Срединное море. История Средиземноморья - Джон Норвич

Любопытно, что взяться за оружие на стороне Италии, кажется, императора побудил в конечном счете заговор итальянских патриотов с целью его убийства. Попытка последнего имела место 14 января 1858 г., когда он и императрица направлялись в театр слушать оперу «Вильгельм Телль» и в его карету бросили бомбу. Монарх не пострадал, хотя несколько охранников и просто находившихся рядом людей получили ранения. Руководитель заговора, Феличе Орсини, был хорошо известен как республиканец, организовавший немало заговоров. Ожидая в тюрьме суда, он написал императору послание, которое во всеуслышание зачитал во время открытого суда и опубликовал во французской и пьемонтской печати. Оно заканчивалось словами: «Помните, что, поскольку Италия не является независимой, мир для Европы и вашего величества остается лишь пустой мечтой… Сделайте мою родину свободной, и ее двадцатимиллионный народ будет благословлять вас везде и всегда».

Хотя эти благородные слова и не спасли Орсини от расстрела, но, как представляется, засели в уме Наполеона III, который в середине лета 1858 г. окончательно пришел к мысли о совместной операции по вытеснению австрийцев с Апеннинского полуострова раз и навсегда. Однако он руководствовался не совсем идеалистическими мотивами. Правда, Наполеон искренне любил Италию, и ему нравилась мысль, что мир будет видеть в нем ее освободителя. Но он также знал, что его престиж и популярность падают, и отчаянно нуждался в войне, и притом победоносной, чтобы восстановить их. Австрия являлась единственным потенциальным противником, над которым можно было одержать победу. Далее требовалось обсудить положение дел с Кавуром, и они тайно встретились в июле 1858 г. на маленьком курорте Пломбьер-ле-Бен в Вогезах. Им удалось быстро прийти к соглашению. Пьемонт должен был затеять распрю с герцогом Моденским и ввести войска якобы по призыву населения. Австрия, обязанная помочь герцогу, объявит войну Пьемонту, который обратится за поддержкой к Франции. В обмен он уступит ей Савойю и город Ниццу. Отказ от Ниццы, родного города Гарибальди, был горькой пилюлей для Кавура, но ее приходилось принять в качестве платы за освобождение.

В качестве гарантии соглашения оба монарха пошли на династический брак. Старшей дочери Виктора Эммануила, принцессе Клотильде, предстояло выйти замуж за племянника императора, принца Наполеона. Когда об этих обязательствах стало известно, то нашлось немало тех (особенно в Пьемонте), кого они привели в ужас. Принцесса была в высшей степени умной, благочестивой и привлекательной пятнадцатилетней девушкой, а жених — всем известным распутником тридцати семи лет от роду со скандальной репутацией. Виктор Эммануил, с которым, очевидно, заранее не посоветовались, не скрывал своего неудовольствия и оставил окончательное решение вопроса за самой Клотильдой. Она согласилась на этот брак (что свидетельствует о ее высоком чувстве долга), который, ко всеобщему удивлению, оказался вполне счастливым.

Свадебная церемония состоялась в конце января 1859 г. Тем временем Франция и Пьемонт активно и открыто готовились к войне. Вскоре после этого у Наполеона III начали меняться взгляды на все дело. Они весьма обеспокоили Кавура, который прекрасно знал, что его страна не может противостоять Австрии в одиночку. Хуже всего было то, что Англия, Пруссия и Россия поговаривали о созыве международного конгресса, где почти наверняка встал бы вопрос о добровольном разоружении Пьемонта. Таким образом, Кавур оказался лицом к лицу с серьезной угрозой. Спасение пришло в самый критический момент от Австрии, которая 23 апреля предъявила ультиматум Турину, потребовав того же самого разоружения в течение трех дней. Теперь она сама выступила в роли агрессора. Наполеон мог больше не скрывать своих планов, да и не пытался. Он приказал немедленно начать мобилизацию французской армии. Ее численность составила 120 000 человек, из которых одна часть вступила в Италию, перейдя Альпы, тогда как другая переправилась морем и высадилась у Генуи.

