Леди-послушница - Симона Вилар

И все же, объехав Бридпорт, Генрих к вечеру вернулся в лагерь в приподнятом настроении. Этот городишко, обороняемый какими-то монахами, не казался ему серьезной преградой, а уж захватив его, они смогут отразить атаки любого флота.

Артур принял у Плантагенета повод коня. После долгих часов в седле Генрих шагал несколько тяжело, но держался бодро. У Артура эта неуемная вера принца в себя вызывала неоднородное чувство: смесь восхищения и удивления. И ему нравилось, когда Генрих, даже в моменты поражения, говорил с видом философа:

— Вся жизнь битва. И пока не сдался — битва не проиграна!

Вот и сейчас, окруженный лордами и рыцарями, он толково и даже весело отдавал распоряжения: где назавтра установить баллисты, откуда начать атаку. Этот коротышка в длинной кольчуге и с привычным пучком дрока на шлеме стоял среди своих союзников, внимательно выслушивая каждого. Самый старый из собравшихся, Патрик Солсбери, был силен в оценке боевых порядков, Сомерсет с лету понимал ситуацию и находил те или иные препятствия, а барон Фиц Джилберт неплохо знал здешние края. Но рассмотрев все их предложения, Генрих оставлял выбор за собой. Сказал: не лучше ли им попробовать разбить стену из баллист, там, где ров обмелел и размыт? Многие лорды сочли это разумным.

Артур стоял в стороне, однако через какое-то время не смог не вмешаться:

— Прошу прощения, милорды, но если вы и впрямь собираетесь пробивать брешь в стене, то отчего бы одновременно и не начать штурм со стороны ворот? Это разъединит силы противника, а ведь в Бридпорте не так много людей. Понимаю, что обстрел с башен грозит нанести урон, но можно соорудить защитные мантелеты, благо что лес вон рядом, — указал он рукой. — Там же можно выбрать и дерево для тарана.

Его слова были встречены молчанием. Эти рыцари еще не привыкли к тому, что этот неведомый Артур из Шрусбери имеет такое влияние на Генриха. После того как он пленил барона де Траси, отношение к нему заметно изменилось в лучшую сторону, но все же многие считали его дерзким выскочкой. Впрочем, Артуру было плевать на их мнение: его интересовало, что скажет Генрих.

Но мысли принца было нелегко понять, когда нижнюю часть лица закрывал кольчужный клапан, а верхнюю — личина с прорезями и широким наносником.

— Как скоро могут прибыть корабли из Кента? — спросил он, не обращаясь ни к кому персонально.

Отозвался барон Фиц Джилберт:

— В любой миг, милорд. Надеюсь только, что шторм, — и он махнул в сторону ревевшего невдалеке моря, — принудит их задержаться. Здесь не такое побережье, чтобы можно было безопасно пристать.

— И море на моей стороне, — засмеялся Генрих. — Но, видит Бог, нам и впрямь не стоит тянуть с приступом. Так что совет хорош, — он повернулся к Артуру. — Пусть пошлют людей приготовить таран и спешно сплетают мантелеты.

Когда лорды разошлись, Артур пригласил принца в шатер, который установил для Плантагенета в центре лагеря, выбрав место в низине между холмами, где его не так трепал ветер. Вырыли канавы для оттока воды, соорудили настил из бревен и хвороста, сверху постелили шкуры, и только потом установили шатер. Подняв полог и войдя, Генрих оказался как бы в маленьком покое: воздух обогревали жаровни, на складном столике горела плошка с маслом, широкое походное ложе застелили овчинами, пусть и слегка отсыревшими, но мягкими из-за подложенных снизу сухих листьев и сена.

— Быть тебе стюардом при моем дворе, не иначе, — вымолвил Генрих, восхищенно оглядевшись. — Ты, Артур, любишь уют, как кошка, а с тобой и мне перепадает.

— Ну для начала мне бы было неплохо стать рыцарем, — напомнил Артур, принимая у Генриха шлем и тяжелый кожаный плащ.

Тот ничего не ответил, прошел к ложу и как был в доспехах, рухнул поверх овчин.

— Я так и буду спать — в доспехе. Чтобы быть наготове.

Артур с иронией посмотрел на принца. Бесспорно, тот был на удивление неприхотлив, но спать с таким количеством мокрого железа… В длинной кольчуге из клепаных двойных колец, да еще со стальными наплечниками, в кольчужных чулках и сапогах из твердой кожи. Да, выспишься тут… даже при всей выносливости юного Плантагенета.

— Вот что, милорд, так не годится, — он стал теребить Генриха. — Понимаю, что надо отдохнуть, но вы и так грязны и измучены после перехода, а я нагрел вам теплой воды, есть и душистое мыло. Да и какого черта!.. Вы принц или безродный наемник, у которого только и есть достояния что его кольчуга? И вы должны являть собою пример, выглядеть как должно, чтобы любой мог сказать: это вельможа, на которого я хочу походить, которому готов служить, ибо он лучший!

Генриху пришлось подчиниться требованиям своего любимца.

— И чего я тебя слушаюсь? — ворчал он, когда Артур рывком вынудил его подняться и стал отвязывать шпоры. — Я устал, и мне не привыкать к подобным боевым ночевкам. И все, что мне сейчас нужно, — это кружка пенного пива и благословение. Слышь, валлиец… или кто ты там. Я сказал — пиво. Приучили меня все же пить эту саксонскую бурду.

— Будет вам и пиво, и холодная ветчина, и жареный цыпленок. Все как полагается, но прежде приведите себя в порядок.

— Ну прямо заботливая нянька, — вздохнул Генрих, поднимая руки, чтобы Артур смог стащить с него кольчугу. — Моя мать была бы довольна, что подле меня есть человек, не позволяющий опуститься до уровня простого солдафона — как она порой меня называет. И при этом уверена, что однажды я надену корону Англии.

— Аминь. А сейчас давайте ополоснем руки перед трапезой, как прилично усталому претенденту на трон, — Артур дружелюбно похлопал Генриха по плечу.

Да, наследник императрицы Матильды сейчас смотрелся странно: он как-то косолапо стоял в длинной стеганой подкольчужнице, его давно не мытые побуревшие волосы торчали в разные стороны, будто у лесного духа Пака[103], а еще мальчишеское лицо казалось темным и усталым, словно постаревшим. Да и в целом Генрих выглядел куда старше своего возраста. Это будило в душе Артура чувство жалости к нему — столько взвалить на свои юные плечи… однако это довольно сильные плечи. Когда они упражнялись на мечах, Артуру не единожды довелось почувствовать мощь этих рук. И все же у него оставалось ощущение, будто он старше Плантагенета и должен заботиться о нем.

Разоблачив и обмыв Генриха, он подал поднос с едой и пивом и почти с умилением смотрел, как тот ест, между делом то продолжая строить планы завтрашнего наступления, то вспоминая мать-императрицу, то опять разворачивая карту и внимательно ее рассматривая.

В какой-то момент Плантагенет поднял глаза на стоявшего у откинутого полога Артура, который втирал в зубы смесь для чистки из мела и мяты.