Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена - Микаэл Геворгович Абазян

— По ходу читки Максимилиан и Минервино будут корректировать свет прожекторов, подсветку, пробовать фильтры. Они большие мастера своего дела и знают что и когда можно пробовать, не нарушая естественный ход репетиции. Однако им не чужды эксперименты в реальном времени, поэтому если вдруг что-то из их действий вам покажется неуместным не спешите осуждать их в непрофессиональности, ведь может статься, что это мы что-то да где-то не улавливаем. У Макса и Минни сейчас начинается репетиция особого рода, за которой, я уверен, вам будет приятно наблюдать. И не судите их строго.

В зале воцарилась тишина, которую не посмел нарушить даже Томми, который умылся, только что закончил переодеваться и был готов к выходу. По существу, у него еще оставалось немало дел на сегодня, но Ленни успел до начала читки разъяснить ему ситуацию и разрешил прогулять половину рабочего дня. После недолгой паузы Филипп сделал глубокий вдох и кивнул. Перевернув титульный лист, Я'эль, несколько озадаченная специальным указанием с ее именем, начала читать.

«Подходите ближе, если вам интересно послушать историю, которая не оставляет меня в покое вот уже несколько лет с того времени, когда я впервые ее услышал…»

Молчаливое удивление снова нарисовалось на лице Я'эль, но она не запнулась и продолжила.

«Садитесь поудобнее, ведь если она вам до времени не наскучит, то будет очень кстати не беспокоиться о поиске вакантного кресла ближе к ее концу. Дожевывайте побыстрее ваш гамбургер, иначе скоро вы будете выглядеть нелепо, вытирая ладонью свои жирные губы. А теперь выберите одну из стран Ближнего Востока и представьте себе в ее столице огороженный высокой стеной с неброскими, но мощными воротами богатый дом, возвышающийся над окружающими его домами поменьше, которые, словно в трепетном уважении, отдалились от него и с интересом наблюдали за происходящими в нем событиями.

Хозяин этого дома — знатный и глубоко всеми уважаемый человек по имени Гиваргис, отец двоих сыновей. Старшего зовут Дариуш, младшего — Омид. Вот, казалось бы, и все основные персонажи истории, за судьбами которых мы будем наблюдать. Однако в реальной жизни все может перевернуться с ног на голову если на жизненном пути появится та или иная незначительная на первый взгляд фигура. Иногда об этом говорят: «Все изменилось по воле случая». Но обладает ли случай волей?»

— Как вы думаете, коллеги, чем закончится сегодняшняя репетиция? — без всякого самомнения спросил Маленький Риск у так же послушно занявших свои места Большого Страха и Здоровой Дерзости. — Сможет ли он…

— Меня больше волновало то, как она начнется, — спокойным голосом прервал его первый. — Мы ведь прекрасно понимаем, что наша заслуга в том, что произошло за эту неделю, мягко говоря, немала. Так что в этом я позволю себе — и вам порекомендую — не сомневаться: он сможет. Но вот сейчас мне кажется, что я получил ответ и на интересующий меня вопрос. Заметьте, еще позавчера у него не было этой идеи.

— Здесь и Сейчас… Не то, чтобы он стал злоупотреблять своими привилегиями, — задумчиво продолжила Здоровая Дерзость. — Пусть вмешивается, пусть дает надежду, но только пусть не создает иллюзию того, что он может делать это вечно. Мы прекрасно понимаем, что нарушать его планы нам не дано, и что даже если мы и создаем то или иное настроение он всегда вправе брать его за основу, за данность и действовать по своему усмотрению. Но и он должен понимать, что ему опасно становиться осязаемым, контролируемым, а там уже и рукой подать до перспективы быть пойманным и превратиться в какой-нибудь натюрморт.

— Уж как знать, — многозначительно заметил Большой Страх, приподняв левую бровь и склонив голову вправо. — В такие моменты творческие люди говорят, что их якобы посещает муза. А ведь в действительности они попросту попадают в точку, в которой сходится множество их возможных состояний, в которых они бывают способны обрести себя, нащупать свою сущность и ощутить — смешно сказать — Счастье.

— Но ведь каждый из них может достигнуть этого состояния, — справедливо заметил Маленький Риск.

— Да, — согласно кивнул Большой Страх, — просто у творческих личностей это все выражается в создании чего-то нового, в наполнении их собственного и окружающего их миров чем-то новым, ранее не существовавшим. Потом они все, конечно же, умирают, но свидетельства обретения ими Счастья будут жить.

— А после прохождения ими этой самой точки они… — вопросительно посмотрел на собеседника Маленький Риск.

— …снова опускаются, как они сами говорят, на землю. Ничего плохого, кстати, в их земле нет, но они нередко незаслуженно отождествляют ее с чем-то, что лишено вдохновения, смысла, любви. Они вообще много чего незаслуженно отвергают, а иным вещам придают слишком большое значение.

— Оттого и теряют жизненную искру, — печально добавила Здоровая Дерзость.

— Увы, так оно и есть. Все они знают и понимают значения таких слов, как «страх», «риск», «дерзость», «лень», «зависть», и значения эти довольно четкие. Что же касается «счастья», то у каждого из них бывает множество определений, постоянно меняющихся, совершенствующихся или самими же ими отвергаемых. Взрослея, они, сначала высокопарно, с насмешками и иронией, а после уже и в недоумении и даже в отчаянии, пытаются ответить на вопрос «в чем смысл жизни?», всю свою жизнь гонятся за уходящим автобусом. Не все из них дают себе отчет в том, что обретение счастья и понимание смысла жизни связаны друг с другом определенной связью, и далеко не многие из них способны поймать тот самый момент, в котором различные их сущности ликуют и радуются, творят и создают, любят и дарят любовь. Именно в этот момент они бывают по-настоящему счастливыми — именно в Этот Момент и именно в Этом Месте.

— Не много ли привилегий было дано Здесь и Сейчас? — задал Маленький Риск еще один вопрос, который прекрасно бы смотрелся на первых страницах главы «Часто Задаваемые Вопросы» в СЭКДе — «Справочнике для Эмоций, Качеств и Действий».

— Вполне достаточно для того, чтобы выполнить свою функцию. Нас, коллеги, люди ощущают постоянно. Именно рискуя, дерзая или страшась чего-то они в основном и заканчивают свои жизни. А вот если им посчастливится покинуть их бренный мир в тот коротенький, ускользающий момент, когда они светятся от обретения своего