Власть книжного червя. Том 4 (ЛП) - Kazuki Miya

Лучше бы им не злословить обо мне за моей спиной.

Злобная, ядовитая улыбка Розмайн промелькнула у меня в голове. Я представил себе, как с силой ударяю кулаком её по макушке, пытаясь успокоиться, затем успокоившись, слегка кашлянув, ответил:

— Итак, что ты думаешь об Эренфесте? В этом году они представили много странных новинок. Какими они кажутся тем, кто родом из Классенберга Первого? Как член королевской семьи, я также счел важным выяснить, что думают о ней профессора.

Эти мои слова не были полной ложью — Эренфест все время выдумывал что-то новое, от новых сладостей и украшений для волос, до какого-то снадобья, которое делало волосы блестящими. Герцогство, которое было ближе к малому, чем среднему, отчаянно старавшееся сохранить свой и без того низкий ранг, внезапно стало невозможно игнорировать. Несомненно, это уже вызвало недовольство, которое принесет со временем неприятные для Эренфеста плоды, и все это я мог предотвратить, просто зная, что думают об этом другие герцогства, воспоминания о стычке с Дункельфельгером были все еще свежи в моей памяти. Я также получал много просьб от студентов, желающих стать новыми хозяевами магических инструментов библиотеки, хотя я отказывал им всем.

— Ну, — начала Эглантина, — я полагаю, что из среднего герцогства, которое поднялось в рейтинге исключительно благодаря своему нейтралитету в гражданской войне, оно превратилось в герцогство, которое наконец-то начало набирать достаточно сил, чтобы оправдать это свое звание.

Я кивнул, хотя и не был полностью согласен с ней.

— А ты не переоцениваешь их? Прошлое показало, что независимо от того, насколько искусным или превосходным может быть человек родом из Эренфеста, они не могут поднять ранг герцогства в одиночку. Их «сияние» в академии недолговечно, и их влияние закрепляется только на индивидуальном уровне. У тебя есть какие-нибудь доводы, что Розмайн не повторит этот путь?

В Эренфесте нередко появлялись гении, специализирующиеся на чем-то одном. Была, например, Хиршур, который была так увлечена исследованиями, что даже профессор Гундольф с ходу не смог постичь её труды, и Кристина, чье умение играть на харшпиле произвело неизгладимое впечатление на всех, кто слышал её игру. Однако их влияние не распространилось настолько, чтобы принести пользу всему герцогству.

— Мне кажется, что на этот раз все герцогство подверглось этому влиянию, — ответила Эглантина. — Все девушки Эренфеста на церемонии принятия явно использовали унишам, и только всего через несколько лет новая музыка уже известна всем студентам герцогства. Мне рассказали, что студенты всех курсов могут исполнять эти новые песни. Кроме того, младшекурсники показали большие успехи на письменных экзаменах.

— Разве это не началось еще года три назад? — спросил я.

Розмайн, возможно, даже не была крещена в то время, и с тех пор она проспала два года. Конечно же улучшение их оценок не было последствием её действий.

— В этом году студенты Эренфеста всех классов добились больших успехов. Подробности остаются неизвестными, но, похоже, это результат какой-то системы обучения, созданной леди Розмайн. В надлежащий момент Эренфест явно планирует обнародовать свои разработки и использовать их на благо всего герцогства. Я совершенно уверена, что пока она здесь, Эренфест поднимется в рангах…

— Понимаю. А другой их кандидат в эрцгерцоги? — спросил я, меняя тему разговора.

Мне было не совсем приятно видеть, как Эглантина так жарко хвалит Розмайн.

— Профессор Примавера также описала лорда Вильфрида, как весьма талантливого ученика. Он с первого раза сдал придворный этикет и умеет контролировать свою ману. Однако его часто видели, когда он спрашивал совета у леди Розмайн. Кроме того, хотя его письменные оценки достойны уважения по сравнению с другими студентами, они довольно средние для кандидата в эрцгерцоги.

— Я понимаю. Советы во время занятий, хм…?

Розмайн была удочерена эрцгерцогской четой, и дурная привычка, которую она проявила, бездумно сообщая мне ценную информацию, возможно, была результатом того, что она делала то же самое для кровного сына эрцгерцога. Предполагалось, что они будут бороться между собой за место Ауба в качестве кандидатов, но, скорее всего, ей было поручено вместо этого поддерживать своего «соперника».

