Первые. Наброски к портретам (о первых секретарях Краснодарского крайкома ВКП(б), КПСС на Кубани) - Виктор Салошенко

Где, как, какими средствами её вести? Для этого нет места на телевидении и радиовещании, нет для этого и газетных страниц.

2

Вспомнив о газетах, я тут же захотел упрекнуть моего друга Виктора Салошенко за то, что в его книге не нашлось добрых слов в адрес одного из самых лучших молодежных изданий своего времени — газеты «Комсомолец Кубани», печатного органа Краснодарского крайкома ВЛКСМ. Какую великолепную плеяду всесоюзно известных журналистов дал стране наш «Комсомолец»!

А сегодня у нас в крае одна за другой угасли молодежные и детские газеты: «Молодая Кубань», «Кубаночка», на грани гибели «Доброе утро» — талантливая маленькая газетка, издаваемая краевой детской библиотекой имени братьев Игнатовых при соучредителях — департаментах культуры и образования… Постоянно звучит проклятое: «Нет средств!» Средства есть лишь на пропаганду стяжательства, насилия, разнузданной безнравственности, цивилизованно именуемой сексом. Ну а те издания, московские и немосковские, что кощунственно оставили свои названия — «Комсомольская правда», «Московский комсомолец», нынешний «Комсомолец Кубани», — ничего общего с комсомолом не имеют. Казалось бы, пишите, что вам положено по вашим «демократическим» воззрениям, но зачем же пачкать светлое и благородное имя комсомола! Тот же близкий сердцу моему «Комсо — молей, Кубани» еще при воцарении в нем некоего Семенова, а автор книги как‑то этого и не заметил…

Молодежь в библиотеке упоминала об узости нашего «комсомольского мировоззрения», об угнетенности и подавленности нашего духа, путая человеческую убежденность в правоте своего дела, в любви к Отечеству с пресловутым единообразием чувств и мыслей. Мол, хорошо бы завести какое‑либо молодежное' движение, но «без политики». А вообще у них сейчас — не то, что в наши времена, полная свобода и раскрепощенность! Позволю себе отвлечься и рассказать о прошлом и о сегодняшней «свободе творчества».

• Прошу прощения, но я вынужден прервать автора этих строк и не столько вступить с ним в полемику, сколько ответить на его замечания. Тем более, дальнейшие размышления уважаемого мною поэта не столь безобидны и по большому счету бьют не в бровь, а в глаз. Отмалчиваться непозволительно, к тому же относительно «Комсомольца Кубани» и вообще молодежной прессы. Упрек справедлив. Но дело не в том, что у меня «не нашлось добрых слов», дело — в другом, и к нему требуется, конечно же, объяснение.

Скажу откровенно, я давно подступал к этой, безо всякого сомнения, интересной и животрепещущей теме. Но она, кроме фактов, требует полета творческой мысли.

В моих запасниках хранится немало архивных материалов по «Комсомольцу Кубани», в памяти множество характеров, деталей, ярких образов комсомольских журналистов. Да и главных редакторов знаю давно и не понаслышке: Виктор Ведута, Олег Бершадский, Виктор Ламейкин, Светлана Шипунова!.. Именно с восклицательным знаком, ибо каждый из них больше творческая личность, глыба в журналистике, интересный человек. Но мне не хотелось о «Комсомольце Кубани» тех лет писать вяло, формально, не творчески: не заслуживает он этого! Но искра не высекалась! Я не мог найти оригинальный сюжетный ход, опору, оттолкнувшись от которой можно было бы творить. Видимо, сказывалась моя «зацикленность» на аппаратной работе, на «аппаратчиках», о которых я немало написал и «кухню» которых хорошо знал. Сказывалась некая боязнь писать о людях, владеющих пером, о тех, кого высоко ценю: Эдике Медведеве, Сергее Белове, Игоре Гордюшове, Татьяне Красновой, Викторе Анфиногенове, Иване Журавлеве, Владимире Бурлакове…

Все они оттуда, из «Комсомольца Кубани», самобытные и талантливые люди.

Образовавшуюся пустоту накануне юбилея комсомола неожиданно заполнил газетный роман «Дураки и умники». Автор — бывший главный редактор газеты «Комсомолец Кубани» Светлана Шипунова.

Это было то, что нужно, разумеется, в творческом плане. И неважно, что действующие лица в романе носят вымышленные имена и фамилии, они срисованы с настоящих людей, работающих в том же «Ксмсомольце Кубани». Как говорится, кесарю — кесарево!

