Духовный мир - Григорий Дьяченко

Я встал, взял свечу и пошел к двери, позвав собаку, но Бекас вместо того, чтобы следовать за мною, вскочил на мою постель и забился под одеяло. Я сперва удостоверился, смотря в окно лакейской, что у моих дверей, действительно, никто не стоял, как между тем замочная ручка не переставали стучать, шибко подымаясь и опускаясь. Я отпер внезапно дверь, думая поймать кого-нибудь, таким образом забавляющегося, но не было никого. Когда дверь стояла отворенною, то ручка переставала двигаться. Мне пришла мысль, что, быть может, из квартиры напротив моих дверей или с лестницы, ведущей в верхний этаж, какой-нибудь шутник зацепил нитку за ручку и шевелит ею. Но по тщательному осмотру ничего подобного не оказалось. Антон между тем позволил себе подтрунивать над моими поисками. Как только дверь была опять заперта, ручка стала по-прежнему сильно стучать. Я спросил, долго ли это будет продолжаться? Антон отвечал, что стучит обыкновенно четверть часа или двадцать минут и, действительно, вскоре все успокоилось. Тогда и Бекас возвратился на свою подушку. Признаюсь, что я не вскоре после этого заснул. На другой день я послал за управляющим домом. Немец выслушал меня с тевтонскою флегмою, потом сказал: «а, так это теперь у фас? Это ничефо, потерпите каспадин, это продолшается только неделю. Так само было у токтор Сфотерус, у анкличаннн Kapp, у тапакеречник Полле (Болль) ну, а теперь у фас. Ну ферно онойдеть фесь том».

Я спрашивал доктора Сведфруса, и он рассказал мне точно то же, что я слышал от моего Антона. Доктор даже заставлял своего лакея спать ночью снаружи двери, а на лестнице караулил дворник, и все это не помешало дверной ручке двигаться, и лакей с дворником напрасно старались удержать ее; неугомонная щеколда была сильнее их обоих. У меня стучало еще две ночи, но я уже не выходил к двери и старался только успокоить дрожавшего Бекаса. Я справлялся в домовой конторе и узнал, что после меня другие квартиранты испытывали то же самое.

Не угодно ли кому-нибудь из гг. присяжных «философов» объяснить рассказанный здесь феномен, сделавшийся в свое время известным всем жильцам большого дома. Я буду много обязан тому, кто сообщит мне удовлетворительную разгадку хотя бы – одного того, что злой и очень чуткой собаке препятствовало лаять, слыша такой шум у двери, а заставляло ее дрожать и визжать от страха? Что до меня, то, не пытаясь объяснить, настоящий случай известными до сии пор законами физической природы, приходится мне только привести в тысячный раз слова Гамлета к Горацию: «на небе и на земле есть много такого, о чем и не снилось нашим философам». («Рус. стар.»; см. «Ребус» 1883 г., № 39).

ПРИЛОЖЕНИЕ

А. Несколько гипотез о так называемых непокойных домах.

Явления, с которыми мы будем иметь дело, бесспорно принадлежат к числу наиболее темных и загадочных явлений психизма. Цель настоящей статьи – познакомить читателей с некоторыми возможными гипотезами и обобщениями фактов. Считаем, однако ж, необходимым предварить, что упоминаемые ниже гипотезы и параллели представляют собою лишь первые попытки разобраться в хаосе рассматриваемых явлений, что пока еще ни одна из них не может рассматриваться как нечто окончательное, прочно установленное в психизме и что большинство из гипотез этих и параллелей приводится нами лишь в виде простых примеров, число которых легко бы можно было и умножить. Представляются ли все из приводимых ниже гипотез одинаково вероятными с точки зрения современного психизма, – это, конечно, вопрос уже совершенно другого рода. Гипотеза, защищающая галлюцинаторный характер призраков и др. им сродных явлений, несомненно обращает на себя в то же время большое внимание. Поэтому-то мы и остановимся на ней довольно подробно.

Вопрос о непокойных домах, по причине крайней бедности в качественном отношении случаев этого рода явлений, следует считать еще совершенно младенческим вопросом. Впрочем, это же замечание в большей или меньшей степени приложено и ко многим другим вопросам психизма.

Под именем непокойных в психизме известны дома, в которых бывают слышны необъяснимые шумы, появляются фигуры людей, испытываются ощущения как бы от прикосновения чьих-то пальцев и т. д.

Термин непокойные дома не совсем точен. Хотя в большинстве случаев явления, действительно, ограничиваются определенными домами, даже определенными комнатами того или другого дома, однако ж известны также и другие случаи, когда явления эти захватывают довольно большие районы, напр., целые довольно обширные местности.

