Шамал. В 2 томах. Т.1. Книга 1 и 2 - Джеймс Клавелл

– Хвала Аллаху! – воскликнул Пакнури, испытывая огромное облегчение. – Мы не для того совершили революцию, чтобы позволить новым беззакониям прийти на смену САВАК, иностранному господству и шаху!

– Конечно, нет! Хвала Аллаху, что теперь правительство находится в самых достойных руках. Но прошу вас, ваше превосходительство Пакнури, пожалуйста, продолжайте ваш леденящий кровь рассказ.

– Рассказывать, собственно, осталось совсем немного, Али, – сказал Пакнури, чувствуя себя спокойнее и храбрее в окружении своих могущественных друзей. – Я… э-э… я немедленно спустился к этим незваным гостям и сказал им, что все это было дурацкой ошибкой, но этот тупоголовый, безграмотный кусок собачьего дерьма просто замахал бумагой у меня перед носом, сказал, что я арестован и должен отправиться с ними. Я сказал им, чтобы они подождали… сказал, чтобы они подождали и пошел захватить с собой кое-какие документы, но моя жена… моя жена сказала мне, чтобы я им не доверял, что, возможно, это переодетые Туде, или моджахедин, или федаин. Я согласился с ней и решил, что мне лучше всего прийти сюда, чтобы посоветоваться с вами и с остальными. – Он изгнал из головы подлинные факты: то, что пустился бежать сразу же, как только начальник стражей выкрикнул от имени Революционного комитета и лично Увари, что скряга Пакнури должен отдать себя в руки Бога за преступления против Бога.

– Мой бедный друг, – произнес Бакраван. – Мой бедный друг, какие страдания выпали на твою долю! Ничего, теперь ты в безопасности. Останься у меня на ночь. Али, сразу же после первой утренней молитвы отправляйся в кабинет к премьер-министру и проследи, чтобы с этим делом разобрались, а этих дураков наказали. Мы все знаем, что Эмир Пакнури – патриот, что он и все ювелиры поддерживали революцию и являются необходимым элементом предоставления этой ссуды. – Он устало отключил свой слух от всех банальностей, которые Али Киа начал произносить в следующий момент.

Бакраван изучающее смотрел на Пакнури, отметив про себя его все еще бледное лицо и слипшиеся от пота волосы. Бедолага, здорово же они его напугали. Стыд какой, учитывая все его богатство и доброе имя, а также и то, что через жену кузена Валика Аннуш он является потомком Каджаров, что все усилия, которые я предпринял ради Шахразады, окончились ничем. Как жаль, что он не зачал с ней детей и не скрепил таким образом наши семьи; хотя бы одного ребенка, ибо ясно, что тогда не было бы никакого развода, и неприятности мои не усугубились бы с появлением этого чужеземца Локарта. Сколько бы этот чужак ни пытался усвоить наши обычаи и порядки, это у него никогда не получится. И как дорого мне обходится помогать ему поддерживать репутацию нашей семьи! Я должен поговорить с кузеном Валиком и еще раз попросить его устроить так, чтобы у Локарта были дополнительные доходы, – Валик и его алчные партнеры по Иранской вертолетной компании легко могут позволить себе сделать это для меня из тех миллионов, которые они зарабатывают, да еще теперь и в твердой валюте! Во что им это встанет? Ни во что! Затраты все равно переведут на Гаваллана и S-G. Партнеры должны мне тысячу услуг, мне, который годами советовал им, как добиться такой власти и богатства такими малыми усилиями!

– Платите Локарту сами, Джаред, ваше превосходительство, – грубо сказал ему Валик в последний раз, когда он попросил его об этом. – Он же, в конце концов, ваш подопечный. Вы имеете долю во всем, что мы зарабатываем, и это такая ничтожная сумма для моего любимого кузена и самого богатого базаари Тегерана!

– Но этот расход должны нести партнеры. Мы сможем использовать его, когда получим все сто процентов акций. С новыми планами относительно будущего ИВК, партнеры станут еще богаче, чем прежде, и…

– Я незамедлительно посоветуюсь с остальными партнерами. Разумеется, решение принимать им, а не мне…

Лжец, подумал старик, потягивая чай, с другой стороны, я бы сказал то же самое. Он подавил зевок, чувствуя усталость и голод. Короткий сон перед ужином пойдет мне на пользу.

– Прошу прощения, ваши превосходительства, очень прошу извинить меня, но мне необходимо заняться одним срочным делом. Пакнури, старый друг, я рад, что все разрешилось. Останься здесь на ночь, Мешанг принесет одеяла и подушки, устроит постель, и ни о чем не тревожься! Али, мой друг, проводи меня до ворот базара… у тебя есть на чем доехать? – небрежно поинтересовался он, зная, что одной из первых привилегий заместителя министра была машина с личным шофером и неограниченный доступ к бензину.

– Да, спасибо, премьер-министр настоял, чтобы я выбил себе автомобиль, буквально настоял… значение нашего министерства, я полагаю.

– На все воля Аллаха! – произнес Бакраван.

Вполне удовлетворенные, они все вышли из комнаты, спустились по узкой лесенке и вышли в небольшой проход, который вел в лавку, выходившую открытым фасадом на улицу. Улыбки слетели с их лиц, и рты наполнились желчью.

Внизу их поджидали те самые пятеро «зеленых повязок»; они сидели, покачиваясь, на столах и стульях, все вооруженные американскими армейскими карабинами, все возрастом едва за двадцать, небритые или с бородами, в бедной и грязной одежде, некоторые в дырявой обуви, некоторые без носков. Их начальник молча ковырялся в зубах, остальные курили, небрежно стряхивая пепел на бесценные кашкайские ковры Бакравана. Один из юнцов, затянувшись сигаретой, закашлялся, натужно и с присвистом дыша.

Бакраван почувствовал, как у него подгибаются колени. Все его сотрудники стояли замерев у одной из стен. Все до единого. Даже его любимый мальчик, подносивший чай. На улице снаружи было очень тихо, не было видно ни одного человека, даже владельцы заимодавческих лавок через дорогу от него словно испарились.

– Салам, ага, да пребудет с вами благословение Аллаха, – вежливо произнес он, и звук собственного голоса показался ему чужим. – Чем я могу быть вам полезен?

Начальник не обратил на него никакого внимания, просто сидел и сверлил взглядом Пакнури; у него было красивое лицо, но все в шрамах от заражения паразитами, которых разносили песчаные мухи – почти повсеместное заболевание в Иране. Ему было года двадцать два – двадцать три, глаза и волосы – темные, покрытые шрамами руки рабочего поигрывали карабином. Его звали Юсуф Сенвар – Юсуф-каменщик.

Молчание затянулось, и Пакнури больше не мог выносить это напряжение.

– Это все ошибка, – завопил он. – Вы совершаете ошибку!

– Ты думал, что сможешь уйти от Божьего возмездия, убежав от нас? – Юсуф говорил мягко, почти сочувственно, хотя и с деревенским акцентом, который Бакраван не смог определить.

– Какое еще Божье возмездие? – вопил Пакнури. – Я не сделал ничего дурного, ничего.