3

… Газета «Комсомолец Кубани», — продолжает В. Бакалдин, — в конце пятидесятых и в шестидесятых — семидесятых годах играла в моей жизш роль этакой крестной матери: в ней появлялись впервые„до публикаций в журналах и книжках, не только отдельные стихи, но и целиком, из номера в номер, объемные вещи: «Царевна — недотрога», «Город мой», «Стихи о хлебе», «Русский порт Новороссийск», почти вся поэма «Расстояние» и другие… Не все проходило гладко, и молодым комсомольским журналистам в спорах с партийными ортодоксами приходилось отстаивать всяческие «крамолы» в моих стихах, как, напрлмер, слова: «…боясь раскрьипься всенародно, тот ширмой держит партбилет…»

Конечно, непросто было пробивать «он в кресло врос чиновным задом», «у них в глазах одно и то же: не дать, отнять, урвать, стянуть…» и многое другое… Мой уже ушедший друг, один из ярчайших представителей журналистской школы «Комсомольца Кубани» Валентин Тарасов озвучил на Московском радио, будучи его корреспондентом, даже упорно изымаемую из моих книг гл! ву «Год 1937–й»…

Мое молодое пророчество о том, что двоедушным наступит конец, что «мой город их в утиль сметет», оказалось, увы, ошибочным. Воцарились именно они. Хорошо лишь то, что сегодня над теми, «кто в кресло врос чиновным задом», не пылает от гневного стыда святое багряное полотнище, а полосатится позоришр власовского предательства…

Так или иначе, борьба с «дгболомами» не затихала, и молодые брали верх, и косность отступала, и ни у кого не летели головы. Жизнь и есть борьба! Это теперь на экранах народные да лауреаты — сплошь жертвы и страдальцы, вроде Ефремова, Ульянова, Зыкиной и Мордюковой… Замордованные «мордюки», по меткому определению одного ядовитого насмешника — публициста…

Теперь же все проще. Как‑то надумали переиздать «Царевну — недотрогу». Но состоялся такой вот разговор…

«Старик, нужна твоя «Царевна» той девчонке, что после очередной тусовки, измятая, похмельная, вдруг прочтет страничку — другую поэмы и возмечтает о настоящей любви, о верной дружбе и, глядишь, даже всплакнет в подушку…»

Но после такого за душу берущего лирического благословения — ультиматум:

«Но, понимаешь, старик, из отрывка о школьном уроке (отдельно он печатался в разных изданиях множество раз) надо убрать Ильича… Ленин теперь не созвучен эпохе… И потом, зачем твоей Царевне быть комсоргом? Обойди это, сними… И, конечно, же, убрать: «В мелькании дней, среди прочих, есть дни — на всю жизнь нам даны: — Мы — пионеры! Мы — дети рабочих! Мы — дети Советской страны! Это, старик, не звучит… Это отпугивает… Убрать…»

Вот, милые мои юные поборники «свободы творчества» и отказа от политики, такие пироги! «Понимаешь, старик, нам нужна духовность «Царевны» без её, так сказать, «советского духа»… Он не нужен…»

«Старик», конечно, ничего не убрал из текста, а просто забрал его и засунул в дальний ящик до времен непредсказуемых… А ведь в роли запретителя выступал не кто иной, как человек, известный широтой своих взглядов, десятилетиями близкий мне и по сию пору мною любимый.

Но такова идеология, такова политика! Они его, сделавшего в свое время все возможное и невозможное, чтобы напечатать впервые в газете «Царевну — недотрогу» и «Город мой», отделили от меня и от дорогого нам обоим прошлого…

4

Великий грех взяли на душу наши прежние начетчики и талмудисты, убившие живое в живом учении о преобразовании жизни и самого человека по законам добра и братства.

Меня не могут не трогать искренне написанные страницы книги воспоминаний Виктора Салошенко. И то, что я ударился в собственные воспоминания, говорит о моем взволнованном и заинтересованном восприятии её. К ней применимо классическое определение: «Очень своевременная книга…» Её мало прочитать. Надо и задуматься над тем, как жить дальше.

Я узнаю очень многих из тех, кого называет автор, и вновь ухожу в свои воспоминания о подпольном секретаре 41 Заказ 61

Краснодарского горкома партии во время оккупации города — моем добром знакомом и соседе по улице незабвенном Александре Алексеевиче Ряхине и о первых встречах с колхозным комсоргом и учителем физкультуры Михаилом Килинием, нынешним генералом. Я тогда дважды публиковал очерки в газете «Правда» о председателе колхоза из станицы Сергиевской Иване Евдокимовиче Убийко, и Миша Килиний показывал мне колхозные поля… На каждой странице я встречаю знакомых. И опять обращаюсь к автору с наиболее мучительным для меня вопросом. Где же, когда вы, молодые, умные и сильные, просмотрели страшный процесс умирания столь живого и жизнедеятельного организма, как Ленинский комсомол? Ведь и Шеварднадзе, и Горбачев тоже из комсомольских вождей! Но автор говорит о том же Горбачеве вскользь, мимоходом…