Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков

фактов накопилось против него за десятилетия его участия в революционном движении. Зиновьев же, если судить по выступлению Орджоникидзе, в перечне лидеров оппозиции как-то отошел на дальний план. Сохранил как обвинение против себя только выступление 9 мая. Но и тут докладчик то ли по мягкости характера, то ли по какой-то иной причине поначалу постарался смягчить вину Зиновьева. Сказал, что нарушение им партдисциплины заключалось в том, что «беспартийные слышали речь т. Зиновьева по радио», не упомянув о более важном — трансляцию заседания организовал МК.

И все же Орджоникидзе успел поправиться на ходу. Вменил в вину Зиновьеву еще два прегрешения: его взгляд на китайскую революцию, к партдисциплине не имевший никакого отношения, а также грубые выражения, использованные на заседании президиума ЦКК 24 июня. Характеризовавшие деятельность Центральной контрольной комиссии как «стряпчество (ходатайство по частным делам — Ю. Ж. )», «фракционная дубина», «лицемерие», «мошенничество», а ее членов — «вьюнами», «слепыми щенятами».

Припомнил и такие слова, произнесенные Зиновьевым 24 июня:

«В будущей войне какие у нас силы? Конечно, материально враг будет гораздо сильней, чем мы. Нашим главным союзником является международный рабочий класс. Но вы делаете все, чтобы проиграть этого союзника. Вы топчете ногами Ленина, вы своими действиями топчете подлинный Коминтерн, вы топчете дело пролетарской революции, когда травите, преследуете нас за то, что мы говорим, что это проданные реформисты-негодяи»549.

На том Орджоникидзе счел свои доказательства нарушения Зиновьевым партдисциплины исчерпанными.

Услышав во второй раз все те же обвинения и мнимые доказательства их, Зиновьев не стал отвечать на них, защищать свою правоту. Вместо того повторил свое кредо — веру только в скорую и победоносную пролетарскую мировую революцию. И продолжил отрицание доктрины возможности строительства социализма в СССР.

«Оппозиция, — твердо заявил Зиновьев, — полностью теперь доказала сочинениями Маркса, Энгельса, Ленина, что эта теория, созданная т. Сталиным примерно в 1925 году, противоречит принципам марксизма… Больше того, всем прекрасно известно, что и сам Сталин до 1924 года, в основной своей книжке “О ленинизме” стоял на той же позиции. Он писал: “Для организации социалистического производства усилий одной страны, особенно такой крестьянской страны, как Россия, уже недостаточно — для этого необходимы усилия пролетариата нескольких передовых стран”»550.

После такого открытого выпада против генсека Зиновьев больше не мог спокойно продолжать выступление. Ему не давали говорить, постоянно прерывая ехидными репликами, хулиганскими замечаниями. Не позволяли высказать до конца начатую фразу. Явно стремились сбить с мысли, запутать. И потому лишь с большим трудом можно было понять, о чем же он говорит. Говорит, пытаясь донести до участников пленума, несмотря на постоянный шум в зале, то, что и разделяло большинство и оппозицию. Что диктатура пролетариата осуществляется авангардом его — коммунистической партией. Что после перехода власти в руки пролетариата национальная культура не становится чуть ли автоматически пролетарской. Что крестьянин-середняк как был, так и остается мелким буржуа…

Словом, критиковал все, что писали или говорили Сталин, Бухарин. О том и пытался высказаться Зиновьев. Его же репликами и вопросами вынуждали к иному. Снова и снова — объяснять выступление в Доме союзов, на что слышали ответ: мол, П. П. Постышев, член ПБ ЦК компартии Украины, в последнее время постоянно «прорабатывает» оппозиционеров на беспартийных собраниях. Спрашивали о проводах на Ярославском вокзале, получая дерзкое: провожали еще и Каменева, в Италию, но никто еще не поставил этого им в вину. Что же до проводов Смилги, то да, действительно они хотели выразить протест против высылки из столицы видных большевиков… 551

Неприкрытая обструкция, демонстративное противостояние лидерам оппозиции позволило пленуму почти добиться своего, запланированного. Чуть было не принять за основу решение, подготовленное Янсоном и Ем. Ярославским в президиуме ЦКК, подтвердив их голословные обвинения.

«Оппозиция (Троцкий и Зиновьев), — отмечало предложение, внесенное на голосование пленума, — в своем фракционном ослеплении скатилась на путь, ведущий против безусловной и безоговорочной защиты СССР в борьбе против империалистической интервенции, причем эту свою антиреволюционную позицию оппозиция пытается обосновать тем, что существующие руководящие органы СССР и ВКП являются “термидорианскими”, ввиду чего необходимо, по мнению оппозиции, прежде всего сменить эти органы, чтобы организовать потом оборону СССР… Оппозиция стала на путь прямого раскола Коминтерна… организации новой партии против ВКП… открытого раскола в ВКП…»552

Только опираясь на столь надуманные обвинения, пленум был готов принять самое жесткое из возможных решение — исключить Троцкого и Зиновьева из состава ЦК.

Изменило ход событий внезапное вмешательство Зиновьева. Неожиданно для всех сделавшего важное заявление от имени не только своего, но и еще одиннадцати видных старых большевиков.

«Уже до открытия пленума, — твердо произнес он, — во всех газетах по сигналу центра начался дождь статей с обвинениями оппозиции в пораженчестве, в условном оборончестве и так далее… В ряде городов начались исключения оппозиционеров (из партии — Ю. Ж. ) и даже аресты… После всего этого т. Орджоникидзе выступает со своими тремя условиями (отказ от полупораженческой теории т. Троцкого, отказ от политики раскола в Коминтерне, отказ от политики раскола в ВКП — Ю. Ж. ), и члены Политбюро стали изображать, будто это есть стремление к миру, уступка оппозиции.

Несмотря на то, что нам было ясно, что все это есть маневр, чтобы запутать партию, что исключение из ЦК Зиновьева и Троцкого и дальнейшая кампания клеветы против оппозиции были ранее предрешены, несмотря на это, мы отнюдь не ответили отказом. Мы ответили заявлением (смотри речь Зиновьева), в котором шли навстречу трем условиям, предъявленным Орджоникидзе, и которые вполне могли лечь в основу действительного мира…

Мы заявляем еще раз: ни площадные ругательства, ни угрозы провести против нас новую клеветническую проработку нас не испугают. Клеветнические клички “пораженцы”, “условные оборонцы” и прочий вздор к нам не пристанут. Рабочие вам в этом не поверят. Это скомпрометирует лишь тех, кто к этому прибегает. Но мы заявляем еще раз твердо и определенно: мы — за единство нашей партии! Мы — против раскола, откола и отсечения! Мы — безусловно против двух партий! Мы — за роспуск всех фракционных групп партии! Мы — за совместную подготовку 15-го съезда, как это было при Ленине. Тогда 15-й съезд разрешит кризис в партии.

Каждому искреннему реальному шагу в этом направлении мы с готовностью, по-большевистски, пойдем навстречу»553.

Такое заявление лидеров оппозиции вынудило председательствовавшего Рыкова, с одной стороны, вторично предложить сформировать комиссию для выработки окончательного текста резолюции. Но с другой — объявить, что постановление президиума ЦКК пока еще вступило в силу. Только потому работа над проектом заняла два дня,