Серебряная клятва - Екатерина Звонцова

обычное самообладание, решимость, с которой он, например, пошел с Хельмо на столицу… где они? Повернувшись, Янгред едва узнал эти глаза и на миг задумался, как выглядит сам. Так же? Неужели все они сейчас, что дети? Даже Дэмциг… Дэмциг, старый волк, глядел так, будто не прочь спрятаться под стол. И Ледяной Клинок… и Дорэн… Но вместо жалости Янгред почувствовал вдруг совсем иное – омерзение, чужеродное, как кость в горле, но неодолимое. И припечатал, прежде чем Лисенок бы добавил что-то:

– Заткнись. Ты мне надоел. Еще раз начнешь ныть – я тебя ударю.

Хайранг уставился на него без обиды или злости, лишь с удивлением. Янгред ждал, что вот-вот глаза привычно сузятся, а брови сдвинутся, губы приоткроются в холодном ответе, блеснут лисьи зубы, но нет. Хайранг заморгал и пролепетал:

– Прости. Прости, прости… Я понимаю, тебе куда хуже, чем всем нам.

Понимает. Да неужели? Янгред глядел на него, не смея больше оборачиваться, кусал губы и пытался удержать горькое «Правда?!». Хорошо он и прочие понимали все под Басилией и в Адре. Хорошо понимали сегодня, на пиру, когда проклятая Инельхалль все проглядела, не выручила! И смели ведь еще пищать, пресмыкаться, требовать каких-то приказов, каких-то действий… Янгред захохотал. Хайранг вздрогнул.

– Над чем ты?..

– Над всем, – ответил он, но вроде справился с собой. Устыдился, окликнул снова, тронув за локоть: – Лисенок, слушай, – говорить ровно было выше всяких сил, но как иначе? – Внимательно слушай, все правильно, но сделать ничего нельзя. Да, мои братья ничего не знают. Да, мы рискуем, удерживая в заложниках столько важных людей. Но…

Тусклая улыбка все же проступила у Хайранга на губах, и слова застряли в горле. А он поднял голову и посмотрел поверх плеча Янгреда. В комнату. На Хельмо.

– Но он вам важнее, ваше огнейшество, да? Не спасение, так расплата, вер…

– Прекрати! – Ненадолго хватило самообладания. И дело было не в горькой правде, нет, просто внезапное гадкое обращение, напоминание: «Прежде всего командир, потом остальное», и исчезнувшее «ты» выбили враз почву из-под ног. Ударить захотелось сильнее. Прижать к стене до треска в затылке. Прогнать. И он зарычал: – Слышишь? Прекрати делать вид, будто мы чужие, прекрати звать меня так, хватит! – Он задохнулся, но слова лезли и лезли. – Ты лжешь себе, Лисенок, и унижаешь нас обоих! Тебе не сбежать, думаешь, когда я повернул войска, я за одним Хельмо шел? Ты… ты…

Он понимал, что взбесился не ко времени, но не выдержал. Умолк, а Хайранг все так же напряженно глядел за его плечо. Глаза блестели. Губы дрожали. Судя по всему, с Хельмо не происходило ничего хорошего. Запах дыма все щекотал ноздри, мешаясь с запахом крови.

– Хайранг, – снова окликнул Янгред. Понял: без продолжения не будет и ответа. – Да, ты снова прав, во всем. Я не дам Хельмо умереть так просто, и я никого не оставлю безнаказанным, если это произойдет. Тебя что, возмущает это?

Хайранг наконец очнулся, посмотрел на него. Сильно прикусил губу и ответил словно нехотя:

– Удивляет, Звереныш. Только-то. И… пожалуй, пугает, но это уже иное.

Янгред кивнул. Последнее он как раз понимал. Первое задело, но он все же сказал:

– Ты злишься на мальчишку, который тебя бросил, Хайранг. Я знаю, все еще злишься, как я злюсь на отца. Считаешь жестоким. Но люди меняются. Ты поменялся тоже…

– Вряд ли сейчас время для таких перемен, – шепнул он устало, но дальше снова заговорил тверже, суше: – Янгред… не будем об этом, меня другое волнует. Ты обещаешь, что никого не оставишь безнаказанным. Ты понимаешь хоть, что это значит?

«Другое». Никогда он не умел врать, но зачем мучить его?

– Да. – Янгред не отвел взгляда. – Конечно. Как сделал бы ради тебя, например. Ради многих из вас.

Хайранг прикусил губу опять, покачал головой. Было ясно: слова он услышал, тихо повторяет про себя, не знает, как относиться. Но он не среагировал, а когда заговорил, голос был совсем уже отчужденный, тусклый:

– Проблема в том, Звереныш… что ради меня не нужно убивать чужих царей.

– О чем ты? – Янгред немного опешил, но когда Хайранг трусливо потупился, все понял, взорвался вновь: – Лисенок! Говори что хочешь, но я его повешу! Это не обсуждается, кольцо ты видел сам! Плевать, как это будет обставлено, мятежных бояр мы уже…

Он осекся: сильнее накатили тошнота и озноб. Мир вдруг потемнел, но именно в этом кишении изломанных теней стало спокойнее, куда спокойнее. Здесь не играло роли ничего, кроме решимости: так, только так. Хайранг, чьи глаза округлились как монеты, вроде продолжал говорить, но Янгред видел только слабое шевеление губ и качание рыжих прядей.

– …потому что это не рядовой боярин… – пробилось на край сознания, а дальше Янгред только смотрел на то, что происходит у Хайранга за плечом.

Там что-то клубилось – черные ошметки, обрывки, пыль. Несколько вихрей плавно двигались по обитому деревом коридору, выли, сталкивались, расходились. С каждым витком они подрастали, стали уже почти в человеческий рост, до ноздрей добрался их запах – горелая бумага и плоть, зацветшая вода и заскорузлое тряпье. Кровь, ягель, еще какие-то там благовония, которые жгли эллинг – все пропало.

– Янгред?.. – Хайранг закашлялся.

Он явно ничего не видел, хотя пара вихрей была уже в шаге. Они кружились, кружились… в одном кое-что проступало. Янгред сощурился, гадая, может ли быть прав, а когда понял, сердце зажглось торжеством. В вихре улыбнулись – белыми зубами, тут же улыбка погасла и кружение замедлилось. А Хайранг все скулил, ныл, умолял, чуть не плача:

– Мне страшно. Очень, очень, и я хочу справедливости, Янгред. Хочу, но пойми… Нас осудят, сделают изгоями. Могут и развязать новую войну, а мы устали, не готовы к ней. И…

Вихри за его спиной плясали, все, кроме одного. Гарь вокруг него вилась уже медленно, напоминая, скорее, рой мух, зато сам силуэт проступил четко. Могучий мужчина, обгорелый примерно на две трети. Еще можно было понять, что волосы у него золотые, лицо бледно-персиковое, примерно как у Хельмо, глаза синие, а зубы что жемчуг… Мужчина улыбнулся. Кивнул Янгреду как равному. Сжал обугленный кулак. И с губ само сорвалось:

– Не бойся, Хайранг. Нас хватит.

Тот, осекшийся на полуслове, понял наконец, что на него не глядят. Обернулся. Посмотрел на человека, стоящего в шаге, и на вихри подле него равнодушно, снова беспомощно уставился на Янгреда:

– Что? Куда ты там?..

– Нас хватит, – повторил Янгред. – Ручаюсь. Нас здесь любят, а вот царя нет, ты бы знал, какую измену не так давно задумали бояре…

– Что? – глупо повторил Лисенок. Он не видел, как вторая рука