Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

— Мне кажется, — сказал мистер Пикквик, взглянув на свой билет, мне кажется, это должен быть двадцать седьмой номер в третьем этаже.

— Ну?

— Я пришел сюда вследствие вот этой бумаги, которую мне вручили в конторе этого заведения.

— Подайте ее сюда.

Мистер Пикквик повиновался.

— Рокер, черт бы его побрал, мог бы, я думаю, отправить вас к другой артели, — сказал мистер Симпсон (то был он, прежний конокрад и теперешний мошенник) после кратковременной паузы, в продолжение которой лицо его приняло самое пасмурное и угрюмое выражение.

Мистер Пикквик был собственно таких же мыслей; но из учтивости не сказал ничего.

Мистер Симпсон погрузился на несколько минут в глубокое раздумье и потом, выставив опять свою голову из окна, испустил пронзительный свист, сопровождавшийся громким произнесением какого-то слова. Какой смысл заключался в этом слове, мистер Пикквик не мог догадаться с первого раза; вскоре, однако ж, оказалось, что это было, по всей вероятности, прозвище мистера Мартина, потому что вслед за свистом раздавались на дворе многочисленные голоса, кричавшие: «Мясник! Мясник!» — таким тоном, каким обыкновенно этот промышленный класс людей возвещает о своем приближении поварам и кухаркам.

Последующие события оправдали справедливость догадки мистера Пикквика. Через несколько секунд, задыхаясь от ускоренных движений, вбежал в комнату широкий и плечистый, растолстевший не по летам джентльмен в синем китайчатом камзоле и жокейских сапогах с длинными голенищами и круглыми носками. По пятам его следовал другой джентльмен в истасканном черном сюртуке и тюленьей фуражке. Пуговицы сюртука его были застегнуты от первой до последней, и заплывшее жиром багряно-красное лицо его обличало в нем любителя джина, каким он и был действительно.

Оба джентльмена, каждый в свою очередь, прочитали билет мистера Пикквика, и один из них отозвался, что это была «штука», другой выразил твердое убеждение, что тут должна быть «закорючка». Выразив чувствования такими энергичными и совершенно удобопонятными терминами, джентльмены искоса перемигнулись между собой и потом устремили пытливые взоры на почтенную фигуру мистера Пикквика.

— И как нарочно в такую пору, когда приобрели мы эти превосходные постели! — сказал священник, обозревая три грязные матраца в углу комнаты, где подле них стояли разбитая умывальница, ведро, таз и разбитое блюдечко с желтым мылом. — Пренеприятная история.

Мистер Мартин выразил такое же точно мнение в сильнейших выражениях. Мистер Симпсон присовокупил несколько дополнительных замечаний насчет бессовестности и жестокосердия тюремных стражей и потом, засучив рукава, начал промывать зелень к обеду.

В продолжение всей этой сцены мистер Пикквик занимался пытливым обозрением комнаты и нашел, что она чрезвычайно грязна и пропитана запахом весьма неблаговонным. Не было никаких следов ковра, занавесок или штор. Не было и перегородки для кладовой или чулана. Лишних вещей, конечно, не имелось в наличности у жильцов; но все же тут в глаза постороннего наблюдателя весьма неприятно бросались черствые и подернутые плесенью корки хлеба, куски гнилого сыра, мокрые тряпки, яичные скорлупы, куски говядины, разные принадлежности мужского туалета, обломки тарелок, ножи без черенков, вилки без трезубцев, раздувательные мехи без рукояток, и прочее, и прочее. Все это было разбросано по полу маленькой комнаты, которая служила и гостиной, и столовой, и спальней для трех праздных джентльменов, не озабоченных никакой служебной или ученой деятельностью.

— Это авось можно будет как-нибудь уладить, — заметил мясник после продолжительного молчания. — Вы сколько, старичок, согласитесь взять от нас на утек?

— Прошу извинить, — отвечал мистер Пикквик, — что вы сказали? Я не понял вас?

— За сколько можно вас выплатить вон отсюда? — сказал мясник. — Артель обыкновенно платит два шиллинга шесть пенсов. Хотите взять три бобa25?

— Пожалуй, еще прибавим бендер, — подхватил джентльмен духовного звания.

— Ну, это уж, я полагаю, чересчур: довольно и двух пенсов, — заметил мистер Мартин. — Что ж вы на это скажете, старичина? Мы намерены выплатить вас на утек за три шиллинга шесть пенсов в неделю. Идет?

— И вдобавок поставим галлон пива могарычу, — присовокупил мистер Симпсон. — Согласны, что ли?

