Аналогичный мир (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна

— Дать тебе ещё воды? — спросила миссис Стоун. Он только молча поглядел на неё, и она усмехнулась. — Дайте ему воды, Джен. Если не побоитесь подойти.

— Не побоюсь.

Женя встала из-за стола и подошла забрать стакан. Он сразу опять как-то свернулся клубком. Женя взяла стакан, отошла к окну, налила остатки воды из леечки и подошла к нему.

— Возьми, выпей.

Он молчал, вздрагивая всем телом.

— Поставьте и отойдите, Джен. Не пугайте его.

Женя пожала плечами и поставила стакан на пол. Вернулась к своему столу. Он осторожно исподлобья взглянул на неё, на миссис Стоун и взял стакан. Теперь он пил медленно, маленькими глотками. Допил, поставил стакан на пол, взял лежащий на полу скомканный ещё влажный платок и вытер лицо. Внимательно посмотрел на миссис Стоун.

— Оставь себе, — поняла она невысказанный вопрос.

— Спасибо, мэм, вы очень добры, мэм, — он осторожно вытер мокрым платком грудь и спрятал его куда-то за пояс.

Женя прислушалась к далёким, еле слышным крикам.

— Это они всё ещё его ищут?

— Зачем? — миссис Стоун вынула из машины лист и заложила следующий. — Вы же слышали. Четыре эла и два джи. И заказы на жёсткую работу. Шесть изнасилований. Вполне достаточно, чтобы поднять весь город и вырезать всех цветных. Всех, кого они сочтут нужным.

— Так это… — стало доходить до Жени.

— Да, Джен. Во всём мире это называется провокацией. И погромом. И только у нас это разумные меры с минимальными потерями, — она посмотрела на мулата. — Ну и что ты думаешь делать. На улицу тебе нельзя.

— Мэм, позвольте мне остаться до темноты, мэм, — он смотрел на неё с таким выражением мольбы, что Женя опустила глаза на клавиатуру. — Стемнеет, и я уйду. Я буду совсем тихо сидеть, мэм, с места не сойду.

— И куда ты пойдёшь? Опять… к хозяйке?

— Она моя хозяйка, мэм, — и совсем тихо. — Я дал ей клятву, мэм.

— Клятву? — миссис Стоун изумлённо подняла брови. — Впервые слышу. Что это?

Она не договорила. Быстрые громкие шаги по коридору, от сильного толчка отлетела слабая задвижка, и в комнату ворвался тяжело дышащий Рассел.

— Джен! Как вы?! — увидел миссис Стоун. — Приветствую вас, — и тут его взгляд скользнул по стакану на полу, он медленно повернулся и увидел мулата. — Ого! Вот и шестой. Как ты попал сюда, парень?

При его появлении мулат сразу вскочил на ноги и прижался к стене.

Рассел выглянул в коридор и прикрыл дверь, шагнул к мулату, наступив по дороге на стакан. Услышав хруст стекла, тот ещё сильнее вжался в стену.

И всё дальнейшее стало для Жени каким-то невероятно ярким и чётким сном, когда всё видишь, слышишь, и понимаешь, но ничего не чувствуешь и ничего не можешь сделать.

— Иди сюда, парень, — весело сказал Рассел. — Иди-иди, выползай… таракан.

Мулат оторвался от стены и вышел из щели между шкафами, встал перед Расселом, заложив руки за спину и опустив голову. Рассел сильно, хлёстко ударил его по лицу.

— Ему, значит, кричат, велят стоять, за ним белые гонятся, а он вон куда заскочил. Ты ж сюда только что забежал, не так, что ли?

Рассел ударил его кулаком в живот, так что тот медленно осел на пол и скорчился. Тут же последовал удар носком ботинка в лицо.

— Как застукали тебя, так ты и побежал, и бегал всё, пока дверь открытую не увидел. Так, парень? Не слышу, падаль!

— Да, сэр, — хриплым стоном вырвалось из разбитого рта.

— Так что не ври, парень. Погань рабская.

Рассел прислушался к далёкому смутному шуму и ударил мулата ногой. Опять в лицо. Кудрявая голова катнулась от удара, и Женя увидела на паркете тянущуюся ото рта тёмно-красную струйку крови. Рассел снова прислушался, улыбнулся.

— Ничего, подашь голос. На спину! Руки за голову!

И Женя опять услышала этот захлёбывающийся шёпот-крик.

— Нет, не надо, сэр, мне и так больно, не надо, сэр, нет, пощадите…

Но, шепча, умоляя, мулат лёг на спину, закинув руки за голову.

