Пир мудрецов - Афиней

А Феникид с Тавреей за угря.

31. Оратор Демосфен [XIX.229] бранит за распущенность и [e] чревоугодие некоего Филократа, {82} скупавшего девок и рыбу на деньги, вырученные от продажи родины. Гегесандр рассказывает [FHG.IV. 416], что когда кто-то спросил обжору Диокла, какая рыба лучше, угорь или морской окунь, тот ответил: "Первый хорош вареным, второй - жареным". Лакомкой был и Леонтей, трагический актер из Аргоса, ученик Афиниона. {83} Как пишет Амарант в книге "О театре", он был рабом мавританского царя Юбы, {84} и однажды после его неудачной игры в трагедии "Гипсипила" Юба сочинил следующую эпиграмму:

{82 ...некоего Филократа... — Речь идет о Филократе, заметной фигуре в политической жизни Афин времен Демосфена, стороннике Филиппа Македонского. В 346 г. до н.э. посольство афинян во главе с Филократом заключило с Филиппом мир (так называемый Филократов мир), который Демосфен называл предательским («О предательском посольстве». 229). То же замечание со ссылкой на Демосфена, о пристрастии Филократа к рыбе, мы находим в «Застольных беседах» (IV.4.668a-b): «Демосфен упоминает о том, что Филократ полученные за предательство государственных интересов деньги тратил «на девок и рыб»: этим показана и его безнравственность и обжорство» (пер. Я. М. Боровского).}

{83 Афинион — трагический поэт из Афин, живший, судя по упоминанию Юбы у Амаранта, в I в. до н.э., известен только из этого места у Афинея. От его сочинений не сохранилось никаких фрагментов.}

{84 ...мавританского царя Юбы... — Юба II (30 г. до н.э. — ок. 22 г. н.э.), сын Юбы I, получил воспитание в Риме. Дружески расположенный к нему Октавиан сделал Юбу царем сначала Нумидии, а потом Мавритании. Был ученым историком и грамматиком, автор сочинений по истории (история Сирии, Ливии, Аравии и Рима до времен Суллы на греческом языке), живописи, грамматике и истории театра. Современники высоко ценили дарование Юбы, в Афинах рядом со статуей Хрисиппа ему была поставлена статуя (Павсаний. 1.17.2). Его неоднократно цитирует Афиней. Ср. 229с.}

Я, Леонтей, мной вещает поэт, артишоки любивший, {85}

{85 ...поэт, артишоки любивший... — Текст в этом месте, очевидно, испорчен; перевод предположительный; употребленное здесь слово κεναρήφαγος больше нигде не встречается, перевод предположительный.}

Но не надейся во мне внять Гипсипилы печаль. {86}

{86 ...Гипсипилы печаль. — Несчастная судьба Гипсипилы, дочери лемносского царя Фоанта, возлюбленной Ясона, няньки маленького Офелта (Архемора), дала сюжет целому ряду трагедий. Среди них «Гипсипила» Эсхила, «Лемниянки» Софокла, сохранились фрагменты «Гипсипилы» Еврипида.}

Прежде был другом я Вакху, и уши его золотые

Не наслаждались ничьим пением так, как моим.

Ныне жаровни на ножках, горшки, сковородки сухие

(344) Гласа лишили меня, преданного животу.

32. Гегесандр рассказывает также [FHG.IV.417], что однажды большой любитель рыбы Фориск никак не мог отрезать от рыбы, сколько хотел, но всякий раз прихватывалось гораздо больше; тогда он воскликнул [Софокл. "Антигона".714]:

Противящийся - с корнем исторгается!

и уничтожил всю рыбину. Бион же, после того как кто-то оторвал от рыбы верхнюю половину, перевернул остаток и уничтожил его дочиста, приговаривая [Еврипид. "Вакханки". 1129]:

Ино с обратной стороны набросилась. {87}

{87 Ино с обратной стороны набросилась. — Точная цитата из «Вакханок» Еврипида (1129). Поедая рыбу, Бион в шутку уподобляет себя разъяренным женщинам, в исступлении рвущим на куски Пенфея. Ино — сестра матери Пенфея Агавы.}

Когда у лакомки Диокла умерла жена и тот стенал на поминках, не [b] переставая уписывать за обе щеки, хиосец Феокрит сказал ему: "Перестань хныкать, негодник, это же мешает тебе обжираться". Позднее, когда Диокл уже проел все свои земли и, проглотив однажды горячую рыбу, принялся кричать, что у него горит всё нёбо, {88} Феокрит сказал: "Тебе остается выпить еще и море - и ты уничтожишь все три стихии: землю, небеса и море".

{88 ...горит всё нёбо... — Далее следует игра слов: «небо» и «нёбо» обозначались одним словом ου̉ρανός.}

[с] Клеарх в "Жизнеописаниях" описывает одного рыбоеда [FHG.II.308]: "Технон, старинный флейтист, когда умер флейтист Харм (большой любитель рыбы), совершил на его могиле жертву жареными рыбешками".

Любителем рыбы, как пишет Линкей Самосский, был и поэт Алексид; когда какие-то зубоскалы спрашивали, чего бы он охотнее всего поел, Алексид ответил: "Жареных болтунов {89} (σπερμολόγοι)". 33. Был рыболюбом и трагический поэт Нотипп, {90} о котором Гермипп пишет в "Мойрах" [Kock.I.236]:

{89 ...«Жареных болтунов»... — Игра слов: σπερμολόγοι означает одновременно болтунов (букв, «собирающие сплетни») и птиц (букв, «собирающие семена»; у Аристотеля в «Истории животных» — грачи). Философы в Афинах называли так апостола Павла (Деяния апостолов. 17:18).}

{90 Нотипп — никаких подробностей о поэте Нотиппе, так же как и трагическом актере Минниске из следующих стихов комика Платона, неизвестно.}

[d] Если б эта порода людская на нас

походила в уменье сражаться,

И вели б их гигантский зажаренный скат,

да свиной бок, то дома оставить

Можно было бы всех остальных, и Нотипп

в одиночку охотно пошел бы.