— И разопьем его на месте, — добавил священник. — Ну?

— Извините, господа, я совсем не знаю правил этого заведения, и язык ваш для меня совершенно непонятен, — отвечал ошеломленный мистер Пикквик. — Точно ли могу я поместиться в какой-нибудь другой комнате? Мне казалось, что нет.

При этом вопросе мистер Мартин бросил на своих двух приятелей в высшей степени изумленный взор, и затем каждый джентльмен многозначительно указал большим пальцем правой руки через левое плечо. Жест этот, который весьма неточно принято называть «понимай наоборот», производит очень приятное впечатление, если его делают леди или джентльмены, привыкшие действовать дружно: он выражает легкий и игривый сарказм.

— Может ли он поместиться в другой комнате! — воскликнул мистер Мартин с улыбкой сожаления. — Каково?

— Ну, если бы, примером сказать, пришлось мне быть таким новичком в житейских делах, я согласился бы целиком съесть свою шляпу и проглотить пряжку, — заметила духовная особа.

— И я бы то же сделал, клянусь честью, — добавил бывший промышленник по лошадиной части.

После этой знаменательной прелюдии три однокашника уведомили в один голос мистера Пикквика, что деньги в тюрьме имеют совершенно такую же ценность, как и за стенами Флита, и что с помощью звонкого металла он может здесь в одно мгновение получить все, что ему угодно.

— И я могу получить для себя особую комнату? — спросил мистер Пикквик.

— Еще бы! Да вы заикнитесь только, и не далее как через полчаса будет у вас просто джентльменский апартамент с мебелью и декорациями, — отвечал священник.

И затем, к общему удовольствию, последовала разлука. Мистер Пикквик еще раз спустился в тюремную контору, а три однокашника отправились в буфет прокутить пять шиллингов, занятых у него духовной особой нарочно для этой цели.

— Я наперед знал, что дойдет до этого, — сказал мистер Рокер с умилительной улыбкой, когда мистер Пикквик объяснил ему причину своего вторичного прихода. — Не говорил ли я вам, Недди?

Философический владелец универсального перочинного ножа промычал утвердительный ответ.

— Я знал, что вы потребуете для себя особой комнаты, — сказал мистер Рокер. — Ведь вам понадобится, конечно, и мебель?

— Без всякого сомнения, — отвечал мистер Пикквик.

— Ну, в таком случае вы можете взять ее у меня напрокат: это уж здесь так заведено.

— С большим удовольствием.

— Имеется для вас в виду превосходная комната во втором этаже, весьма недалеко от общей залы, — продолжал мистер Рокер. — Она принадлежит арестанту из высшего апелляционного суда; но он может вам уступить ее за один фунт в неделю. Надеюсь, это для вас недорого?

— Недорого, — сказал мистер Пикквик.

— В таком случае, пожалуйте со мной, — сказал Рокер, надевая шляпу с великой поспешностью: — мы уладим это дело минут в пять, никак не больше. Ах, почему бы вам с самого начала не сказать об этом, мистер Пикквик?

Дело, как предсказал тюремщик, устроилось с необыкновенной скоростью. Арестант из высшего апелляционного суда, получивший право отдавать свою комнату внаймы, прозябал здесь с незапамятных времен, так что уже давно потерял и родственников, и друзей, и дом, и богатство, и счастье. Обеспокоиваемый временами весьма неприятным недостатком в насущном куске хлеба, он с жадностью выслушал предложение мистера Пикквика и охотно согласился уступить ему свою комнату за двадцать шиллингов в неделю. С этой суммой ему легко было попасть за дешевую цену в артель к одному или двум однокашникам в какой-нибудь каморке.

В продолжение этого торга мистер Пикквик осматривал фигуру незнакомца с болезненным участием. Это был высокий, худощавый, мертвенно-бледный человек человек в старом изношенном сюртуке и штиблетах, с провалившимися щеками и беспокойными, блуждающими глазами. Губы его были бескровны, кости тонки и остры. Было ясно, что железные зубы заточения и всех возможных лишений пилили его лет двадцать кряду.

— Где же вы сами будете жить, сэр? — спросил мистер Пикквик, положив деньги за первую неделю на шатающийся стол.

Незнакомец взял их дрожащей рукой и отвечал, что он еще сам не знает. Он пойдет наперед и посмотрит, куда ему можно будет передвинуть свою койку.

— Мне кажется, сэр, — сказал мистер Пикквик, протягивая к нему свою руку с чувством искреннего соболезнования, — мне кажется, сэр, вы принуждены будете жить в каком-нибудь шумном и тесном месте.