Россия — Советский Союз, 1946–1991 гг. - Евгений Спицын

В конце октября 1990 г. в Париже состоялась встреча глав государств и правительств СБСЕ, предложение о проведении которой сделал сам М.С. Горбачев в июле 1990 г. В ходе этой встречи была подписана печально знаменитая «Парижская хартия для новой Европы», лицемерно провозгласившая «эру демократии, мира и единства на континенте». В этом документе было формально заявлено об окончании эпохи глобальной конфронтации, то есть «холодной войны», и принято решение о превращении СБСЕ в постоянно действующий международный институт — Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Таким образом, всему общеевропейскому процессу был окончательно придан непрерывный характер и было установлено, что отныне каждые два года в одной из европейских столиц будут проводиться консультации на уровне глав государств и правительств всех стран, подписавших Хельсинкский Заключительный акт (1975), а регулярные встречи министров иностранных дел европейских государств в рамках ОБСЕ будут проходить ежегодно в трех штаб-квартирах ОБСЕ — в Праге, Вене и Варшаве.

Советский Союз с большой готовностью согласился на расширение полномочий ОБСЕ, что отчасти отвечало общему настрою высшего советского руководства на «коллективное регулирование общеевропейского процесса», поскольку оно наивно полагало, что расширение полномочий ОБСЕ может помочь предупредить рост влияния США на европейские дела. Однако ОБСЕ так и осталась довольно слабой и аморфной политической структурой, поскольку у нее отсутствовали полномочия, которыми обладала та же ООН в вопросах применения военной силы и экономических санкций. Кроме того, все важнейшие решения в ОБСЕ могли быть приняты только по формуле «консенсус минус один голос», что очень затрудняло принятие любых решений по самым острым и спорным вопросам, находящихся в сфере компетенции ОБСЕ. Поэтому она так и не смогла сыграть существенной роли в практической деятельности по предотвращению и урегулированию любых военных конфликтов в Европе, что наглядно подтвердилось в ходе начавшейся летом 1991 г. гражданской войны на территории Югославии (СФРЮ).

Там же в Париже в середине ноября 1990 г. лидеры 22 государств, входивших в ОВД и НАТО, подписали договор «Об обычных вооруженных силах в Европе» (ДОВСЕ). Переговоры по этой проблематике продолжались более тридцати лет, но лишь теперь обе стороны смогли достичь согласия в этом крайне непростом вопросе. Этот договор предусматривал значительное сокращение всех вооружений — от Атлантики до Урала, с тем, чтобы оставшейся военной техники и вооруженных сил хватило для решения сугубо оборонительных задач, при резком сокращении возможностей для ведения наступательных военных операций на всем европейском континенте. С этой целью были установлены предельные уровни вооружений и военной техники для стран НАТО и ОВД. Например, по танкам они не должны были превышать 20 000 единиц для каждой стороны, однако на момент подписания ДОВСЕ страны НАТО располагали на европейском континенте 30 000 танков, а страны ОВД — 60 000 танков, то есть сокращение вооружений опять носило явно асимметричный характер. Формально этот беспрецедентный договор был призван стать основой «новой системы безопасности» в Европе. Поэтому в принятой по его итогам «Совместной декларации двадцати двух государств» лицемерно констатировалось, что все страны-подписанты «больше не являются противниками, будут строить новые отношения партнерства и протягивают друг другу руку дружбы», но на деле все произошло как раз наоборот.

Наиболее острой внешнеполитической проблемой Москвы на азиатском континенте оставалось ее активная вовлеченность во внутриафганский военно-политический конфликт, в который она ввязалась в декабре 1979 г., что сразу вызывало резкую ответную реакцию со стороны всех ведущих участников международного процесса, в том числе Вашингтона, Брюсселя и Пекина. Кроме того, Афганская война была крайне непопулярна и в самом советском обществе, и против ее продолжения активно выступали многие советские военачальники, в том числе высшее руководство Генерального штаба в лице его главы маршала С.Ф. Ахромеева и его первого заместителя генерала армии В.И. Варенникова, считавшие эту военную кампанию совершенно бесперспективной. Хотя в целом войска 40-й общевойсковой армии, которую в начале 1985 г. возглавил генерал-лейтенант И.Н. Родионов, вполне справлялись с возложенными на них непростыми боевыми задачами. В частности, в 1985―1986 гг. частям и соединениям 103-й гв. воздушно-десантной дивизии генерал-майора Ю.В. Ярыгина и 5-й гв. мотострелковой дивизии генерал-майора Г.П. Касперовича удалось провести ряд успешных боевых операций в провинциях Кабул, Парван, Лагман, Каписа, Фарах и Кунар и нанести ощутимый удар по формированиям афганских моджахедов.