Кавур отлично понимал, что все это требует времени; австрийцы уже были на марше. По крайней мере в течение двух недель пьемонтцам предстояло один на один противостоять австрийцам — пугающая перспектива. К счастью, ему опять повезло — время было потеряно из-за проливных дождей и споров по поводу стратегии в австрийских штабах. Задержка дала время для прибытия французов. Их возглавлял сам император, который высадился в Генуе 12 мая, впервые в жизни приняв на себя командование армией. 4 июня произошло первое крупное сражение — при Мадженте, деревушке приблизительно в четырнадцати милях западнее Милана. Здесь французские войска под Руководством генерала Мари Патриса де Мак-Магона, которого Наполеон впоследствии повысил в чине до маршала и сделал герцогом Маджента, разбили пятидесятитысячную австрийскую армию. Потери были огромными с обеих сторон и оказались бы еще больше, если бы пьемонтцы, задержавшиеся из-за нерешительности их командующего, не подошли лишь какое-то время спустя после окончания сражения. Однако эта неприятность не помешала Наполеону и Виктору Эммануилу с триумфом вступить в Милан через четыре дня.

После битвы при Мадженте франко-пьемонтская армия соединилась с Гарибальди, который в 1854 г. возвратился из Америки, полный прежней энергии и энтузиазма. Теперь Виктор Эммануил предложил ему сформировать бригаду cacciatori delle Alpi — альпийских стрелков, и тот одержал замечательную победу над австрийцами примерно за десять дней до того при Варезе. Армия и cacciatori затем наступали вместе и 24 июня столкнулись с крупной австрийской армией при Сольферино, к югу от озера Гарда. Разгоревшееся сражение, в котором приняло участие более 250 000 человек, приобрело масштабы, неслыханные со времен Лейпцигской битвы 1813 г. В это время Наполеон III оказался не единственным монархом, который принял на себя командование: то же самое сделали Виктор Эммануил и двадцатидевятилетний австрийский император Франц Иосиф, ставший преемником своего дяди Фердинанда в 1848 г. Однако лишь французы смогли продемонстрировать секретное оружие — нарезную артиллерию, которая значительно повысила точность и дальность огня их пушек.

Сражение, во многих местах перешедшее в рукопашный бой, началось ранним утром и продлилось большую часть дня. Лишь вечером, после потери 20 000 своих солдат, в условиях проливного дождя, Франц Иосиф отдал приказ начать переправу через реку Минчо. Но это была пиррова победа: французские и пьемонтские войска понесли почти такой же урон, что и австрийцы. После битвы началась эпидемия, вероятно, тифа, которая унесла еще несколько тысяч жизней с обеих сторон. Сцена кровавого побоища произвела глубокое впечатление на молодого швейцарца Анри Дюнана, который находился там и организовал вспомогательную службу помощи раненым. Через пять лет прямым следствием этого опыта стало то, что он создал организацию Красный Крест.

Но Дюнан оказался не единственным, кто испытал отвращение от увиденного при Сольферино. Наполеона III это также глубоко шокировало, и его неприязнь к войне и тем ужасам, которые она несет, стала, вероятно, одной из причин того, что немногим более чем через две недели после сражения император заключил сепаратный мир с Австрией. Имелись и другие. Дела у австрийцев шли плохо, но они находились в безопасности в так называемом четырехугольнике, который образовывали четыре большие крепости — Пескьера, Верона, Леньяго и Мантуя, и вытеснить их оттуда Наполеон особых надежд не имел. Его также беспокоила реакция Германии. Германская конфедерация мобилизовала примерно 350 000 человек; если бы они перешли в наступление, то 50 000 французских солдат, оставшихся на родине, были бы уничтожены.

Наконец назрела ситуация в самой Италии. Недавние события заставили некоторые малые итальянские государства, особенно Тоскану, Романью, герцогства Модену и Парму, задуматься о свержении своих правителей и подумать о вхождении в состав Пьемонта. В результате могло возникнуть большое государство, непосредственно граничащее с Францией, куда вошла бы вся Северная и Центральная Италия, и которое со временем поглотило бы частично или полностью Папскую область и даже Королевство обеих Сицилий. Не за это ли отдали свои жизни те, кто пал при Сольферино?

И вот 11 июля 1859 г. императоры Франции и Австрии встретились в Виллафранке близ Вероны, и будущее Северной и Центральной Италии решилось в одночасье. Австрия удерживала за собой две крепости в четырехугольнике — Мантую и Пескьеру; остальная Ломбардия отходила к Франции, которая должна была передать ее Пьемонту. Прежних правителей Тосканы и Модены надлежало восстановить на их престолах[359], а папу сделать почетным президентом Итальянской конфедерации. Венеция и Венето должны были стать членами последней, но при сохранении над ними австрийского суверенитета.