Что ж, тогда и я не буду тратить впустую её ценные советы…

Я глубоко вдохнул и достал блокирующие звук магические инструменты. Как только я протянул один из них Эглантине, она бросила короткий обеспокоенный взгляд на своих вассалов.

— Это лучше, чем очистить комнату от твоих вассалов, не так ли? — спросил я.

Эглантина кивнула в знак согласия, прежде чем взять магический инструмент. Это был далеко не первый раз, когда она пыталась избежать пребывания со мной наедине, но это все равно ранило мое сердце. Я с силой сжал инструмент.

— Когда вы говорили с Розмайн, вы сказали, что не выберете ни меня, ни моего брата. Это верно?

Эглантина помолчала, прежде чем ответить.

— Похоже, на том чаепитии я не следила в достаточной степени за своим языком. Возможно, я была излишне впечатлена сложившимся у меня образом леди Розмайн? Пожалуйста, забудьте о том, что она вам сказала, — закончила с беспокойной улыбкой, надеясь на этом закрыть неприятную ей тему. Но этого уже не мог допустить я.

— Розмайн сообщила мне о твоем выборе. Ты подчинишься приказу выйти замуж за одного из нас, но не примешь подобное решение самостоятельно. Она сказала, что все, чего ты хочешь, так это мира, а не возвращения в королевский род.

— Простите меня. Не знаю, что на меня нашло, говоря такие слова. Принц Анастасий, прошу вас, забудьте, что она сказала, — с отчаянием произнесла Эглантина, и глаза ее слегка увлажнились от слез.

Зрелище было неописуемо милым, но я не поддался. Если мой дух не будет достаточно силен, чтобы преодолеть подобное, я бы никогда не смог обдумать и принять невероятно резкого и грубого совета Розмайн.

— И ты прости меня. Я хочу удовлетворить любую твою просьбу, но это не то, что я могу игнорировать. Я хочу знать твои истинные чувства, — сказал я, глядя ей прямо в глаза.

На ее лице появилось затуманенное, побежденное выражение. Я не мог сказать, то ли она смягчилась, чтобы высказать свою просьбу, то ли отчаялась, что, что бы она ни сказала, её желание не сбудется.

— До недавнего времени я знал только, что ты хочешь вернуться в королевский род, и я хотел, чтобы твое желание исполнилось. Человек, которого ты выберешь свои избранником, в свою очередь станет королем. Чтобы взять тебя в жены, я должен являться правителем. Это единственная причина, по которой я когда-либо хотел занять трон. Но теперь мне сообщили, что все, чего ты желаешь, так это мира.

Улыбка Эглантины стала более напряженной, её глаза умоляли меня не продолжать, но если я сейчас остановлюсь, то все мои предыдущие действия и слова окажутся бессмысленными и бесполезными. Я вцепился в блокирующий звук инструмент обеими руками и посмотрел на нее еще пристальнее, чем раньше, надеясь, что хоть капля моих чувств станет понятна ей.

— Моя цель не в том, чтобы исполнить желание Ауба Классенберга, а в том, чтобы исполнить твоё желание, — объяснил я. — И хотя меня огорчает, что именно Розмайн обратила на это мое внимание, для того, чтобы сделать это, я хочу услышать твои мысли и желания самолично. Я хочу услышать это от тебя самой, не через посредника. И потому, я хочу, чтобы ты знала, чего желаю я. Точно так же, как ты не хочешь быть королевой, я не хочу стать следующим королем. Сигизвальд стремится к трону, и если бы ставкой в погоне за троном не была твоя рука, я бы охотно позволил ему выиграть эту гонку.

Эглантина попыталась спрятаться за своей обычной улыбкой, но её губы дрожали так, что это было заметно даже не особо внимательному взгляду. В течение многих лет я видел только её образ, представляемый на обозрение окружающим, стену дипломатии и условностей этикета, которая прочно разделяла нас, и это знание глубоко ранило меня. Но теперь я, наконец, увидел хоть каплю истинных эмоций от нее, и я не мог не радоваться этому факту.