Первые. Наброски к портретам (о первых секретарях Краснодарского крайкома ВКП(б), КПСС на Кубани) - Виктор Салошенко

…Лесополоса. Проселок. С одной стороны поля Краснодарского края. С другой — Ставрополья, в бытность хозяйствования там «самого» М. С.Горбачева. Как будто это поля разных континентов. Ухоженность, какая‑то особая кубанская выхоленность краснодарских полей «высокой культуры земледелия» и, увы, нечто совсем противоположное у наших соседей. Я жил с С. Ф. Медуновым в течение ряда лет по соседству, мой старший сын был в добрых отношениях с его сыном, я знаю, что никто и никогда из живущих рядом не мог упрекнуть Сергея Федоровича в том, что именовалось у нас «личной нескромностью»: ни хором, ни оглушительных, на всю округу, приемов… И я рад тому, что в последние годы жизни осиротевшего, опального, гонимого, преданного и оклеветанного бывшими его подхалимами человека, у нас с ним установилась связь, что по телефону изредка общался с ним, и этому во многом способствовала газета «Вольная Кубань», сохранившая в лице своего редактора Виктора Александровича Ламейкина да и всего коллектива, уважительное и внимательное отношение, не в пример другим краевым СМИ, к этому поверженному очень большому и сильному человеку…

В книге звучат трагические ноты, когда автор обращается к светлым и незабвенным именам Юлии Владимировны Друниной и Зои Ивановны Боровиковой. Казалось бы, известный советский поэт и первый секретарь кубанского райкома партии, вроде не вписываются в основное содержание книги, но это именно «йроде бы»… Ибо трагический уход из жизни этих женщин — патриоток в годину величайшей трагедии в истории нашей Родины и показателен и закономерен. Юлия Друнина оставила небольшой, но добрый след в моей жизни. Я бережно храню ее выступление на обсуждении в Москве моего творчества. Особо отметила она вынесенную на суд московских коллег среди других моих вещей поэму «Царевна — Недотрога». Согласитесь, приятно было слышать, а потом и читать о себе сказанное Юлией Владимировной: «Мне нравится прежде всего лирический герой В. Бакалдина… Я говорю это с радостью, гак как познакомилась с очень хорошим поэтом».

Добрые отношения с Юлией Друниной были и у моего друга поэта Кронида Обойщикова, тоже очень личностно пережившего гибель поэтессы. В былые времена бывали писатели Кубани частыми гостями нашего замечательного Курганинского района. С ним в довоенные годы связано творчество Валентина Овечкина, в его прекрасной станице Родниковской, в колхозе «Маяк Революции» я общался дружески с его выдающимися председателями: Кузьмой Филипповичем Еремышко и Борисом Васильевичем Филатовым… По- этому‑то, что делала в районе, как им руководила, как общалась с людьми уже в самые предперестроечные годы Зоя Ивановна Боровикова было мне очень интересно. Это был человек кристально — чистой, хрустально — звонкой, светящейся идейной красоты и ясности. И последнее, что довелось мне услышать от нее в кабинете художественного руководителя филармонии — нашего певца Владимира Сергеевича Бурылева, был упрек за то, что я «позабыл их район», что «надо обязательно осенью этого года провести творческие встречи и в Родниковской, и в самом Курганинске…» Осенью этого, то есть 1991 года, Зои Ивановны уже не было в живых, и я ничегошеньки не знаю, как жил и как теперь живет после нее Курганинский район, вспоминают ли там свою великую и неутомимую заботницу…

Уходит поколение —то времени веление…И никуда не детьсяот жгучей боли сердца.И вовсе не от страхаостаться горстью праха.Страшит неправда в слове,оброненном во след,о выстраданной новиневыдуманных лет.Ведь свой порыв и муки,похоже по всему,передаем мы в рукиневедомо кому.Пусть нас осудят строгоза многие дела,осталась бы дорога,что к разуму вела.

Виталий Бакалдин

Март 2000 г.

г. Краснодар

КНИГА ВТОРАЯ

В КАНУН ЮБИЛЕЯ

Молодость счастлива тем, что у нее есть будущее

О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ…

Нашему остроумию, кажется, более свойственны быстрота и внезапность, тогда как уму — основательность и медлительность.

