Рассказы (фанатские переводы) - Джим Батчер

ни одно человеческое тело не сможет вынести не сломавшись. Впрочем, это его не сильно заботит.

У моего внутреннего «голоса разума» интонации и звучание прямо как как у моей мамы, что, честно говоря, немного стремно.

К тому же, мне не нужно чтобы он о чем-то «заботился». От него требуется просто потрясно выглядеть, пока я срываю с него одежду и…

Я потрясла головой и отвернулась к океану. Титул Зимней Леди приносил множество проблем. Одной из самых раздражающих было то, что случилось с моим либидо, которое и раньше не жаловалось на слабое здоровье. А сейчас я смахивала на кролика в период подросткового созревания. Я видела секс везде и всюду, даже там, где его не могло быть в принципе, и несмотря на все мои усилия не обращать на это внимание. Все это реально доставало и отвлекало от моей работы.

Двое жутко сексуальных Сидхе уставились на меня, все такие горячие и отвлекающие, но ни черта не делающие для того чтобы помочь мне сойти на берег или проявить себя в моей первой миссии для Королевы Воздуха и Тьмы. И так как последняя Зимняя Леди которая подвела Мэб закончила с пулей в своем черепе, я подумала, что лучше бы сейчас не облажаться.

Похоже, именно это она имела в виду, говоря о «первом впечатлении». Как только до меня дошел смысл этой вежливой угрозы, я почувствовала дрожь в коленях.

Ну хорошо…

Я призвала Зиму. Причем по-крупному. По мере того как сила Зимы вливалась мое тело, я давала бесконечно пустому холоду заполнить меня, стать частью меня, кружиться вокруг ледяным вихрем. Я позволила ей заморозить все — мои заботы о том, что произойдет, если я подведу Мэб, мое любопытство о том, что будет дальше, похоть, которую разжигали рулевые (которые я вдруг поняла, вероятно, были здесь специально для того чтобы проверить мою концентрацию и решимость).

А потом я выпустила эту силу наружу.

Всю свою жизнь (ее чародейскую часть), я привыкла быть прядильщицей паутины иллюзий и ментальной магии. Я была весьма искусна с обращением с тонкими материями, при явной нехватке той мощи, которую я видела в своем наставнике. Я заставила себя приспособиться к мысли о том, что мои действия всегда должны быть тонкими, косвенными, манипулирующими — что мне суждено владеть лишь такого рода магией.

Теперь это было совсем не так.

Треск, раздавшийся от поверхности воды был похож на громовой раскат. В этот момент, холод Зимы заморозил океан на десять футов в глубину и на полмили в каждом направлении. Яхта внезапно оказалась зажатой на одном месте, прекратив движение и качку.

Мне бы стоило провести пару расчетов для более точного результата, но, думаю, для этого маленького трюка ушел объем энергии примерно равный взрыву нескольких крупнокалиберных военных снарядов. Оба рулевых пялились на меня, явно неуверенные в том, что им стоит продолжать со мной свои маленькие игры.

Все верно, милашки. Рассердите меня, и я так вам врежу, что даже ваше детишки родятся все в синяках.

Я одарила их легкой солнечной улыбкой, перепрыгнула через бортовой поручень и пошла к берегу сквозь воющие ветра, прежде чем лед снова начал трескаться.

* * *

Они реально назвали город Неаляска, штат Аляска. Несмотря на первое впечатление, вызванное названием-оксюмороном (в лучших традициях сельского юмора), Неаляска показалась мне больше смахивающей на колонию в инопланетном мире, чем на деревню смертных. Она представляла собой скопление домов и предприятий вокруг Дач Харбора, прославившегося как центральный рыболовецкий порт на том самом шоу, где показывали опасности при ловле крабов.

Речь о настоящих крабах, а не о постельных утехах. Еще раз, речь о тех, что в воде. Блин, эта Зимняя Мантия ведет себя иногда так по-детски… Точно-точно, именно она, а не я.

Все здания были крепкими, приземистыми и небольшими — лучший способ противостоять непрекращающимся потокам ветра, снега, дождя и холодных океанских брызг, которые после выбрасывания их штормом на берег, превращаются в очередной слой, покрывающей побережье, ледяной корки. Город был окружен нависающими, крутыми, грозными горами, на которых не было и следа человеческой деятельности. Поселение цеплялось за ограниченные плоские пространства у подножья гор, как какой-то лишай, упрямо висящий в тени большого камня. Если вы не смотрели на ледяное море, значит перед вашим взглядом было либо небо или холодные, безразличные и непримиримые горы. Небо над головой было нейтрально серого цвета, пока не обещая ни солнечный свет, ни шторм, но готовое предоставить и то и другое беспристрастной рукой и без ранних предупреждений.

Это место, не считалось привлекательным, добрым или милосердным к простым людям, и все же они здесь были.

Мы были. Здесь мы были.

Я пробиралась сквозь морозные ветры и полдюйма снега, который застыл во что-то между льдом и снегом и даже не дрожала.

Гарри Дрезден однажды предупредил меня о том, чтобы я не пыталась лгать себе.

Я старалась не задумываться об этом слишком сильно, пока шла сквозь бесконечные сумерки алеутской осени в город. Походу, я набросила на себя простенький гламур. Для начала понизила уровень внешности с «ошеломляющей красоты» до «что-то обычное». Немного затемнила волосы и кожу (в последние дни они стали явно бледнее обычного). Ну и добавила несколько фунтов, так как до сих пор не восстановила «обычным способом» вес, потерянный во время своей игры в «мрачного темного супергероя» на улицах Чикаго, когда Гарри был по большей части мертв. Все в моем новом образе говорило ничем не примечательна. В завершение, на мою ауру был наложен легкий штрих, утверждающий, что я до жути скучный человек. Перемещаться с такой маскировкой на порядок легче.

Затем я открыла свои чувства, пытаясь отследить неуловимую фэйре, обитающую среди людей в Неаляске.

* * *

Ветер усиливался, неся с собой все больше дождя и снега, и, видимо, жители Неаляски это знали. На улицах никого не было, а малочисленные машины двигались украдкой, как мыши, убегающие с пути хищника. Я почувствовала струйку энергии, исходящей из низкого здания под названием «Простор» и пошла в его сторону.

Меня сразу окружила энергия переполненной, грубой забегаловки. Музыка вперемешку с запахами пива, подгорелого мяса и дыма били мне в лицо, но еще худшее ощущение было от неожиданно нахлынувших в мою голову эмоций. Тут были и пьяный восторг, и пьяный страх, и пьяный угрюмый гнев, и пьяная похоть. В большинстве же, однако, присутствовали трезвые версии всех этих эмоций. Потоки разочарования и напряженности текли от одного «сервера эмоций» к