Новое советское руководство стало активно искать пути выхода из афганского тупика, пытаясь расширить социально-политическую базу просоветского режима в Кабуле. В мае 1986 г. под жестким давлением Москвы Бабрак Кармаль, который больше опирался на поддержку афганских таджиков, узбеков и других этнических меньшинств, уступил свой пост лидера НДПА главе службы безопасности Мохаммаду Наджибулле, представлявшему интересы этнического большинства — пуштунов и афганских спецслужб. В октябре 1986 г. он был избран и новым президентом ДРА и автоматически стал председателем Революционного совета ДРА.

Тогда же по прямому указанию Москвы М. Наджибулла резко умерил политический радикализм прежнего афганского руководства и пошел на примирение с влиятельным афганским духовенством, постоянно обвинявшим просоветский кабульский режим в предательстве интересов ислама. Вскоре новое афганское руководство, опять же по прямому указанию «московских друзей», ввело в стране ограниченную многопартийность, провозгласило свободу печати и прекратило проведение «социалистических реформ», которые активно насаждались прежним кабульским режимом. В декабре 1986 г. состоялся чрезвычайный XXI Пленум ЦК НДПА, который провозгласил курс на «политику национального примирения» и скорейшего прекращения братоубийственной гражданской войны. В январе 1987 г. М. Наджибулла объявил об одностороннем прекращении боевых действий против всех отрядов вооруженной оппозиции и предложил лидерам афганских моджахедов Б. Раббани, Г. Хекматияру, А.Ш. Масуду и другим начать переговоры об урегулировании обстановки на всей территории страны. Оппозиция отвергла это предложение и заявила, что вступит в диалог с правительством ДРА только после вывода из страны всех советских войск.

Советские войска резко активизировали боевые действия на территории Афганистана. Сначала, в феврале―марте 1987 г. под руководством генерала армии В.И. Варенникова войска 40-й армии, которую уже возглавил генерал-лейтенант В.П. Дубынин, провели удачные войсковые операции «Шквал» в провинции Кандагар, «Удар-2» в провинции Кундуз, «Гроза» в провинции Газни и «Круг» в провинциях Кабул и Логар. А затем, в мае―сентябре 1987 г., под руководством нового командующего 40-й армии генерал-лейтенанта Б.В. Громова были проведены еще несколько успешных операций — «Весна» в провинции Кабул, «Залп» в провинциях Логар, Пактия и Кабул, «Юг-87» в провинции Кандагар и знаменитая «Магистраль» в районе города Хост.

Москва в секретном порядке начала консультации по афганской проблематике с Вашингтоном и Исламабадом, в ходе которых стали постепенно вырисовываться рамки урегулирования внешних аспектов афганской проблемы. В марте 1988 г. при содействии миссии «Добрых услуг» ООН в Женеве были организованы переговоры между представителями Афганистана и Пакистана, который помимо собственных интересов представлял и интересы части афганской оппозиции. Официально афганская оппозиция в самих переговорах не участвовала, что в дальнейшем дало ей повод не признавать договоренности, выработанные без ее участия.

В апреле 1988 г. в Женеве было подписано пять отдельных, но взаимосвязанных соглашений по афганскому вопросу. Первые два важнейшие соглашения были подписаны министрами иностранных дел Афганистана и Пакистана А. Вакилем и С. Якуб-Ханом. Это были двусторонние соглашения

1) «О принципах взаимоотношений, невмешательстве и отказе от интервенции» и

2) «О добровольном возвращении беженцев».

Смысл этих соглашений состоял, в основном, в том, что Пакистан обязался прекратить вмешательство в афганские дела, а афганское правительство дало свое согласие на легальное возвращение из Пакистана в Афганистан всех укрывавшихся там оппозиционных полевых командиров со всеми их сторонниками и членами семей.

Двумя другими документами в этом комплексе договоренностей стали