Рифейские горы - Александра Турлякова

Воины пока бездельничали, оставались без работы и гребцы, и их надсмотрщики. Всем им по причине безделья решено было сократить дневную норму хлеба, и эту новость многие приняли с недовольством и роптанием. Но порядок навели быстро, при помощи всё тех же надсмотрщиков.

Осматривая посечённые спины самых рьяных возмутителей, Лил впервые за все эти дни вспомнил про марагского царевича. И тут же отправился навестить.

— Вы?! Зачем вы тоже с ними? — Он встретил его изумлённым и возмущённым воз-гласом.

— А почему бы и нет? — Лил рассмеялся добродушно. — У меня нет семьи, по мне некому скучать и печалиться… Какой смысл тогда отказываться?

— Но ведь… — мараг не договорил, опустил голову, а Лил стоял с ним рядом, огляды-вался и не заметил этой заминки.

Место для проводника выбрали не лучшее. Самый дальний, самый сырой угол в трюме на корме. Лил почувствовал сразу, что зябнет, а ведь он в тёплом плаще. Как выдерживает всё это этот несчастный мальчик? На нём лишь рубашка. Ни плаща, ни куртки тёплой, ни кафтана…

Его ещё и на цепи держут, вон, на правой руке, на запястье, кольцо с цепью. Зачем? Куда он сбежит отсюда? Только в море вниз головой.

— Как тебя кормят? — Вместо ответа варвар плечами пожал и беззвучно рассмеялся. — А как твои руки? Покажи!

Лил внимательно и без спешки осмотрел его, прощупал кость на левой руке, надав-ливая в месте перелома, поинтересовался:

— Больно?

— Было больно, когда подставил руку под удар… Несколько дней болело… Теперь, вроде, ничего…

— Господин Кэйдар бил тебя? — Айвар кивнул с неохотой. — А в последнее время?

— Нет! Я один все дни… Вы первый, господин… А так только еду и воду приносят раз в день, и всё.

Говорил он свободно, на хорошем аэлийском, чётко, без лишних слов, отвечал на вопросы. И держался без униженности, как равный. Симпатичный парнишка, хоть и не повезло ему. Молодец. После пыток хорошо оправился, соображает неплохо, голова ясная. А ведь, если честно, ты побаивался, что парень этот сойдёт с ума или снова дара речи лишится.

— У тебя хорошее произношение. Учил кто или сам всё?

— Сам. Слушал, как другие говорят… Даида ещё в начале помогала, — отвечал, глядя, как Лил снимает с его правой руки грязную тряпку повязки.

— Хм. Хорошая память, значит, у тебя. И способности к языкам, — похвалил Лил. Впервые за всё время этот варвар был здоров настолько, что с ним можно было пого-ворить. Сначала страдал немотой, потом — отходил от пыток. — Ну-ка, сожми мою руку! Со всей силы! — приказал неожиданно Лил. Поморщившись от боли, рассмеял-ся. — Молодец! Болит где-нибудь? Сустав или кость? — Айвар отрицательно покачал головой, а потом всё же пожаловался:

— Мизинец, видите, не разгибается… Я пробовал держать его прямо, не получа-ется… Он и в кулаке не хочет держаться со всеми плотно…

— У тебя кость была раздроблена, чего ты хочешь? — Лил ободряюще похлопал Ай-вара по плечу. — Могло быть и хуже. Не тебе рассказывать, каков Ликсос в деле… — Мараг лицом побелел, поджал губы, ему неприятно было вспоминать о пытках, о своём унижении, о пережитой боли. Оно и понятно. А кому понравится?

— Хотя, — Айвар пожал плечами. — Мне вряд ли ещё доведётся взять меч в руки… Кэйдар убьёт меня! Я это знаю…

— А я слышал, он обещал отпустить тебя после всего.

— Нет! Вы же сами знаете, что нет! — Айвар не выглядел отчаявшимся или лишив-шимся всякой надежды, как выглядел бы любой в его положении. Откуда в нём это мужество, эта сила? Что помогает ему держаться, когда весь мир против него? Вот сейчас он знает, что погибнет, знает, что ведёт врага в свои родные земли, и всё равно внешне спокоен, сдержан в чувствах. Почему? Откуда такая уверенность?

Лил мог только гадать, всей правды он не знал и даже не догадывался. А мараг снова повторил уже перед самым его уходом:

— Зачем вы поехали с нами? Вам лучше было бы остаться… Так действительно было бы лучше…

* * *

Корабли достигли устья Вайды к полудню четвёртого дня. Вот уж где для гребцов началась настоящая работа. Зарываясь носами в бурлящую воду, поднимая брызги и клочья пены, оба судна, тяжело осевшие до третьей бортовой доски, с трудом пре-одолели встречное течение.

— Если течение не ослабнет, трудно нам придётся, — перекрикивая свист ветра, заме-тил Манус. Кэйдар, необыкновенно задумчивый и отстранённый от всех дел в по-следние дни, и на этот раз только кивнул. Многие вышли на палубу, и воины, и сво-бодные от работы матросы. Все придвинулись поближе к бортам.

Ни один аэлийский корабль ещё не буравил носом воды Вайды. Бывали случаи, когда нехватка пресной воды заставляла приближаться к устью Великой реки, как называли её вайдары, но суда бросали якорь, а за водой отправлялись лодки с матро-сами.

Незнакомые пустынные берега встречали их. Пожухлая трава поднималась из-под снега. Вправо смотри и влево — везде одно и то же.

— Степи вайдарские… — заметил Манус.

— Вайдары не переходят на правый берег Вайды, это земли виэлов, — осторожно поправил капитана Лидас. — Они на зиму откочёвывают отсюда вверх, подальше от побережья… Бегут от ветра с моря.

— Берега очень близко, — наконец в разговор вступил и Кэйдар. Он стоял ближе всех к носу корабля, крутил головой то вправо, то влево, видел оба берега, и русло реки казалось ему подозрительно узким. — На пузо не сядем?

— Здесь Вайда глубокая, господин Наследник. Я приказал матроса с глубиномером приставить. Вон он! — Манус рукой указал на самый нос корабля. Там какой-то чело-век, спущенный за борт и привязанный к форштевню верёвками, наматывал на ло-коть тонкий тросик со свинцовым грузилом. — Идём мы осторожно, мели бояться нечего.

Берега поднимались высокие, подмытые, отвесные, к таким не пристанешь. Какими они будут там, выше по течению? Найдётся ли подходящее место для разгрузки?

— Сегодня на якорь придётся становиться раньше обычного, — заранее предупредил Манус и, встретив удивлённый взгляд господина Кэйдара, пояснил:- Гребцам надо отдых дать. Завтра весь день идти на вёслах… И кормёжку можно тоже улучшить…

Капитан ещё что-то говорил, пояснял как будто для всех, но Кэйдар понимал: эти слова прежде всего ему адресованы. Манус точно оправдывается за свою медлитель-ность. Его можно понять, он бережёт своё добро.

А Кэйдар не хотел задерживаться! Его бы воля, он бы выдавил из этих бездельни-ков всё, на что они способны. Они бы вмиг его доставили куда надо, через все три порога догребли. Он не хотел зря терять время, он рвался вперёд, вверх, вверх по реке. На берега, на степь вокруг смотрел с тоской, со скукой. Чувствовал: самое главное, самое интересное — впереди, в горах. А когда они ещё на горизонте появят-ся, эти горы? Быстрей бы уж!