Время неумолимо текло, словно песок сквозь пальцы. Не веря, что рукопись завершена, я, поднимаясь к Андрею Аврамовичу Мамчуру, директору издательства «Советская Кубань», пытался еще раз отыскать, «услышать» наиболее емкое и верное название будущей книги. Последнее. Рукопись должна идти в набор, и оставались считанные дни, чтобы определиться с ее названием, емким и точным. Но оно не приходило, и я успокаивал себя тем, что над этой проблемой мучаются все, кто имеет дело со словом.

Мною решительно отметались штампы, которые просились на обложку: «Нас водила молодость», «Не расстанусь с комсомолом», «Бежать за комсомолом» (помните есенинское «задрав штаны»?), «В ногу со временем»… Россыпи великолепных «комсомольских» строчек из стихов Смелякова, Багрицкого, Светлова, Роберта Рождественского прочитывались, не задерживаясь в сознании. Точнее, они фиксировались им, но, просеиваясь, как сквозь сито, проваливались в бездну времени. Слишком затертыми стали некогда с упоением произносимые строчки…

Прекрасно звучит, например, вот эта: «Нас водила молодость в сабельный поход, нас бросала молодость на кронштадский лед», но я ведь написал о другом времени, о времени, к которому, наверное, навечно приклеились такие бюрократические штампы, как время «застоя», брежневская эпоха, и которое характеризуется сегодня как предверие распада некогда великой страны. Нет, не «водила» наши поколения «молодость в сабельный поход», и не «бросала молодость на кронштадтский лед». Но ведь мы жили, творили в это «застойное» время, созидали, корпели ночами и натягивали, словно тугую тетиву, жилы своего организма, чтобы «не было мучительно больно», чтобы не «жег позор», чтобы осталась добрая память. Впрочем, все‑таки я зацепился за одну строч ку, по — моему, Луговского: «Я вам должен сказать». В ней было что‑то созвучное моим размышлениям, она была точной, как меткий выстрел.

Сам собой набрался квартирный телефон известного кубанского поэта Виталия Борисовича Бакалдина. Он, молча выслушав мои сомнения, после некоторого раздумья, произнес: «Ты не должен сказать, а обязан сказать».

Действительно, что тут скажешь, — нашему остроумию более свойственны быстрота и внезапность, тогда как уму — основательность.

Книгу я назвал «Обязан сказать. Записки разных лет». Название мне нравится. Впрочем, мне не столь важны сами отзывы рецензентов на книгу, сколько ход их мыслей, потому что в них дается оценка времени, в котором мы жили и действовали.

В конечном счете, оценка КОМСОМОЛА.

Поэт Виталий Бакалдин. О времени и о себе…

1

На днях в Краснодарской краевой юношеской библиотеке в течение почти трех часов шел разговор о только что вышедшей в свет книге Виктора Салошенко «Обязан сказать. Записки разных лет», посвященной восьмидесятой годовщине Ленинского комсомола.

Естественно, обстановка презентации торжественна и приподнята: в основном выступали те, о ком рассказывается на страницах воспоминаний, написанных человеком, все свои молодые годы связанным с комсомольской работой, прошедшим путь от секретаря комитета комсомола профтехучилища до первого секретаря Краснодарского крайкома ВЛКСМ. Ив библиотеке выступавшие, говоря о книге, говорили «о времени и о себе». Это были и те, кто делил с автором тяготы так называемой аппаратной работы, и ветераны старшего возраста, всегда помогавшие комсомолу, как это делал известный спортсмен и общественный деятель Геннадий Карпович Казаджиев.

Но всем нам, людям «и того времени», было интересно выслушать вопросы и выступления сегодняшних старшеклассников. Подросли славные молодые люди, и вот оказалось, что они имеют самые смутные и, увы, искаженные пред ставления и о нашем комсомольском времени, и о нас, духом и плотью слитых с той ныне поруганной и оклеветанной эпохой… Именно наивное неведение того, чем и как жили в своей молодости эти седовласые мужчины и женщины, столь умиленно и восторженно вспоминающие о пережитых ими трудностях и невзгодах, о житейских бедах и казусах, о том, что преодолевалось напряженно и с болью, перечеркнуло мой первоначальный план разговора о книге Виктора Салошенко. Как один из ведущих обсуждения я вслед за автором пытался в чем‑то убедить юных оппонентов. Но в данном случае в нас преобладала все еще не угасшая комсомольская горячность, любовь к своему прошлому, к своим друзьям, живущим и ушедшим. Нам всем сегодня ясно, что для очистки душ человеческих от многолетних уже наслоений лжи, умолчаний и просто клеветы нужна последовательная, кропотливая и самоотверженная работа.