— Ноги разведи! Шире! И не вздумай прикрываться, падаль.

— Нет! Нет, сэр, пощадите!

И с той же ужасающей чёткостью Женя видит, как Рассел отводит ногу и с размаху, как по футбольному мячу, бьёт мулата в пах. И страшный нечеловеческий вопль разрывает ей уши. Она зажимает их руками, но всё равно слышит этот крик, и топот множества ног по коридору не заглушает его. В комнату вваливаются какие-то люди. И Рассел со смехом рассказывает, как он шёл по улице и увидел убегающего, вот этого и побежал за ним, а тот как вильнёт сюда и по коридору, бежит, двери дёргает, нашёл незапертую и ввалился. Хорошо, что он поспел вовремя, а то этот бог знает, что ещё бы натворил. И её спрашивают, не испугалась ли она, и сочувствуют. А она всё слышит этот вопль. И вдруг появляются два русских офицера с пистолетами, и толпа как-то сразу исчезает, выдавливается в коридор. И остаются Рассел, Норман, русские, мулат на полу, и она с миссис Стоун за своими столами.

— Это насильник, — объясняет Норман русскому. — Он изнасиловал женщину. Он преступник. По вашим законам тоже преступник.

— Мы заберём его, — говорит с сильным акцентом один из русских, убирая пистолет, и уже по-русски второму. — Вызови машину с конвоем, — и опять по-английски. — Самосуд запрещён. Если он совершил преступление, он будет наказан.

Сколько проходит времени? Годы? Секунды? Но входит второй русский с двумя солдатами.

— Встать!

Мулат со стоном переворачивается на живот и, вскрикивая от боли, встаёт на четвереньки, на колени… И вдруг вот так на коленях ползёт к столу миссис Стоун.

— Мэм! Скажите им… я не виноват… мэм… меня послали…

Русский солдат ловко хватает его за шиворот и тащит назад.

— Только не ври, — медленно и очень внятно говорит миссис Стоун. — Скажи им всю правду. Ты понял?

— Да, мэм, — почти беззвучно отвечает он и встаёт.

Выпрямиться он не может и стоит, полусогнувшись, прикрывая живот руками.

— Иди, — говорит русский. — Выясним, кто, куда и зачем тебя посылали. Вперёд, — и опять по-русски. — Смотри, чтоб не пристрелили. А то одни трупы и допросить некого.

— Вперёд, — подталкивает мулата в спину солдат.

И глухо вскрикивая от боли, тот идёт к выходу.

И как-то незаметно пустеет комната. И Норман, озабоченно глядя на Женю и миссис Стоун, бросает Расселу.

— Хорошо, что ты успел вовремя.

— Да, — отвечает Рассел, — кажется, я успел.

— Вы очень испугались, Джен? — Норман участливо склоняется над ней.

— Оставь, Норман. Дадим дамам прийти в себя.

Рассел уводит Нормана, закрывает за собой дверь.

И словно не было ничего. Только осколки стакана и пятна крови на полу.

Женя медленно оглядела комнату и громко, по-детски, заревела в голос.

Когда она выплакалась и привела себя в порядок, заговорила миссис Стоун.

— Я вам завидую, Джен. Вы ещё можете плакать.

Её резкий твёрдый голос звучит глухо, почти мягко.

— Собирайтесь, Джен. Нам лучше уйти отсюда.

Женя убрала свой стол. У двери оглянулась на пятна на полу.

— Уборщицы вымоют. Завтра не будет никаких следов, Джен.

— Миссис Стоун, — Женя сглотнула, справляясь с голосом. — Что с ним сделают русские?

— Не знаю. Лучше подумайте о другом. О нас. Что с нами сделают. Не русские. Мы сами.

Миссис Стоун открыла дверь на улицу. Им навстречу встал сидевший прямо на ступеньках крыльца Рассел.

— Я провожу вас, Джен. До свиданья, миссис Стоун.

Миссис Стоун резко кивнула и ушла. А Женю опять взяли под руку и повели. Она попыталась высвободиться, но рука Рассела держала её, не причиняя боли, но очень крепко.

— Оставьте меня, Рассел.

— Я неприятен вам, Джен?

— Да.

— За что же такая немилость? — в его голосе лёгкая усмешка. Так говорят с непослушным ребёнком. — Неужели за то, что я вас спас? Какая неблагодарность!

— Спасли?! От кого?! Он…

— Ш-ш-ш, Джен, не так громко. Бедняга был обречён. Но ему повезло. Русские допрашивают без пыток, а смерть от пули — лёгкая смерть. Ему не придётся мучиться, как тем пятерым.