Ибо он и один проглотил бы легко

всю Пелопоннесову тушу. {91}

{91 ...Пелопоннесову тушу. — т. е. сам Пелопоннес, который сравнивается здесь с огромной рыбиной.}

Что это именно поэт Нотипп, видно из Телеклидовой комедии "Гесиоды" [Kock.I.214].

Платон в "Отребье" высмеивает за чревоугодие трагического актера Минниска [Kock.I.642]:

- Вот для тебя есть Орф от Анагирунта.

- Я знаю, дружит с ним Минниск халкидянин.

[e] - Ты верно говоришь.

За это же высмеивают прорицателя Лампона {92} Каллий в "Скованных" [Kock.I.697] и Лисипп в "Вакханках" [Kock.I.702]. Кратин упоминает его в "Беглых рабах" [Kock.I.30]:

{92 Прорицатель Лампон — знаменитый предсказатель времен Перикла, освятитель Фурий на месте Сибариса в Южной Италии (Лукания). Его высмеивал Аристофан в «Птицах» (521). Лампон упоминается в III кн. «Риторики» Аристотеля.}

Лампона, кого не мог

Декрет удержать ни один от пира дружеского, -

добавляет:

Отрыгивает опять,

[f] Ведь жадно он жрет всё, что есть; за султанку стал бы драться.

34. Гедил, перечисляя в своих эпиграммах лакомок, упоминает некоего Федона:

...Федон ведь сумел принести капусту морскую,

К ней еще вдосталь колбас. Столь ненасытен арфист.

В следующих стихах - Агида:

Сварена рыбка - засов на дверь наложи поскорее,

(345) Как бы Агид не пришел, чашек и мисок Протей. {93}

{93 Протей — морское божество; обладал способностью принимать облик различных существ.}

Он ведь водой и огнем и чем хочешь предстанет...

...........................

Знаю, сюда прибежит, подобно Зевсу, когда тот

Ливнем златого дождя {94} в миску Акрисия тек.

{94 ...подобно Зевсу... / Ливнем златого дождя... — Миф о Данае. Акрисий — сын Абанта, брат Прета, аргосский царь. Акрисий запер свою дочь Данаю, чтобы избежать рождения внука, — тот, как было предсказано, должен был убить его. Однако Зевс, превратившись в золотой дождь, проник к Данае, и она родила Персея. Образ всепроникающего золотого дождя, как и образ Протея, лучше всего подходит для обжоры, преодолевающего любые препятствия на пути к лакомым блюдам.}

Таким же образом высмеивается и некая женщина Клио:

Ну и жадна ты, Клио! Не могу тебя видеть. Одна ешь!

[b] Угорь перед тобой, драхма ему вся цена.

Дай только мне поясок или серьгу, или залог подороже,

Или еще что-нибудь... Лишь бы не видеть... Молчу.

Ты - Медуза моя. Каменеть же, несчастный, я стану

Не от Горгоны, {95} поверь! Угорь для чаши готов!

{95 Каменеть... я стану / Не от Горгоны... — Согласно мифу, под взглядом Медузы Горгоны все живое обращалось в камень. Персей, убивший Горгону, смотрел на ее отражение в медном щите (Аполлодор. ΙΙ.4.2).}

35. Аристодем пишет в "Забавных записках" [FHG.III.310], что лакомка Эвфранор, услышав, что другой лакомка умер, проглотив горячий кусок [с] рыбы, воскликнул: "О смерть, ты святотатец!" Когда перед рыболюбами Киндоном и Димилом поставили блюдо с главком и больше ничего, то Киндон вцепился в рыбий глаз, а Димил в его собственный глаз и затеял драку, крича: "Отпусти, тогда и я отпущу!" Однажды на пиру вынесли прекрасное рыбное блюдо, и Димил, чтобы съесть его одному, плюнул в него.

[d] Зенон Китайский, основатель Стой, обедал у одного чревоугодника, с которым он долго жил рядом, как рассказывает Антигон Каристийский в жизнеописании Зенона. Случилось так, что на стол подали большую рыбу и больше ничего. Зенон взял рыбу с блюда, как будто собирался съесть ее целиком, а когда хозяин глянул на него с изумлением, сказал: "А что же, по-твоему, чувствуют твои соседи, если ты моего обжорства и один раз не смог вынести?" Истр же рассказывает, что поэт Херил {96} получал от Архелая {97} четыре мины в день и все их тратил на лакомства, потому что [e] был чревоугодником. Небезызвестны мне также и рабы-рыбоеды, о которых упоминает Клеарх в сочинении "О песчаных пустынях" [FHG.II.325]. Он пишет, что египетский царь Псамметих {98} содержал рыбоедов, желая отыскать с ними источники Нила, а других рабов приучал не пить воды, желая исследовать ливийские пустыни (из них выжили только немногие). Известно мне также о быках из окрестностей фракийского Моссина, кормящихся рыбой, которую бросают им в ясли. Феникид же бывало приговаривал, разнося рыбу только уплатившим складчину, что море принадлежит всем, но рыба в нем - только тем, кто за нее заплатил.