Тайна священного колодца - Василий Михайлович Чичков

— А может, зря сломали стены, — сказал Пако. — Когда они были высокие, сразу становилось понятно, какую храбрость надо было иметь, чтобы атаковать крепость.

Мы миновали ворота. На просторном военном плацу, где раньше маршировали солдаты, сейчас выстроились на линейку пионеры. На высокой мачте поднят флаг.

По неширокой лестнице мы поднялись в музей. Здесь было тихо и безлюдно. Пако взял меня под руку и, стараясь ступать тихо, повел по залам.

Яркие лучи солнца врывались в узкие, как бойницы, окна и будили музейную тишину.

Пако, видимо, уже не раз бывал здесь. Он подводил меня к стендам. Здесь собраны оружие, одежда повстанцев, планы атак, фотографии. Мы долго смотрели на фотографию участников штурма. Молодые лица! Юноши, у которых еще и усы-то не выросли. Это их имена написаны на округлых валунах, лежащих на обочине дороги. «Хосе Санчес — 18 лет».

Такие же безусые, по-юношески округлые лица на фотографиях в наших музеях революции и в музеях Великой Отечественной войны.

В самые трудные моменты борьбы на арену выходили молодые. И одерживали победу. Многие из них погибали, не успев ощутить ни сладости, ни радости жизни.

На Кубе стало уже традицией праздновать день 26 июля. Каждый год в этот день в крепости Монкада собираются тысячи людей, чтобы почтить память тех, кто погиб, — память первого выстрела революции. В этот исторический день газеты печатают фотографии участников штурма. В этот день по всей стране звучит гимн «26 июля».

Каждый год на рассвете 26 июля пионеры штурмуют крепость Монкада. Группа учеников, взяв в руки, как винтовки, длинные карандаши, в тот самый час, когда Фидель Кастро дал своим бойцам команду «в атаку», тоже устремляются на штурм крепости. Остро отточенные карандаши в их руках. Звонкими голосами они кричат: «Аделанте аста-ла Виктория!»[93] И бегут к воротам крепости.

И когда они подбегают к воротам, на них обрушивается не град свинцовых пуль, а цветы. Группа учеников, оставшаяся в крепости, встречает атаку радостными возгласами и букетами ярких июльских цветов.

После штурма ребята собираются на плацу, где когда-то маршировали солдаты. На высокой мачте взвивается флаг революционной Кубы, и звучит гимн «26 июля». На трибуну поднимается командир отряда учеников, штурмовавших крепость. Он говорит:

— Каждый год в ночь на двадцать шестое июля мы проходим путь наших отцов, которые не жалели жизни ради свободы родины. Поклянемся, что мы всегда будем помнить о подвиге наших отцов.

Все собравшиеся на площади на едином дыхании отвечают:

— Клянемся!

— Поклянемся, что мы никогда и никому не позволим отнять у нас свободу! Снова превратить школы в военные казармы.

Мощный хор голосов произносит:

— Клянемся!

ДРУЗЬЯ ПРОВЕРЯЮТСЯ В БЕДЕ

Снова я в том же номере отеля «Гавана Либре». Я проснулся ровно в семь. В огромном, во всю стену, окне голубое кубинское небо. Я представил ноябрьское утро в Москве: мокрый снег, ветер и низко нависшие темные тучи.

Конечно, голубое небо лучше, но мысли мои были там, в ноябрьской Москве. Прошел уже месяц моей жизни на Кубе. И теперь тоска по родине становилась все сильнее и сильнее.

Я нажал кнопку приемника и услышал передачу «Радио релох»[94]. На этой волне, под тиканье часов, каждую минуту сообщают последние новости.

«Сегодня на заводе имени Хосе Марти, — говорил диктор, — состоится плавка дружбы, в которой примут участие лучшие металлурги Советского Союза — Владимир Корягин из Электростали и Герой Социалистического Труда Михаил Спандерашвили из Рустави. Один русский, другой грузин. С кубинской стороны в плавке будут участвовать тридцать два металлурга, прибывшие с разных заводов Кубы. На плавке дружбы будет присутствовать посол Советского Союза на Кубе. Начало в девять тридцать».

Было около девяти, когда я спустился в нижнее кафе, второпях съел два сандвича и выпил чашку кофе. Я был озабочен тем, как мне добраться до завода. Мой верный друг Пако, наверное, в пути. Вчера в шесть утра он посадил меня в самолет и отправился на машине в обратный путь в Гавану. По моим подсчетам, Пако должен был вернуться в Гавану только к вечеру. От Сантьяго до Гаваны почти тысяча километров.

Я очень удивился, увидев Пако сидящим в кругу шоферов. Они, как всегда, о чем-то спорили. Говорили, конечно, все разом, и нельзя было понять, о чем речь.

Мы с Пако обнялись, похлопали друг друга по спине, будто не виделись целую вечность.

— Я к твоим услугам, — сказал шофер.

— Как ты быстро доехал?!

— Когда я с тобой еду, приходится сдерживать эмоции. А когда один, можно «Москвичу» показать кубинский характер. Машина надежная. Вчера в двенадцать ночи я был уже в Гаване.

— Ты просто гений! — радостно воскликнул я.

Когда мы ехали на завод имени Хосе Марти, Пако сказал:

— Сегодня, в связи с плавкой дружбы, газеты поместили статьи о советско-кубинской дружбе. Оказывается, еще в 1918 году кубинский поэт Банифасио Бирне[95] писал о революционной России, о работе Пятого Всероссийского съезда Советов и о вашей первой Конституции…

— Не слышал об этом! — признался я.

— А знаешь ли ты, — продолжал Пако, — что в девятнадцатом году рабочий класс Кубы объявил по всей стране сбор средств для помощи Советской России. По тем временам собрали огромную сумму. Ее переправили в немецкий банк, и оттуда революционная Россия получила пять миллионов марок. Наша дружба с Россией родилась не на пустом месте…

Мне понравились эти слова «наша дружба родилась не на пустом месте», и я записал их.

— Сейчас мы с шоферами читали молодежную газету, — продолжал Пако. — Оказывается, красный флаг на Кубе был впервые поднят в феврале 1933 года над сахарным заводом «Насабаль» в провинции Лас-Вильяс во время забастовки. Это были времена жестокой диктатуры Мачадо. А в районе Байамо, где мы с тобой были, где эта аристократка Мария нас сопровождала, именно там в тридцатые годы крестьяне захватили помещичьи земли, создали поселок и назвали его русским словом «Совет».

«Дружба родилась не на пустом месте», — я снова и снова повторял эти слова. Кубинцы помогали нам в девятнадцатом, а мы им сейчас. Без дружбы с Советским Союзом Куба не выстояла бы! Конечно, она задохнулась бы в тисках экономической блокады. Именно Советский Союз протянул руку помощи Кубе. Именно наши корабли проложили длинную дорогу в эту страну, чтобы обеспечить кубинский народ всем необходимым.

«…Без постоянной, решительной и щедрой помощи советского народа наша родина не смогла бы выстоять в схватке с империализмом. — Эти слова из выступления Фиделя Кастро на