Стая (СИ) - Оксана Сергеева

Ее тон вообще не допускал никаких возражений. Самарин и не возражал.

— Понял.

— Все, жди меня. Я скоро. Надеюсь.

Надо было, конечно, предварительно позвонить Якову Семенычу, но сил не было даже рот раскрыть. Или мужества. И не говорить же при Самарине. Всю дорогу Юля просидела в ступоре уставившись в окно. Только у входа в клинику взяла себя в руки, отметая невольную мысль рвануть обратно.

Как там Денис говорил… Фигня война, главное, маневры. Сейчас она такой маневр сделает, что ее продуманный папа просто ошалеет от удивления…

Освобождая разум от ненужных переживаний, Юля решительно открыла входную дверь и вошла в просторный холл. Все здесь было знакомо: и услужливая администраторша за стойкой, и кожаные диванчики молочного цвета, на которых сидели несколько посетителей. Не имело смысла обращаться к даме за регистрационной стойкой: слишком деликатный у Юли вопрос. Потому она смело пошла к главврачу, Якову Семеновичу, он точно поможет. Кроме того, важно сделать все быстро.

Если секретарша и хотела предупредить, что ее начальнику сейчас некогда, то не успела. Ибо Юля, бросив короткое «Здрасьте», тут же скрылась за дверью его кабинета.

— Добрый день, Яков Семенович.

— Здравствуй, Юленька. Хм… Что-то случилось? — немного озадаченно спросил он.

— Помогите мне решить один деликатный вопрос, — начала без обиняков.

— Все, чем могу, моя дорогая.

— Не знаю, как говорится правильно на вашем медицинском языке… В общем, мне нужна справка о том, что я девственница. — Не стала добавлять к сказанному, что это буквально, вопрос жизни и смерти.

К счастью, Яков Семенович не выразил удивления.

— Хм… Конечно…

— Мне надо срочно, — перебила его Юля. — Простите, но очень срочно.

— Нужно пройти осмотр у гинеколога…

— Яков Семеныч, я же не сказала, чтобы вы нарисовали мне липовую справку!.. — воскликнула Юля.

— Понял-понял. Тогда пойдем. — Кресло резво вытолкнуло его грузную фигуру, скрипя, словно от облегчения. Он подхватил Юлю под локоть и вывел в приемную. — Подожди меня здесь. Если хочешь, Леночка сделает тебе чай. Я позвоню, узнаю, кто сейчас свободен.

— Спасибо, чая не надо.

Через пару минут мужчина вел ее по коридору, все так же поддерживая под локоть. Они спустились этажом ниже и остановились перед одной и многочисленных белоснежных дверей. Увидев на ней табличку с мужским именем, Юля бросила на Якова Семеновича беспокойный взгляд.

— Ничего-ничего, — положил ей руку на плечо, чуть сжав ободряюще, — не переживай, Виктор Палыч — врач высшей категории. Профессионал. Уникальный человек. Тебе совершенно не о чем беспокоиться. — Открыв дверь, он подтолкнул Юлю в кабинет, а потом протиснулся сам.

— Виктор Павлович, посмотрите девочку. Мы с вами сейчас разговаривали.

Дверь захлопнулась, и в кабинете на несколько секунд воцарилась тишина. Сердце у Юльки билось так громко, что она не только чувствовала его, но и слышала. Боялась, как бы и врач не услышал тоже. Без того не знала, как преодолеть свою неловкость.

Тут Виктор Палыч отложил авторучку и поднял на нее взгляд.

А глаза-то у него такие голубые-голубые!.. Яркие, немного даже неестественно блестящие.

Мужчина поднялся из-за стола, за которым корпел, вероятно, над медицинскими картами, и улыбнулся:

— Проходите, Юлия.

— Здравствуйте, — пролепетала она.

— Ну что же так грустно? Посмотри погодка какая на улице! Весна! Пора просыпаться.

— Да уж, весна у меня в этом году жаркая, — вжикнула молнией на куртке.

— А вот курточку, конечно, лучше бы в гардеробе оставить. Ну да ладно, — тщательно вымыл руки. — Сейчас мы, зайка, тебя посмотрим, все обсудим, все решим.

На нее словно дохнуло свежим бризом. Такая у этого врача была энергетика — мягкая и обволакивающая. Хотя внешности он был довольно мужественной — невысокий, коренастый, с легкой небритостью на щеках. Юля невольно сразу обратила внимание на его широкие ладони.

Когда зашла за ширму, уже не чувствовала себя так скованно, как в первую минуту. Хотя плясать от радости настроя тоже не было, но действительно, все не так страшно, как кажется, просто для нее медосмотр всегда — серьезное испытание.

— Жалобы есть?

Услышала мягкий треск — Виктор Палыч натягивал стерильные перчатки.

Глубоко вздохнула, набираясь мужества.

— Жалоб нет, а вот парочка вопросов — да.

— Юля, где ты ходишь? А если бы отец захотел с тобой поговорить, а тебя нет дома? Хочешь еще одного скандала, чтобы еще больше усугубить ситуацию?

— Я определилась. Буду поступать на юридический, а то без доказухи в наше время никак.

— Ты о чем?

— Что за жизнь… Даже родному отцу приходится что-то доказывать! — сунула матери справку. — Удивлена? А уж как папа удивится!

— Мда… — только и сказала Наталья. — Юля, ты успокойся…

— А я спокойна!..

— …выпей валерьяночки…

— Не надо мне никакой валерьянки! Не дождется!

— …если ты будешь разговаривать с отцом в таком тоне, лучше никому не будет. Тебе же в первую очередь.

— Если я захочу разговаривать с отцом в таком тоне, то буду разговаривать именно в таком тоне! Может, я уже могу сама решить, как мне будет лучше? Неужели вы думаете, что я настолько безмозглая идиотка? Мама я в состоянии отличить черное от белого! Почему вы все время пытаетесь убедить меня в обратном? — резко замолчала. Рухнула на стул и спрятала лицо за дрожащими ладонями.

— Прооралась? — спокойно спросила мать.

— Да, — ответила уже тихо. — Ты думаешь, что мне вот это легко далось? А отец куда поехал?

— Я могу только догадываться.

— С ума сойти… — развернулась, намереваясь уйти к себе.

— Юля…

— Не надо мама, не хочу ничего слушать. Хочу побыть одна. В тишине. Пока это возможно.

Возможность побыть в тишине и покое оказалась весьма короткой: через час в комнату зашла мама. По ее лицу Юлька все поняла — вопросов задавать не стала.

— Где он?

— У себя. В кабинете.

Поднялась с кровати и взяла со стола справку.

— Если я не вернусь, считайте меня комсомольцем. Адью, мама!

Наталья лишь покачала головой и обессилено опустилась в кресло.

Она храбрилась. Отчаянно храбрилась, стараясь унять дрожь в теле. Выходило плохо.

Он, наверное, специально местом для разговора выбрал кабинет: чтобы Юля чувствовала себя словно провинившаяся подчиненная, а не дочь. У него почти получилось. Но только почти. Потому что после стольких часов переживаний, после гинеколога-мужчины… уже было практически все равно, что он скажет. Будет ли буйствовать, орать на нее или даже ударит. Все равно!