, завтра освободили. А как там насчет не санкционированного законным порядком расстрела? Это ведь действие с необратимыми последствиями.

Арестовать Берию по устному приказу руководства Жуков, Москаленко, Батицкий и любой другой — куда ни шло — еще могли… Но застрелить его без следствия и суда, без приговора суда, без хотя бы прямого письменного приказа?

Нет уж, пойти на такое тягчайшее нарушение закона никто не захотел бы. Здесь требовалась хоть какая-то материальная гарантия, а именно — письменная санкция Хрущева, а то и нескольких членов Президиума. Но мог ли дать письменную санкцию Хрущев? Нет, конечно! Поэтому Берия был арестован и после ареста всего лишь изолирован, а не сразу расстрелян.

Но сколько об этом дне и его вечере наворочено «достовернейших» рассказов и даже «документов», не стоящих бумаги, на которой они напечатаны. И я удивляюсь, как до сих пор из вороха побасенок о том дне какой-нибудь бойкий литератор не состряпал киносценарий политического триллера. Там фигурировали бы и танковые колонны на улицах Москвы, и застывшие на бетоне аэродрома «Мигалово» 216 бомбардировщиков «Ил-28» 56-й авиационной бомбардировочной дивизии под командой генерал-лейтенанта авиации Героя Советского Союза Долгушина, и сам Долгушин, мучительно решающий — выполнять ли приказ командующего ВВС Московского военного округа генерал-полковника авиации Красовского, если тот распорядится бомбардировать Кремль… А как эффектно смотрелись бы панорамы аэродромов в Подольске и Кубинке с штурмовиками «Ил-10» 5-й гвардейской штурмовой дивизии и истребителями «МиГ-15» 9-й истребительной авиадивизии! Или — несущиеся по Киевскому шоссе три танковых полка гвардейской Кантемировской дивизии…

Различные авторы, даже такой вроде бы серьезный историк, как Ю. Жуков, уверяют, что все так и было. Жуков, явно переписывая кого-то, тоже сообщает о входивших в Москву по Киевскому шоссе танках еще и Таманской дивизии (вообще-то — мотострелковой), и…

И весьма вероятно, все так могло бы и быть, если бы Хрущев и K° решили устроить эффектное шоу под названием «Ликвидация заговора Берии». Однако в 1953 году такие шоу еще были не в моде, и я очень сомневаюсь, что все описанные выше триллерные детали из «воспоминаний» генералов и ветеранов действительно имели место быть. Если бы в Москве 26 июня 1953 года происходило нечто подобное, то уже на следующий день ее парализовали бы слухи. И они поползли бы по всей стране. А этого не было.

Нет, не отдавал генерал Красовский приказ генералу Долгушину бомбить Кремль, и не блокировали выезды из Кремля танки Кантемировской дивизии, навсегда опозорившей свои когда-то боевые знамена лишь через сорок лет — в октябре 1993 года, когда была расстреляна Советская власть.

Я не исключаю, впрочем, что некая возня — с боевыми тревогами, с выводом из мест расположения на подмосковные дороги какого-то количества танков и т. п. — имела место, поскольку надо было как-то инсценировать контрмеры против «заговора».

Но если бы шоу состоялось в развернутом виде на улицах столицы, то вряд ли власти смогли бы выдержать в первый период после ареста Берии такую длительную информационную паузу, какая была выдержана. Я вскоре скажу о ней, но перед этим не могу не заметить вот что…

Уважаемый читатель! Все сказанное выше о гипотетическом кинотриллере я написал еще до того, как в еженедельнике «Антенна теле-7» за 12–18 ноября 2007 года прочел о съемках неким Алексеем Пимановым 8-серийного сериала «Охота на Берию». Премьера должна состояться 5 марта 2008 года — в день 55-й годовщины со дня смерти Сталина.

Эти мои строки пишутся в ночь с 17 на 18 ноября 2007 года, и я очень предполагаю, что в кинопасквиле Пиманова многое вышеупомянутое присутствовать будет, а заранее говорю о «работе» Пиманова как о пасквиле с такой уверенностью потому, что пимановы ничего, кроме пасквилей, не «создают» и «создать» не могут.

А ТЕПЕРЬ о том, какой были информационная пауза et caetera (и прочее, и так далее)…

Автор книги «Бандиты времен социализма» Федор Ибатович Раззаков утверждает, что именно Берия стоял «у истоков десталинизации советского общества, способствуя тому, чтобы имя Сталина постепенно исчезало со страниц массовой печати». В обоснование этого абсолютно не соответствующего действительности тезиса Раззаков подсчитал количество упоминаний имени Сталина в передовицах «Правды» и заявил, что за период с конца мая 1953 года до конца июня, когда был арестован Берия, на Сталина была лишь одна ссылка. Зато, мол, после ареста Берии только за первую неделю имя Сталина было названо 12 раз.

Это заявление Раззакова подвигло меня на изучение годовой подшивки «Правды» за 1953 год! Так вот, Федор Ибатович считал не совсем верно, хотя число ссылок на Сталина по сравнению с январем—мартом 1953 года за «подсчитанный» им период действительно резко уменьшилось. Это — факт, заслуживающий самого пристального внимания и изучения, но разве Берия влиял на линию печати? Он в сей специфической сфере никогда своим не был и быть не мог по причине принципиального различия его прямой натуры с гибкими натурами «бойцов идеологического фронта ЦК».

В «Правде» после траура марта 1953 года в передовых и идеологических статьях не упоминался персонально ни один действующий высший руководитель — усиленно использовалось понятие «коллективного руководства». Причем в таких, например, передовых «Правды», как передовые за 11 мая 1953 года «Насущные задачи комсомольских организаций», за 22 июня — «Могущество советского строя», Сталина действительно не упоминают, во что трудно поверить, даже имея газетный лист перед глазами. Однако большинство передовых того периода носят чисто производственный, так сказать, характер, и поминать Сталина в связи с проблемами полеводства или животноводства вряд ли было необходимо. К тому же Берии, при его огромной загруженности, только и забот было, что о немедленной «десталинизации» думать.