Иностранные формирования Третьего Рейха - Сергей Игоревич Дробязко

националистическая партия — Усташа. Уже в первые месяцы существования НГХ по всей стране начались акции массового уничтожения сербского населения и православных священников. Убийства сербов и гонения на православие вызывали возмущение у русских эмигрантов, но эмигрантская община стояла перед необходимостью налаживать отношения с новой хорватской властью, которая, по мнению многих, на долгие годы обосновалась на Балканах. Официальным представителем Русской эмиграции в Хорватии стал Георгий Юльевич Ферхмин{1105}. Он был признан как таковой не только хорватским правительством, но и германскими оккупационными властями. В связи с особым положением Хорватии начальником IV отдела Русского общевоинского союза (РОВС) генерал-лейтенантом Иваном Гавриловичем Барбовичем было принято решение о создании на территории НГХ независимого хорватского отдела РОВС{1106}. Начальником этого отдела генерал Барбович назначил генерал-лейтенанта Даниила Павловича Драценко. Последний был представлен Ферхминым немецким и хорватским властям и признан ими в качестве главы Русской военной эмиграции. Кубанский войсковой атаман генерал-майор Вячеслав Григорьевич Науменко назначил полковника Павла Степановича Есаулова своим представителем на территории НГХ.

В Сербии, где проживало много русских эмигрантов, в июне 1941 г. было создано Бюро по защите интересов Русской эмиграции. Его главой был назначен генерал-майор Михаил Федорович Скородумов. Однако уже в сентябре 1941 г. он возглавил формирование Русского корпуса, а затем был арестован — поводом стало его обещание привести подчиненных в Москву. Вместо генерала Скородумова главой бюро был назначен генерал-майор Владимир Владимирович фон Крейтер. Именно Сербия стала местом формирования Русского корпуса, а русские эмигранты в этой стране — его основой.

Войны, потрясшие Европу накануне Второй мировой, значительно изменили структуру эмигрантских военных организаций да и самой эмиграции в целом. Кроме того, участие эмигрантов в военных конфликтах продемонстрировало, что долгие годы изгнания не отбили желания у солдат и офицеров белых армий бороться с большевизмом. В годы испанской гражданской войны (1936–1938 гг.) в рядах армии националистов был организован небольшой отряд из русских эмигрантов, половину отряда составляли активисты РОВСа. Через несколько месяцев после победы националистов в Испании началась советско-финская война. Прошли считаные дни с начала войны, и туда устремились представители русской эмиграции. В Финляндии эмигрантам впервые удалось увидеть такое количество подсоветских людей, взятых в плен финской армией. Вскоре при помощи эмигрантов из пленных стали формироваться добровольческие отряды, получившие название — Русские национальные отряды. Таким образом, в преддверии Второй мировой войны Русская эмиграция еще раз продемонстрировала свою готовность бороться с коммунизмом, а в последнем случае и сотрудничать с подсоветскими людьми.

Накануне нападения Германии на СССР, 21 мая 1941 г., генерал фон Лампе обратился с посланием к главнокомандующему сухопутными войсками генерал-фельдмаршалу Вальтеру фон Браухичу. В послании фон Лампе передал себя и возглавляемое им ОРВС в распоряжение Верховного командования Вермахта и просил «дать возможность принять участие в борьбе» с коммунизмом{1107}. Месяцем позже Германия напала на СССР. Узнав о нападении, начальники отделов ОРВС и РОВС активизировали свои контакты с представителями Германии. Генерал Абрамов, по-прежнему возглавлявший III отдел РОВС, обратился к представителям Германии с предложением использовать эмигрантов в борьбе с коммунистами, а глава Юго-восточного отдела ОРВС (ранее VI отдел РОВСа) капитан 1-го ранга Яков Иванович Подгорный на приеме у заместителя имперского протектора Богемии и Моравии Рейнгарда Гейдриха также заявил о готовности русской эмиграции принять участие в борьбе с коммунизмом{1108}. Немцы вежливо благодарили, но пока отказывались от помощи. 30 июня 1941 г. в Берлине состоялось совещание с участием представителей ОКВ, войск СС, министерства иностранных дел Германии и др. организаций. В ходе этого совещания обсуждались основные вопросы по формированию иностранных добровольческих частей. На нем было принято решение пока отказаться от предложений эмигрантов. Тем временем, не получив ответа на свое майское обращение, генерал фон Лампе вторично обратился к Браухичу, а также передал письмо лично для Гитлера в руки шефа канцелярии рейхспрезидента Отто Мейснера 5 июля 1941 г.

Через несколько дней после вторжения немцев в СССР начальники отделов РОВС и ОРВС объявили регистрацию добровольцев для службы на Восточном фронте. В оккупированной зоне Франции было зарегистрировано более 1500 офицеров-эмигрантов, «изъявивших желание безоговорочно участвовать в борьбе против большевизма»{1109}. Интересно отметить, что около 200 офицеров, набранных во Франции, почти сразу же отбыли на фронт. Вопреки ожиданиям эти офицеры не использовались как одно подразделение, а были распределены по немецким частям в качестве переводчиков — зондерфюреров (Sonderfuhrer). Наблюдая за процессом создания европейских добровольческих формирований, эмигранты начинали беспокоиться и проявлять нетерпение. Для примера возьмем одно из эмигрантских писем конца июля 1941 г.: «Нет сил терпеть, прошу покорно Вашего совета, есть ли надежда ждать организацию или идти добровольцем в чужой легион. Я бронепоездник с «Иоана Калиты», был в Галлиполи. Если скоро предпримите что-нибудь, хорошо, подожду, если же нет, уезжаю к кому бы то ни было, только к врагам большевиков»{1110}.

Таких нетерпеливых в одной только Франции оказалось приличное количество. Узнав о формировании Легиона французских добровольцев (LVF; см. в главе «Франция») русские эмигранты, имевшие французское гражданство, стали вступать в его ряды. Большинство эмигрантов были ветеранами французского Иностранного легиона. Русскими добровольцами была укомплектована 3-я рота 1-го батальона Л ВФ, ее командиром был лейтенант Иностранного легиона Коптев. Командиром 4-й роты был лейтенант Адамович, а заместителем командира 1-й роты — лейтенант Юревич{1111}. Таким образом, на момент создания ЛВФ, вернее его 1-го батальона, одна из его рот была сформирована из русских эмигрантов, а двумя командовали русские офицеры-эмигранты. В состав ЛВФ вступили и кавказские эмигранты — 40 грузинских добровольцев, и некоторое количество армянских добровольцев{1112}. Вместе с арабскими добровольцами и несколькими неграми личный состав легиона представлял собой очень красочную картину. По прибытии в Дебицу немцы потребовали заменить русских офицеров на французов, а также сократить количество русских в легионе. Русские командиры рот были заменены на французских офицеров, но простые легионеры остались продолжать службу{1113}.

Тем временем в Хорватии генерал Драценко жестко высказал свою позицию по поводу начавшейся войны: «Эту борьбу, а не туманное философствование ведут народы Европы во главе с Германией и ее Вождем и нам, русским националистам и патриотам, сейчас по пути только с ними»{1114}. Вскоре Драценко отдал приказ о регистрации солдат и офицеров для участия в начавшейся борьбе с коммунизмом. Для службы зарегистрировалось более 1500 человек. Подавляющее количество записавшихся было офицерами: 2 % были генералами, 15 % — штаб-офицерами, 40 % — обер-офицерами, 22 % — унтер-офицерами, 16 % — нижними чинами, 3 % — военными чиновниками, 2 % — военными