В психизме существует два взгляда на истинный характер явлений, наблюдаемых в непокойных домах. Одни из психистов считают привидения, шумы и т. д. за явления чисто субъективные, за галлюцинации (фантасмы), вызываемые действием на обитателей непокойных домов какой-то силы, обладающей известной степенью индивидуальности. Другие психисты, напротив того, считают все эти явления за нечто объективное, принадлежащее к физическому миру. Так, напр., ключ к слышимым в непокойных домах шумам (шаги, стоны, вопли и т. д.) они ищут в действительных звуковых сотрясениях воздуха, пола, стен и т. д.; ключ к наблюдаемым световым или вообще зрительным явлениям – в действительных сотрясениях светового эфира и т. д.

Гипотезы первой группы мы будем обозначать именем «галлюцинаторных», гипотезы второй группы – именем «физических».

Одним из камней преткновения для галлюцинаторных гипотез служит локализация занимающих нас явлений в известных, нередко тесно ограниченных пространствах (напр., в известных частях данного дома). Приводим здесь три попытки объяснения чисто местного, эндемического характера рассматриваемых фантасмов. Вследствие чрезмерного злоупотребления гипотезами посмертного (загробного) влияния субстанции духа умерших со стороны спиритической школы современного психизма, гипотезы этого рода крайне дискредитированы в среде серьезных психистов. Поэтому, с точки зрения современного психизма, наибольшего внимания заслуживала бы третья из предлагаемых ниже гипотез, так как первые две прибегают к допущению загробного телепатического влияния субстанции духа умерших. К сожалению, гипотеза эта весьма слаба во многих отношениях, крайне искусственна и стоит совершенно одиноко, между тем как гипотезы загробного телепатического влияния весьма стройно подводят явления посмертных призраков (фантасмов) под ту же причину, как и явление фантасмов прижизненных. Поэтому-то мы даем решительное предпочтение первым двум из приведенных ниже гипотез, хотя в то же время и смотрим на них только как на ultimum refugium, к которому прибегнуть заставляет лишь крайняя необходимость, полное истощение и неприложимость других способов объяснения.

Итак, повторяем еще раз, гипотеза загробного влияния (в той или иной форме) субстанции духа умерших заслуживает серьезного внимания в теории непокойных домов [332].

Приступаем теперь к очерку самых гипотез.

Предполагая, что читатели знакомы в общих чертах с телепатической теорией прижизненных фантасмов, напомним здесь, что теория эта допускает, что нет такого вида душевной деятельности, который не мог бы быть вызван телепатическим путем (вызываемые телепатическим путем расстройства в двигательной сфере мы оставляем в стороне). И действительно, богатейшее собрание случаев этого рода фантасмов, опубликованное в обоих томах Phantasms of the Living, содержит в себе все виды душевных процессов – явления умственной деятельности в тесном смысле этого слова (явление интеллекта), проявление воли, эмоции и, наконец, те виды душевной деятельности, которые известны под именем галлюцинации чувств (привидения, голоса и т. д.). Законы, регулирующие телепатические явления, пока еще совершенно темны. Один важный факт не подлежит, однако же, сомнению. Из изучения случаев прижизненных фантасмов следует вывести заключение, что индукторами этого рода фантасмов бывают по большей части лица, находящиеся в состоянии сильнейших эмоций (смерть, смертельная опасность и т. д.) Отсюда – известное поверье, что видеть кого-либо отсутствующего, о ком редко думаешь, или видеть чей-либо двойник – предвещает опасность или смерть данного лица. Наибольшее внимание по своей необычности обращают на себя вызываемые телепатическим путем галлюцинации различных чувств и главным образом, конечно, зрительные галлюцинации (привидения в тесном смысле этого слова).

Почти в 3/4 всех, приведенных в «Phantasms of the Living», случаев вполне объектированных (т. е. наиболее поразительных из всех), галлюцинаций чувств индукторами были умирающие и, главным образом, умиравшие насильственной смертью. В особенности огромный процент дают утопленники и задохшиеся, вероятно вследствие мучительной и долгой агонии этого рода смерти.

Как объяснить это действие эмоций? Читателям известно, конечно, что общим именем эмоций в психологии обозначаются душевные процессы сильной напряженности или яркости. Читателям известно также, что всякий душевный процесс, как бы он слаб ни был, всегда оказывает некоторое влияние на процессы телесной жизни организма, всегда сопровождается некоторыми объективными признаками – слабыми, едва заметными мышечными сокращениями (напомним теорию мышечного чтения мыслей), едва заметными расстройствами в иннервации сосудо – двигательной системы и т. д. Само собою понятно, что, чем напряженнее, чем ярче данный душевный процесс, тем более сильное влияние он будет оказывать на процессы телесной жизни. Отсюда – известный факт, что эмоции оказывают могущественное действие на тело; так, в смертельной опасности силы иногда удесятеряются или же, напротив того, наступает полный упадок сил, лицо покрывается смертельной бледностью и т. д. Итак, упомянутое выше действие эмоций в телепатических случаях заставляет допустить, что телепатическое действие душевных процессов находится в зависимости от степени их напряженности или яркости.