История России. Владимирский период. Середина XII – начало XIV века - Дмитрий Иванович Иловайский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На существование жалкого остатка Хазарской державы на нижней Волге в первой половине XIII в. указывает помянутый рассказ миссионера Юлиана. Из страны алан (ясов или осетин) он со своими спутниками шел 37 дней безостановочно по степям, пустынным и бездорожным, пока не достиг «земли сарацин», которая именуется Вела (Vela), и города Бундаза (Bundaz). К сожалению, он не сообщает никаких более точных сведений, а упоминает только, что питался здесь милостыней и что туземный владетель охотно давал ему милостыню: так как будто бы «и государь и народ той страны говорят публично, что они вскоре должны сделаться христианами и подчиниться римской церкви». Отсюда Юлиан с одним сарацинским священником отправился в Великую Болгарию, в которой также будто бы жители говорят публично, что должны сделаться христианами и подчиниться римской церкви. Из его скудного известия можно только вывести, что сарацинское государство, о котором идет речь, было бедно и незначительно и что господствующая тогда в нем религия была магометанская. Названия Vela и Bundaz неузнаваемы по своей искаженности. (Напомним название хазарских городов Беленджер и Хаб. — Нела. См. о них у Хвольсона — Ибн Даста, с. 52 и 58) Но г. Гаркави доказывает, что Баланджар был названием не города, а целой хазарской страны, в которой главный город назывался Семендер (Известия Археол. об-ва. СПб., 1878). Его же «Хазарские письма», то есть испанского раввина Хасдаи к хазарскому царю Иосифу и ответ Иосифа (Еврейская библиотека). Кстати, укажем пропущенное в 4-м примеч. исследование барона Розена «Пролегомена к новому изданию Ибн Фадлана». (Зап. Восточ. отд. Археол. об-ва. Т. XV. 1903).
Известно, что арабские монеты, находимые в кладах Восточной Европы, не простираются далее первой половины XI в. Это обстоятельство, вероятно, стоит в связи с распадением Хазарской державы и напором турецких орд, куманов и сельджуков. Последние, завладев образованными мусульманскими странами Передней Азии, еще более затруднили непосредственные торговые сношения с Восточной Европой. К остаткам распавшейся Хазарской державы, вероятно, относится и область приводимого арабскими писателями города Саксин; о ее жителях, или саксинах, упоминает и русская летопись под 1229 г. (см. Лавр. сп.). Хвольсон, сличая разные известия о Саксине, помещает его на реке Урал (Ибн Даста. С. 63); но это остается вопросом. Говоря о Хазарской державе, мы разумеем собственно волжских и каспийских турко-хазар, которых надобно отличать от черкес-хазар кавказских и крымских; последние были когда-то покорены пришлой турецкой ордой, а при распадении этой державы снова сделались независимы под управлением своих племенных князей. См. также Шестакова «Напоминание о древнем городе Маджаре» (Труды IV Археол. съезда. Т. I. Казань, 1884). С хазарами связана и судьба алан, или ясов (осетин). В XIII книге «Чтений» Об. Нестора летописца см. проф. Ю. Кулаковского «Аланы по свед. классич. и византийских писателей». 1892. Его же «Христианство у алан» (Визант. времен. 1898. Кн. I) и «К истории Готской епархии в Крыму в VIII веке» (ЖМНпр. 1898. Февраль). Относительно Крыма любопытный материал у Латышева «Сборник греческих надписей христианских времен из Южной России». СПб., 1896.
11
Грамота Ростислава-Михаила вместе с дополнительной по тому же предмету грамотой епископа Мануила напечатана в Дополнениях к Актам историческим. I. № 4. Она весьма важна как для разъяснения географического и экономического состояния древней Смоленской области, так и вообще для характера взаимных отношений церковной и светской власти того времени. Любопытно, между прочим, что Смоленский князь в то время имел еще притязание на какую-то волость, захваченную Юрием Долгоруким и отошедшую к Суздальской земле: «Суждали Залесская дань, оже воротить Гюрги, а что будет в ней, из того святей Богородицы десятина». Договорная грамота Мстислава Давидовича с Ригою и Готским берегом помещена в Собрании государственных грамот и договоров. Т. II. № 1, кроме того, во втором томе «Русских достопамятностей», с примечаниями Дубенского, и в «Русско-ливонских актах», изданных Археографической комиссией, с приложением прекрасного исследования о ней академика Куника. Эти две грамоты, наряду с летописью, составляют главный источник при очерке древней Смоленской земли. А пособием, кроме общих приводимых выше трудов и путешествий, служат, между прочим, следующие специальные труды: «История губернского города Смоленска» Н. А. Муразакевича. 1804, «История города Смоленска» П. Е. Никитина. М., 1848, «Смоленская губерния» штабс-капитана М. М. Цебрикова. СПб., 1862 (Материалы для географии и статистики России), «Историко-статистическое описание Смоленской епархии». СПб., 1864. И некоторые статьи в «Памятных книжках» Смоленской губернии. «Княжая местность и храм князей в Смоленске» Писарева. Смол., 1894. И наконец, монография проф. Голубовского «История Смоленской земли до начала XV ст.». Киев, 1895. В археологическом отношении любопытен труд В. И. Сизова о смоленских курганах. СПб., 1902.
12
Первое известное нам упоминание о Двинских камнях встречается в XVI веке у Стрыйковского в его хронике. Он рассказывает следующее. Случилось ему однажды ехать в числе других жолнеров на стругах из Витебска в Динаминде. Тут он услыхал от одного дисненского купца, что в семи милях от Полоцка ниже на Двине между городами Дриссою и Дисною есть большой камень, на котором высечен крест «русским способом» и славянская надпись: «Вспомози Господи раба своего Бориса, сына Гинвиловаго». Когда струг пристал на ночь близ того места, то Стрыйковский сам ездил в челноке смотреть его. Он объясняет, что эта надпись была сделана по приказу Бориса Гинвиловича в память благополучной доставки из Лифляндии Двиною на стругах кирпича, алебастра и других материалов для построения храма в Полоцке (Kronika, I. С. 241 варшав. издания). Другой историк Литовского
