Алая Завеса. Наследие Меркольта - Роман Александрович Покровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чушь, – отмахнулся мистер Тейлор, переключив своё внимание обратно на телевизор.
Скорее всего, тигр догнал-таки антилопу, потому что теперь показывали брачные игры самца и самки.
– Вы не будете отрицать очевидное, – сказал Юлиан. – Это уже случилось с Хелен и Йоханом. С чего вы взяли, что эта участь миновала вашего сына?
– Я не понимаю, почему ты решил, что с ним случилось то же самое?
– Он сам мне рассказал. Разве вы не говорили с ним после того случая?
Мистер Тейлор снова что-то скрывал. Это читалось по его лицу – нарочито отрешённому и равнодушному. Возможно, незнакомец не заметил бы ничего необычного, но Юлиан неплохо разбирался в мимике человека, которого знает не первый месяц.
– Говорил, – ответил Лиам. – И я не услышал в его рассказе ничего, что могло бы меня насторожить.
– Вы издеваетесь? – не выдержал Юлиан. – На вашего сына напал элементаль, забрал у него Проксиму и заключил в филактерий, а вы сидите как ни в чём не бывало и пытаетесь доказать мне, что всё нормально?
Хотелось схватить в руки пульт дистанционного управления и выключить наконец телевизор, который раздражал ещё больше. Юлиан не был любителем мира животных.
– Не путайте меня с теми, кто вас не понимает, – повернул голову мистер Тейлор. – Я прекрасно осведомлён о сложившихся обстоятельствах и контролирую ситуацию.
– Это вы называете контролем? Депроксимация убивает людей. Вы недоговариваете мне, мистер Тейлор.
Любо другой преподаватель в этот момент обвинил бы Юлиана в редком нахальстве, прогнав вон, но Лиам Тейлор был не из тех. За это Юлиан уважал его, и, к собственному огорчению, благодаря этой покладистости иногда позволял себе переходить грань приличия.
– Не было никакой депроксимации, – медленно произнёс Тейлор. – Поверьте мне.
– Была. И, если вы отпустите Гарета в больницу, я сам…
– Гарет родился без Проксимы! – не выдержал мистер Тейлор.
В ту же секунду он пожалел о своих глазах, потому что ярость в глазах, вспыхнувшая на одну секунду, тут же сменилась сожалением.
Юлиан никогда не видел своего любимого преподавателя таким. Он всегда сохранял спокойствие и позитив. Казалось, ничто не способно пошатнуть его душевное равновесие, но Юлиан оказался первопроходцем.
– Не стоило говорить это тебе, – мягким тоном произнёс Тейлор. – Надеюсь, Гарет ничего не слышал.
Юлиан не мог воспринять услышанное, поэтому несколько секунд оставался в шокированном состоянии.
– Как это возможно? – не дождавшись пояснения, спросил Юлиан.
– Я говорил вам на занятиях, что небольшой процент людей рождается без античастиц Гольдштейна. К несчастью, мой сын находится в их числе.
– Он никогда не говорил…
– Это держалось в строгой тайне. Сердце Гарета окажется разбитым, если кто-то узнает об этом. Он считал себя неполноценным. Ненавидел себя. И я помог ему. Научил жить с этим. Как видите, он справился.
– Я даже не замечал…
– А сколько раз в день вы применяете силу Проксимы? Она постепенно теряет свой смысл. Люди забывают о том, что ею обладают. Гарету не составляло никакого труда прикидываться.
– Простите, что задел за больное.
– Вы не задели меня. Но заставили предать сына. Надеюсь, это останется между нами?
– Конечно.
Юлиану было сложно представить, каким образом он сможет общаться с Гаретом так же, как и раньше, зная, что он депроксимат. Никаких предрассудков по этому поводу не было – все люди равны, но само понимание того, что Гарет – это нечто другое, в какой-то мере пугало.
Сложнее всего было сдержаться и не проболтаться об этом Хелен и кому-то ещё. Юлиан умел хранить тайны, но поговорка «язык мой – враг мой», действовала и в его отношении.
Вспоминая все четыре месяца, что Юлиан знал Гарета, он не смог привести ни одного случая применения им магии. Когда Юлиан пытался вызвать доппельгангера, Гарет говорил, что для заклинания требуется три человека, но, как теперь понимал Юлиан, были необходимы лишь двое. Именно поэтому пришлось пригласить Пенелопу – Йохан и Хелен к тому времени были лишены Проксимы, а Гарет не обладал ей вовсе. Он называл себя неким связующим звеном в том заклинании, но, по сути, его роль ограничивалась тем, что он всего лишь диктовал Юлиану и Пенелопе нужные слова.
Он смог обмануть всех. Никто не смог разоблачить его. Он не дал даже малейшего повода усомниться в своей нормальности. Это привело Юлиана в восторг. На месте Гарета он оказался бы раскрытым уже на второй день.
– Надеюсь, мои слова убедили вас, герр Мерлин, – сказал Тейлор. – Я не имею ни малейшего представления о том, что же всё-таки случилось с моим сыном, но подозрения о депроксимации абсолютно беспочвенны.
– Я понял вас, мистер Тейлор, – кивнул Юлиан.
Было неловко и одному, и другому. Лиам чувствовал себя так, потому что в порыве эмоций разгласил тайну, которую держал в себе много лет, а Юлиан обвинял себя в том, что спровоцировал Тейлора на это.
Оставалось надеяться, что это случай вскоре забудется, и всё вернётся на свои места.
***
Юлиан и Магдалена едва успели поужинать, когда неожиданно зазвонил телефон. В этом доме им пользовались настолько редко, что Юлиан изрядно удивился, узнав, что он тут есть.
Магдалена шёпотом выругалась и, оставив конспекты, бегом направилась в коридор.
Юлиан притих. Ему было интересно услышать, кто там – редактор, научный руководитель или поклонник. Однако, она вернулась очень быстро.
– Тебя зовут, – растерянно произнесла она.
– Это Хелен? – предположил Юлиан.
– Не думаю, что её голос за несколько дней стал настолько мужественным.
Юлиан нахмурил глаза и отправился к телефону. Неожиданные звонки никогда не приводят к хорошему, поэтому изначально стоило готовиться к худшему. Снова на кого-то напали? Юлиану срочно нужно куда-то идти в девять вечера? Может быть, сам Джампаоло Раньери вспомнил о своём внуке?
Отбросив дурные мысли, он наконец поднял трубку и представился:
– Юлиан Мерлин.
– Детектив Ларссон, – послышался грубый голос с другой стороны линии.
Юлиан помнил его – им приходилось ранее общаться по телефону.
– Чем могу помочь вам? – поинтересовался он.
– Вас желает видеть инспектор Глесон.
Юлиан посмотрел на часы. Время был совсем неподходящим для приключений.
– Хорошо, я заеду завтра после учёбы, – сказал он.
Вспомнив обещание навещать Глесона каждый день, Юлиан осознал, что нарушил его едва ли не сразу.
– Он требует, чтобы вы приехали сейчас, – настоял Ларссон.
– Время позднее.
– Я сейчас в больнице. Мистер Глесон сообщает, что более подходящего времени не представится. Он намерен сообщить вам кое-что важное.
– С ним всё в порядке?
– Состояние стабильное. Приезжайте как можно быстрее.
