Муссон - Уилбур Смит

На стене мавзолея была табличка с надписью, и Дориан старательно расшифровал вязь букв:

«Абд Алла Мухаммад Али, умер в год пророка 120».

Мавзолей представлял собой высокий купол с бронзовым полумесяцем на вершине; купол позеленел от времени. Под ним открытая терраса для молитв выходила в сторону Каабы в Мекке.

На одном краю террасы — открытая цистерна для сбора дождевой воды, чтобы верующие могли совершить обряд вудуг, ритуальное омовение перед молитвой. Теперь цистерной не пользовались, а по вечерам она привлекала стаи диких птиц.

Ясмини и ее подруги из числа сводных сестер любили играть на этой террасе. Здесь они сплетничали, болтали, смеялись, затевали фантастические игры, наряжали своих ручных животных в детскую одежду и нянчили их, изображали хозяйственные заботы и «варили» еду для воображаемых семей.

Дориан добрался до подножия лестницы, ведущей к террасе, когда крик наверху заставил его остановиться. Он узнал голос Ясмини, и его поразила боль, звучавшая в этом голосе. Он бросился вперед и, подгоняемый ужасными криками, все более истошными, взлетел наверх.

Шайтанка, зеленая мартышка, сидела на верху купола старого мавзолея. Когда ей надоедало изображать дитя человека и кутаться в одежду, она убегала в это свое любимое место, где Ясмини не могла ее достать.

Теперь она сонно почесывалась под мышками, прикрыв голубыми веками большие карие глаза. Каждые несколько минут она покачивалась и едва не падала со своего насеста, но просыпалась, мигала и смотрела на сад внизу.

Неожиданно она учуяла нечто такое, что заставило ее проснуться: печенье с корицей. Во всем свете не было ничего, что Шайтанка любила бы больше. Она встала во весь рост, используя длинный хвост, чтобы удерживать равновесие на закругленной поверхности купола, и жадно осмотрелась.

Сквозь кусты по тропе прошли два мальчика. Даже издали Шайтанка видела, как движутся их челюсти; более крупный мальчик нес закрытое серебряное блюдо. Шайтанке не нужны были глаза, чтобы понять, что на этом блюде. Она негромко, алчно зацокала, скользнула по куполу вниз и свесилась с ветки дерева, крона которого нависала над террасой.

Скрытый за густой листвой, Дориан наблюдал, как два мальчика сели в укромном уголке сада и поставили между собой серебряное блюдо. Заян аль-Дин поднял крышку, и Шайтанка напрягла хвост и закатила глаза, увидев груду желтых лепешек. Она разрывалась между жадностью и страхом. Обезьянка слишком хорошо знала Заяна аль-Дина. Под глазом у нее остался шрам от удара камнем: Заян отлично стрелял из пращи. С другой стороны, лепешки с пылу с жару, еще не остыли, и их аромат оказался непреодолимым искушением.

Шайтанка спустилась с дерева, стараясь, чтобы ствол был между нею и мальчиками. Добравшись до земли, она выглянула из-за ствола. Убедившись, что на нее не смотрят, она выскочила из-за ствола и метнулась по лужайке. Из глубины куста она снова посмотрела. Надула щеки и наморщила нос. Здесь запах корицы стал гораздо сильнее.

Обезьянка видела, как Заян взял лепешку и откусил от пышного желтого наслаждения.

Вторым мальчиком был аль-Малик Абубакер, один из многочисленных сводных братьев Заяна аль-Дина. Он встал, небрежно направился к казуарине — дереву, росшему у внешней стены, и показал на его ветви.

— Там гнездо ястреба, — крикнул он Заяну. Тот встал и вперевалку направился к нему. Запрокинув головы, они стояли спиной к блюду и разговаривали о гнезде вверху.

— Может, это сокол-сапсан, — с надеждой сказал Заян аль-Дин. — Когда птенцы оперятся, мы сможем их забрать.

Шайтанка набралась храбрости. Она выскочила из куста и серой молнией преодолела открытое пространство. Добралась до блюда и набрала в обе лапы липкого печенья.

Она принялась набивать печеньем защечные мешки, так что те раздулись и едва не лопались. Половина печенья все равно оставалась на блюде, и обезьянка попробовала взять его в лапы, но не сумела; она выронила те, что держала, и начала снова.

— Обезьяна! — закричал Заян, и Шайтанка поняла, что обнаружена. Торопясь убежать, она опрокинула блюдо и бросилась назад, к спасительному дереву. Шайтанка бежала, оставляя за собой след из крошек.

Поднявшись по стволу до первой ветки, Шайтанка нагнула голову и оглянулась. Мальчики были совсем близко. Они гневно кричали:

— Шайтан!

— Дьявольская обезьяна!

— Свинья!

Шайтанка поднялась на вершину и села в развилке.

Здесь она почувствовала себя в безопасности и начала жевать остатки печенья, которые пережили бегство и подъем на дерево.

Внизу Заян открыл сумку и достал пращу. Он размотал кожаные ремни и растянул их между расставленными руками, потом выбрал круглый камешек и вложил в гнездо на конце двойного ремня. Обошел вокруг ствола так, чтобы хорошо видна была Шайтанка.

Обезьянка наклонила голову, выпучила глаза и скорчила гримасу, стремясь испугать мальчика.

— Я тебя проучу — закаешься красть мое печенье, — пообещал Заян и начал вращать оружие перед броском. Праща описывала круги над его головой, набирая скорость, ремни засвистели в воздухе; затем в точно рассчитанный момент Заян выпустил камень. Камень летел со свистом, он приближался так быстро, что Шайтанка не могла увернуться. Снаряд попал обезьянке в левую лапу ниже локтя. Послышался хруст сломанной кости.

Шайтанка закричала и высоко подпрыгнула, сломанная лапа повисла. Падая, обезьянка пыталась ухватиться за ветку, но лапа не слушалась, а схватиться второй лапой она не успела и сделала это только на полпути к земле.

Мальчики кричали и возбужденно приплясывали.

— Ты в нее попал, Заян! — восторженно кричал Абубакер.

— Я убью тебя, вор, шайтан!

Заян вкладывал в гнездо пращи второй камень. Шайтанка, цепляясь одной лапой, начала снова подниматься на дерево. Добравшись до длинной ветви, которая протянулась над террасой, она завизжала от боли.

Заян выпустил второй камень. Тот просвистел в воздухе и попал в ветку прямо под грудью Шайтанки. Обезьянка подскочила и побежала к концу ветки; сломанная лапа свисала и раскачивалась. Она знала, где сможет найти защиту. Ясмини услышала ее крики и, не зная, в чем их причина, тревожно звала обезьянку:

— Шайтанка! Что с тобой, маленькая? Иди к маме.

Шайтанка с ветки прыгнула на руки к Ясмини, вопя от боли и ужаса.

— Пойдем! — крикнул Заян Абубакеру. — Найди хорошую палку! Мы ее прикончим!

У подножия лестницы садовники оставили груду бамбуковых стеблей. Мальчики схватили по палке и побежали вверх по лестнице.

Первым, пыхтя и смеясь, до террасы добрался Заян. Он остановился перед Ясмини, державшей на руках обезьянку.